Только выйдя вечером на балкон и взглянув на море, я понял, как сильно мне не хватало всего этого. Понятно, что мир вокруг иллюзорен и обманчив. Но иногда хочется забыть обо всём и сделать вид, что ты веришь в сказки. Нет, черноморское побережье СССР тоже неплохое. Но народу уж больно много, особенно всякой быдлятины и простоты, которая хуже воровства. Здесь же публика совершенно иного уровня. Странные мысли лезут в голову. Ведь я, наконец, свободен! Опять всё относительно, только сейчас не хочу думать ни о чём ином.

После двух перелётов, смены часовых поясов и дискомфорта, связанного с этими событиями, я сразу уснул. Надо было сообщить главе делегации о моём прибытии, но реально устал. Выспался просто замечательно!

С утра с аппетитом позавтракал и сразу начал знакомится с корреспонденцией, присланной организаторами и парочкой глянцевых изданий. Журналисты подождут, а вот официальные бумаги изучим. Сегодня демонстрация моего фильма и последующая пресс-конференция. Жалко, что церемония открытия прошла без меня. Я бы придумал чего-нибудь интересное! Ничего, я здесь надолго и приму участие ещё в «Каннских львах». Надо будет только в Париж смотаться, провести переговоры с заказчиками и встретить девчонок. Да, мне удалось пробить посещение рекламного фестиваля для моделей. Кто бы знал, скольких нервов это стоило! Но официальное приглашение от организаторов, запрос французского атташе по культуре и обязательство спонсоров полностью оплатить поездку, сыграли свою роль.

После завтрака, где я ещё некоторое время изучал прессу и с наслаждением пил кофе, поднялся в номер. Решил не мудрить, надев лёгкий костюм кремового цвета, белые туфли и шляпу-федору. Революция гардеробов, когда многие участники фестиваля пытались эпатировать зрителей, давно прошла. Чем-то неординарным, Канны давно не удивить. Надо ещё учитывать, что на Западе только закончились ревущие шестидесятые и наступает пора диско. Сейчас такое переплетение стилей, что голова идёт кругом. И новая мода мне совершенно не нравится. Поэтому будем изображать скучающего миллионера на отдыхе, кем я собственно и являюсь.

До «дома» пешком чуть более километра, вот я и решил прогуляться. На дворе девятое мая, что весьма символично, температура в районе семнадцати градусов, почему не подышать воздухом. Интересно, организаторы поставили «Осовец» на этот день без всякого умысла? Хотя на Западе День Победы праздновали вчера.

Подхожу к главному кинотеатру Европы и наблюдаю немалый ажиотаж. Часть народа стоит в очереди и постепенно входит в помещение. У центрального входа кучка журналистов, только что отпустившая какого-то гостя, и зыркающая по сторонам в поисках новой жертвы. Думал, технично проскочу, но не мимо Жаклин.

— Месье, Мещерски? Это вы? — с иронией и показательно громко воскликнула моя подружка, — Вас-то мы и ждём! Первый вопрос для «Elle»!

Вслед за француженкой ко мне ломанулись все акулы пера, которых поддержала часть зрителей. В итоге, через несколько секунд вокруг меня образовался галдящий круг. Ну, чисто бардак и хаос. Я же не могу сдержать довольную улыбку. Как же мне этого не хватало! А мадам Савар за последние пару лет только похорошела. Да и эта рыженькая американка из «Vogue», с которой я общался в штатах, вполне на уровне. Надо будет устроить очередную вечеринку в этой дыре! Ведь Лёша вернулся!

— Ты мог бы навещать меня в Париже или просто дать о себе знать, — с наигранной обидой произнесла француженка и пригубила бокал с вином.

Недавно открытый клуб начал постепенно заполняться. Оно и немудрено, народу в городе много и все ищут места для веселья. По традиции я пригласил в кабак несколько журналистов, заодно за нами увязалась весёлая американская актриса Валери Перрин с небольшой компанией. Я же засел за угловым столиком и общаюсь с Жаклин, ожидая начала культурной программы.

Кладу руку на коленку девушки и, не встречая сопротивления, двигаю её выше. А ничего так, мадам ещё в порядке! Держит себя в форме, а бёдра не утратили прежней упругости.

— Ты же замужем, — шепчу в аккуратное ушко и чувствую, что подруга начинает заводиться, — Как я мог вмешиваться в чужую жизнь?

