Но, видимо, разговоры о шоу уже порядком надоели Майку, и он обратился ко мне.

— Эй, Джей-Джей, ты смотрел последний выпуск шоу с Перегринус? Там полный отвал башни, зэки режут друг друга, словно звери…

— Нет, я не смотрю подобные шоу, нет времени, — слегка приврал я.

Мне действительно неинтересно смотреть шоу с планеты чужака. Но не говорить же им, что мне и в реале хватает убийств.

— Какой занятой, — проворчал отец. — Пойдём, Майк, посмотрим ещё эпизод, пока женщины занимаются сборами.

— Нет, постой, мы должны показать малышу Джеку несколько эпизодов, — загорелся брат. — Пойдём, братишка, ты должен кое-что увидеть.

— Я не хочу, правда, — отвечаю уже твёрже.

— Да брось ты его, он, поди, на маникюр опаздывает, — отец добродушно хлопнул Майка по плечу. — Пошли лучше вдвоём, бери ещё пару бутылок.

— Ты иди, я сейчас вернусь, — кивнул он отцу, нагружая того бутылками с пивом.

Рэд взглянул на Майка и вышел из кухни.

Только когда шаги отца стихли, а в гостиной зашумел включённоый телевизор, Майк посмотрел на меня. Его лицо исказилось в гневе.

— Почему ты такой, а?! — громоподобным шёпотом спросил он. — Я стараюсь вас помирить, а ты ёрзаешь, как девица!

Мне было неприятно, но за несколько лет я привык к подобному. Сейчас стоит морально подготовится к долгому и нудному спору.

— Мне это неинтересно, Майк, можешь не тратить время. Лучше смотри шоу, а то пропустишь что-то важное, — я не удержался от шпильки.

— Тебе неинтересно наладить отношения с отцом? — переспросил Майк. — А что тогда тебе интересно, если не твоя семья?

— Не передёргивай мои слова, Майк, — я поморщился. — Вы все моя семья, даже если папа так не считает. Но я не могу врать самому себе.

— Врать самому себе?! Это что за новомодная херня? Может, ещё скажешь, что мы тебя притесняем и нам надо быть толерантнее? Джек, ты съехал с катушек вдали от дома. Папа давно не злится на тебя за то, что ты стал долбаным айтишником, а не военным, как все мужчины в нашей семье…

— Кто сказал, что мне нужно прощение? — иронично уточняю. — Ты думаешь, я должен извиниться за то, что выбрал своё будущее сам? Если это так, ты ещё тупее, чем я думал.

— Не меняй тему, мы говорим о мире, а не вспоминаем прошлое.

— Так, давай проясним сразу. Отец не разговаривает со мной вот уже пять лет, но конфликт между нами идёт все десять. Я не приму его точку зрения. Да, я мог стать военным и пойти по его стопам. Но я не буду служить государству, которое не ценит этого.

— Тебе нужна оценка? Верни зад в школу, Джек… Наша семья поколениями служит лишь потому, что мы защищаем страну, в которой живут наши близкие. Этого не купишь.

Майк мимоходом попенял на мой подарок — ключи от дома в районе получше. Впрочем, отец выбросил ключи в мусорку и теперь жилище простаивает, а я ежемесячно плачу налоги в надежде на то, что папа образумится.

— А затем это же государство отказывает в кредите на лечение Лизбет, — я не хотел переходить на больную тему, но Майк задрал нравоучениями. — Толку-то от такой службы, когда ты не способен помочь своей дочери. Толку от страны, которая выкидывает тебя, словно старого пса. Толку от страны, если ты живёшь в сраном пригороде на грошовую пенсию и выкидываешь конверты с деньгами, которые шлёт тебе родной сын!

Конец моей речи прозвучал громче, чем я хотел.

Майк нахмурился и сделал шаг вперёд. Я встал из-за стола, мы оба были на взводе.

— Повтори, что ты сказал, — пугающе спокойно произнёс Майк. — По-твоему, наш отец не помог Лиз? А ты весь такой хороший?

Так, похоже, я перегнул.

— Я не это имел в виду, ты понимаешь. Сколько он обошёл порогов, пока ему не выдали ссуду?

