Каплан пил валериану, запивал ей водкой, закусывал мацой и просил меня не пускать фильмы даже в ограниченный показ. Молодёжь, впечатлённая конечным результатом, наоборот, была на моей стороне и требовала огласки. В общем, мы аккуратно обошли приёмную комиссию, и запустили фильмы под видом фельетона. Скандал разгорелся сразу, и по Москве поползли слухи. Удивительно, что Фурцева вызвала меня всего лишь на третий день, после начала показа, который, кстати, шёл до сих пор. Народ осаждал два небольших кинотеатра, но билетов просто не было. Пришлось даже увеличить количество сеансов, хотя это не принято.

А ларчик открывался просто. На премьерный показ к нам, в ТО, я пригласил Цуканова, который очень впечатлился фильмом. И уже через день плёнка поехала в Заречье к одному простому зрителю. Некоторое время «дорогой Ильич» переваривал увиденное, а мы пока запустили фильмы в народ, пусть и ограниченно. Как оказалось, Брежнев умеет рычать и быть весьма жёстким. Это мне позже по секрету сказал Георгий Эммануилович, пока я этого не знал. Хотя, уже после просмотра, он дал мне добро на дальнейшую демонстрацию картин. Что говорит о многом. Поэтому нельзя сказать, что на встречу с Фурцевой я приехал в полном неведении.

— Ты понимаешь, что фактически разрушил свою карьеру? Это хорошо, если за тобой завтра не придут! Но тебе не привыкать! — зло чеканила слова министр, — Одним махом обгадить половину министерств страны, ещё и задеть партию! Мещерский, ты понимаешь, что это чуть ли не пощёчина Косыгину? А «Минторг» и «Минсельхоз»? Зарубежные голоса уже второй день подряд смакуют подробности твоего гнусного пасквиля. А теперь представь — каково мне? Потратить столько лет на возвращение, и из-за какого-то провокатора — всё насмарку. Тебе же, вон, квартиру выделили, разного рода подарками осыпали. Любовниц куча, даже иностранок! Чего не жилось спокойно?

Возмущение Фурцевой понятно. Она-то влезла обратно в ЦК, наверняка вступила в какую-то группировку и далее думала паразитировать на моих идеях. Или вообще сделать из мальчика Алёши послушного слугу, выполняющего все прихоти хозяйки. Теперь же на неё ополчатся собственные соратники. Насколько можно верить одному источнику, она даже не дала ход моей просьбе на поездку в США. Я нужен был здесь. Для чего — сам не пойму. Может снимать агитационные фильмы? Но, кроме наглядных пособий, надо заниматься делом, а не только языком молоть.

Понятно, что мой демарш ничего в стране не изменит. Вот только он немного всколыхнёт народ, который просто обязан задуматься. И на встрече с парторгами и своими депутатами, люди начнут задавать неудобные вопросы, на которые у товарищей нет ответа. Потому что сама система уже прогнила. Надежда только на Ильича, которого пока не начали опаивать какой-то гадостью, и он вполне вменяем. Хороший пример — его наезд на идеологов. Может, сейчас хоть немного начнут решать назревшие проблемы? Хотя, верится в это с трудом. Посмотрим, чем всё это закончится, но с Екатериной Алексеевной мне больше не по пути.

— Знаете, чем мы с вами отличаемся? — задаю вопрос удивлённой Фурцевой и сам на него отвечаю, — Я забочусь о своей стране, а взобравшиеся высоко на вершину — хотят всеми силами сохранить личную власть и привилегии. И очень многие проблемы простого человека отходят на второй план.

— Вот как ты думаешь о советской власти?

Не дав министру произнести очередную пафосную чушь, перебиваю её.

— Почему власть имущие всегда считают советской властью именно себя? По нашей Конституции — власть принадлежит народу, а вы только его слуги, которым он доверил руководить страной. Просто вы об этом постоянно забываете, как и о пролетариате с крестьянством, считая его бессловесной скотинкой, — такого ответа Фурцева точно не ожидала и глотала воздух, как выброшенная на берег рыба.

Я же решаю её добить и окончательно расставить акценты.