— Не надо подобной иронии, — отвечает Жаклин и вдруг притягивает меня к себе, впиваясь в мои губы, — И прекращай пялиться на эту американскую корову. Это не прилично, раз уж пришёл в клуб с другой девушкой.

— Эй, Джессика, — в нарушение всякой логики француженка громко кричит и машет рыжей рукой, — Идём к нам. У нас здесь персональное интервью со звездой кинематографа.

Под смех Жаклин, американка падает слева от меня, и окидывает нас взглядом, профессионально улыбаясь. Или это у них так принято? Я уже забыл, что на Западе лыбятся по поводу и без. Сам же заглядываю в глубокое декольте и понимаю, что журналистке есть чего показать. Удар острым локотком отвлекает меня от эпического зрелища. Делаю знак официанту, чтобы он обновил нам напитки. День был тяжёлым и надо оторваться на славу. Сегодня не обошлось без стандартных накладок — имя, которым руководители советской делегации. Будто угадав мои мысли, американка задала вопрос.

— Алекс, вы сегодня были в ударе! Давно наша братия так не веселилась! Но не будет ли у вас проблем? Я видела, что перед пресс-конференцией, вы общались с какими-то серьёзными людьми в отвратительных костюмах. И после стали вести себя более сдержанно, чем перед входом в «дом».

Поднимаю наполненные бокалы, чокаюсь с каждой из дам, салютую соседним столикам, где зависает наша компания, и отвечаю.

— Давайте выпьем за сегодняшний вечер. И пусть никакие мудаки не смогут испортить нам настроение.

Провожу рукой уже по бедру рыжей под её одобрительным взглядом. Хочется проверить на упругость аппетитную грудь, но сделаю это позже. Тут на небольшую сцену, наконец, взобрались музыканты и заиграли разогревающую композицию. Мои мысли же вернулись на несколько часов назад.

— Вас держали в застенках «КейДжиБи»? — задаёт вопрос Жаклин и тычет в меня микрофоном, — Расскажите, как вы перенесли подобные испытания. Вас же отправили в Сибирь на каторгу?

Остальная журналистская братия встретила вопрос эмоциональными возгласами и жадно ждёт ответа.

— Сибирь — это огромная территория, про которую на Западе придумывают всякие небылицы. Кстати, я там ни разу не был, но хочу съездить. Если ваши редакции одобрят подобный вояж, то приглашаю всех желающих, — отвечаю под смех акул пера, — Что касается моего отсутствия на некоторых церемониях, то это было недоразумение. Сейчас оно решено, и вы ещё устанете от Алекса Мещерски на разных фестивалях и прочих дефиле.

— Скажите, а вас пытали? Ведь все беженцы, которым удалось сбежать из СССР, говорят о насильственном помещении борцов с режимом в психиатрические клиники и нечеловеческих муках. Хотя, вы явно не относитесь к категории людей, противостоящих ужасной коммунистической системе.

Перебил всех новенький упырёк из Англии, представляющий «The Sun», по крайней мере, он назвал именно этот жёлтый листок. Худющий, со всклоченными волосами и мерзкой улыбочкой. Наверное, мальчик думает, что удивил Лёшу и сбил его с панталыку. Неужели коллеги не предупредили, что я отличаюсь от классических советских граждан, боящихся сказать лишнего. Лови ответку, придурок.

— Можете назвать конкретные фамилии людей, кто рассказывал о пытках? Только не предателей-перебежчиков из спецслужб, а обычных граждан. На Запад перебралось достаточно беглецов из СССР, и я внимательно изучу их выступления. Может, у вас есть с собой газеты, где напечатано интервью? Давайте изучим их вместе, и я прокомментирую все высказывания, — судя по смешкам коллег, англичанин ничего с собой не принёс, я решаю перевести стрелки, — Цените мою открытость для прессы. Кто ещё согласится ответить на все ваши вопросы? В ответ на моё расположение мне хотелось бы услышать ваши комментарии про расстрел мирных ирландцев в Лондондерри[32]. Мы все понимаем, что это другое. Конечно, английские солдаты были вынуждены убивать безоружных детей. А ваших читателей больше интересуют пытки в СССР. Меня же очень интересует ваша версия произошедших событий. Мы же знаем, что британская пресса самая независимая и правдивая в мире. Прошу вас поддержать реноме коллег и ещё раз удивить всех своей принципиальностью. Речь идёт об ужасах капиталистической системы? Или это сугубо британские обычаи?