— Болезнь Лиз для всех нас стала неожиданностью, — Майк высился надо мною, всё так же спокойно чеканя слова, словно вбивая гвозди в доску. — Я откладывал девяносто процентов денег на лечение, мы с женой забрали сына из садика, чтобы сэкономить. Мама продавала мебель, отец ходил по банкам… А где был ты, Джек? Где был ты, сукин сын?! И теперь ты хочешь сказать, что отец в чём-то не прав, считая тебя грёбаным слизнем?! Он помог ей, а не ты! Пока тебя не было, мы все вместе боролись за её жизнь. Твои деньги были нужны тогда, а не сейчас… Ты был нужен семье в то время, а не сейчас!

— Полегче, — предупредил я.

— Я ещё не начинал.

После этих слов мне в лицо прилетел здоровенный кулак морпеха.

Упал стул, я повалился на пол, но быстро сориентировался и перевёл взгляд на Майка, который, видимо, хотел приложить меня ещё раз.

— Сын, успокойся! — из гостиной уже спешил отец.

— Убирайся отсюда… — выплюнул Майк. — Ты нам не нужен, как и твои деньги!

Ночевать пришлось у сестры, так как в родительском доме места для меня не было. Отец успокоил Майка, а мама дала мне платок и пакет льда, чтобы унять боль и остановить кровь из разбитого носа.

Бить брата я не собирался, хоть и давно знал, что, встреться мы один на один, шансов у него не будет. Но семья — это единственное, что делало меня человеком.

Лизбет разволновалась и отчитала Майка. Было смешно видеть, как маленькая и хрупкая девушка рычит на громилу почти в три раза больше неё. Брат смутился и принёс извинения под гневным взглядом Лиз.

Пожалуй, я перегнул палку, когда напомнил о семейной трагедии.

Много лет назад, когда я был совсем юн, Лиз поставили страшный диагноз — опухоль мозга. После череды анализов мы выяснили, что образование операбельно, а значит, есть шанс. Проблема заключалась в том, что оно располагалось между мозговых полушарий, плотно оплетая одно из них. Такую операцию могли провести лишь два хирурга во всём цивилизованном мире. Но суммы, в которые бы обошлось лечение, повергали в шок.

Моя семья узнала страшную новость, потом получила надежду, а затем лишилась её.

Все впали в отчаяние, но начали собирать деньги. Мы никогда не жили богато, но в те времена едва хватало на еду.

Я спал на тонком матрасе в своей комнате. Потому что всю мебель мы продали, а дом уже заложили за кругленькую сумму и доживали в нём последний год, так как выплатить подобный долг было нереально.

Майк всерьёз задумывался о продаже почки, да и я тоже. Лиз постоянно плакала. Она похудела, и с каждым днём свет в её глазах угасал всё сильнее.

Отец ходил в банки — сначала в один, затем во второй. Он тряс медалями и надевал форму, он льстил и плакал, но никто не давал подобные суммы.

Если бы он не покинул службу после рождения Лиз, он бы, наверняка, смог воспользоваться связями. Но сейчас, когда он был отставным полковником, его влияние сводилось к нулю.

Именно тогда я решил, что не стану военным. Мне не нужна судьба, когда близкие мне люди умирают, а страна, которой я служил всю жизнь, глуха к моим мольбам.

Кажется, я один понимал всю иронию происходящего.

К семнадцати я был отлично подготовлен. Мне пророчили хорошую карьеру, гораздо лучшую, чем мог заслужить Майк. Но разочарование ело изнутри, оно затмевало все чувства, изменяя мою суть.

Я решился на грабёж. Моральные принципы не позволяли вредить обычным людям, поэтому моей целью стала банда мелких наркодилеров в соседнем районе, куда менее благополучном, чем наш.

Это оказалось на удивление просто: выследить подозреваемых, незаметно увязаться следом, понять, когда они вывозят с точки заработанную прибыль, и назначить дату.

Вооружившись ножом, я пошёл по привычному маршруту.

Высокий и тощий пацан направлялся к базе, чтобы вывернуть карманы и слить весь кэш, загрузиться новой партией и выйти на улицы.

Меня порядком трясло, но останавливаться я не собирался.

Когда парнишка зашёл в переулок и приблизился к двери, я скользнул следом, схватил лежащий у стены пакет с мусором и сделал вид, что иду к контейнерам.

Нарк осмотрелся по сторонам, его настороженный взгляд остановился на мне, но уже через мгновение он постучал, полагая, что ничего опасного поблизости нет.