— Что касается вашей подачки, в виде квартиры. На те, деньги, которые государство уже заработало и заработает в ближайшее время всего лишь на двух моих полнометражных картинах, можно построить новую высотку. Поэтому не надо попрекать меня заработанным.

Может, всё это и зря, но когда-нибудь я бы всё равно психанул. А сейчас просто поставил на зеро в выборе новой «крыши». Её в любом случае надо менять и переходить на более высокий уровень. Хреново, что если нолик не выпадет, то пострадают неплохие люди. С другой стороны, таких профессионалов пойди найди. Если не будет откровенных репрессий, то их расхватают, как горячие пирожки в базарный день. Да и не должно ничего особого случиться. Пошумят и успокоятся. Это я просто психанул, вообразив себя былинным героем. Сражаться с ветряными мельницами — дело глупое и неблагодарное. Ну не могу я просто так смотреть на эту ситуацию, и ничего не делать. Да и ситуация уж больно удачная, грех было не рискнуть. С одной стороны — события в Чехословакии, с другой — охлаждение Брежнева с идеологами. Власть сейчас явно растеряна и на перепутье, хотя внешне СССР могуч и нерушим.

Выйдя из «Минкульта», поднимаю воротник своего модного пальто и иду в сторону метро. Как мне надоел весь этот маразм! Да и сам я тот ещё балбес!

Как поётся в песне «я там, где мечты становятся реальностью», но что-то внутри не даёт мне покоя. Если честно, то на меня навалилось столько всего, что даже неизвестно где мне искать этот покой. Единственное, что прошло спокойно и в штатном режиме — это перелёт из Москвы до Лос-Анджелеса с пересадкой в Нью-Йорке. А вот до этого была целая череда балаганов в итальянском стиле. Или это была классическая комедия дель арте с сеньором Панталоне, Дотторе, Скаррамучча, Изабеллы и Коломбины, ведь мы же культурные люди.

Но вроде всё утряслось, и мне дали разрешение на вылет. Или решили быстрее сплавить из страны, дабы я не выкинул чего-нибудь нового. В итоге, я неделю бегал как ошпаренный, сдавая все дела Каплану и назначая ответственных за отдельные проекты. Ещё мы, наконец, закончили клип с Ясным, но решили, что обнародуем его после моего возвращения. Заодно я подбил Гену спеть одну вроде как несерьёзную песню из моего времени, которая в советских реалиях могла трактоваться весьма оригинально.

Кстати, Голливуд мне никто показывать не собирался. Мы с Дино только посетили продюсера Эванса, а далее меня отправили пахать. Это не фигура речи, так как работаю я сейчас более двенадцати часов. Для этого у меня есть два персональных переводчика, сменяющих друг друга через день и одна машинистка, которую я видел всего пару раз. Самое забавное, что поселили меня не в Лос-Анджелесе, а в Сан-Бернардино. Здесь у «Парамаунта» своё офисное здание, где работает самый разнообразный народ. Ведь киностудия — это не только съёмки и актёры.

Вот и мне выделили небольшой офис, благо с кондиционером. Плюс «двое из ларца одинаковых с лица». Хотя, надо заметить, что переводчики заметно отличаются. Потомок русских иммигрантов Алек Беглофф, был полноватым мужичком лет сорока, немного суетливым, с вечно потными руками и бисеринками пота на лбу. По-русски Алек говорил вообще без акцента, немного академично, но при этом владел советским деловым слэнгом. А это прямо-таки кричало, что дядя имеет отношение к разведке, пусть и не является штатным сотрудником. Второй толмач — Джек Грин, а по сути, Яша Гриневский был немного иного склада. Эдакий правильный еврейский мальчик, который два года назад приехал покорять «Империю Грёз» из Бруклина. Он был неплохим автором, писал рассказы, но главное, его мечтой был полноценный сценарий. Думаю, его и приставили ко мне, потому что человек уже работал в этом направлении, плюс неплохо знал русский. Кстати, на еврея он был совершенно не похож. Предки у него приехали из Белоруссии и Польши, внешностью он тоже походил на выходца из тех мест.