– Жаль, – зевнула Хиенна. – Растеряли боевой задор, а ведь на бой с нами его может и не хватить.

– Придется с ними сражаться? – с сомнением спросил Аггрх и поспешно добавил. – Я не за себя боюсь, конечно, но мне это все не нравится.

– Да, они сильны, – подтвердила суккуба, – но я могу в одиночку разобраться с ними всеми. Бояться нужно не их, а мою сестрицу и ее прихлебателей.

– Верно, – рассеянно глядя в пустоту, пробормотал Гарб. – Этих победить можно. Все их уязвимости очевиднее некуда. Понять бы еще, что делать с миньонами Мерилит.

– У меня готов маленький сюрпризик для них, хотя он может и не понадобиться, – вскользь заметил Адинук, мило улыбаясь и искоса поглядывая на противоположную ложу.

Мерилит перехватила его взгляд и нахмурилась.

– У меня тоже парочка, – показал мозолистые кулаки Михель.

– Дамы и господа, двуполые и бесполые! – неожиданно оглушил всех голос Таксина. – Похоже, у нас самая-самая настоящая ничья.

– Да, да, – поддержал коллегу Сомбун. – Раз уж все стесняются, отложим бои до завтра.

Зрители возмущенно заорали на разные голоса, требуя продолжения. Карсуны и мелэнь медленно расползлись по разным углам арены, все время пятясь задом, и выскользнули через боковые выходы.

– Спокойно-спокойно! – поспешно осадил толпу Таксин. – Не расходитесь так быстро. Мы знали, что отборочных игр будет слишком мало, чтобы по-настоящему насладиться духом состязаний. Поэтому для вас приготовлено пикантное зрелище, которое не оставит вас равнодушными.

Суккуба суккубе глаз не выцарапает, а и выцарапает, да не вытащит.

Пуутская пословица

Хиенна заметно напряглась и подалась вперед к ограждению ложи, пытаясь рассмотреть сюрприз.

– А, всего-то несколько пленных маров, – расслабленно откинулась она на спинку кресла.

– Заставят друг с другом биться? – поинтересовался Аггрх.

– Сразу видно профессионального гладиатора, – улыбнулась суккуба.

– Да, опыт у него богатый, – поежился Михель. – Нам обязательно на это смотреть?

Аггрх добродушно расхохотался.

– Это же твои заклятые враги! – дружески похлопал он монаха по плечу. – Или уже нет?

Михель холодно отстранился от орка.

– Мне не доставляет удовольствия смотреть, как причиняют боль другим. Особенно тем, кто не может ответить, – сказал он, отводя взгляд от ристалища.

Хиенна нежно провела ладонью по небритой щеке человека.

– Мир жесток, милый, – проворковала пуута, – но сейчас нет никакого способа отменить происходящее. К тому же эти другие, как ты их назвал, с огромным удовольствием и, совершенно не задумываясь, оторвали бы тебе и мне головы при первой возможности.

– Я знаю, – прошептал Михель, – и все же...

Договорить он не успел. В этот момент охранники вытолкали пленников на середину арены и распорядители объявили:

– Не расходимся! У нас намечается необычное состязание, – громко обрадовал толпу зрителей Сомбун.

– Совершенно-совершенно верно, – подтвердил Таксин. – Вот прямо сейчас-сейчас нам сообщили, что принцессы пожелали сегодня лично-лично поучаствовать в избиении врагов.

– Быстрее, выше, сильнее? – спросил Сомбун.

– Почти-почти так, мой старый недруг, – откликнулся второй ведущий. – У кого за десять минут будет больше-больше убитых маров на счету, та и победит. Нам потеха, им удовольствие. В качестве приза – всенародная любовь, почет и уважение.

Публика одобрительно зашумела, а Хиенна поменялась в лице. Злорадная ухмылка Мерилит на противоположной трибуне не оставляла сомнений, что вся затея – ее рук дело.

– Чтоб тебя, – буркнула Хиенна, вставая.

– Ты ведь не будешь?.. – с мольбой протянул руку к суккубе Михель.

– Буду, иначе народ во мне разочаруется, – вздохнула принцесса и поспешно направилась к выходу. – Всем сидеть здесь. Только тут безопасно.

Ее примеру последовала и Мерилит. Сестры вышли с противоположных концов арены и, не спеша, направились друг к другу.

От обеих было не отвести взгляд: облегающие одеяния, вероятно, специального кроя для состязаний – из красной кожи у Хиенны и из черной у Мерилит, выгодно подчеркивали стройные фигуры. Первая наследница предпочла собрать волосы в пучок. Вторая заплела их в косу. Обе держали в руках свернутые бичи и были настроены более чем решительно.

– Кто-нибудь обращал внимание, что из всех демонов только суккубы и инкубы имеют внешность, привлекательную для обитателей нашего мира? – вдруг спросил Адинук.

– Ну да, – отозвался Антонио. – А ты это к чему?

– Да так, – мечтательным тоном ответил бард. – Есть легенда, что все демоны были прокляты и обречены на уродство этим проклятием, и только род суккуб такая судьба миновала. К чему бы это?

– Жахани, наверное, тоже, – добавил Гарб, глядя на испуганных пленников, сбившихся в кучку чуть поодаль от выясняющих отношения сестер.

Большинство из дьяволов могло бы сойти за высокорослых эльфов, если бы не рожки, темные глаза с вариациями от обсидианового-черного до темно-серого и инфернальные черты лица, неуловимым образом портящие их миловидность.

– Можно Муфад’ала об этом спросить, – сказал Бурбалка. – Их же считают падшими селестиалами, а некоторые даже богами, лишенными могущества. Наверное, они и облик со времен падения не сильно изменили. Вот пууты – дело другое.

– К-к-стати, о М-м-муфад’але, – слегка заикаясь от волнения, произнес Михель. – Это не он т-т-там внизу?

Все дружно перевели взгляды на пленников и обомлели. Действительно, в толпе обреченных на уничтожение стоял, затравленно озираясь, старый знакомец. Он также поднял глаза кверху и разглядел в ложе компаньонов.

– Спасите меня, ради всего нечестивого! – услышал каждый в своей голове голос жахани, который в этот момент молитвенно сложил руки и протянул их в сторону смертных.

Странные жесты раба не ускользнули от внимания импов-охранников. Они легонько, чтобы не попортить шкуру раньше времени, потыкали в возмутителя спокойствия длинными копьями. Это привлекло внимание Хиенны. Когда она увидела Муфад’ала неподалеку от себя, ее лицо исказилось гневом. Зрители моментально притихли, почувствовав преждевременную драку между наследницами.

– Когда я стану королевой, – процедила Хиенна сквозь зубы, – надо будет принять какой-нибудь дурацкий закон и заставить тебя его соблюдать, чтобы ты больше не лазила по чужим спальням!

Компаньоны на трибуне физически не должны были услышать реплику, произнесенную так далеко от них, но все же услышали, как все остальные зрители. Пуутские строители постарались на славу и сделали акустику в чаше арены просто изумительной. Зрителям нельзя было пропускать ни малейшего слова.

– Не когда, а если, дорогая родственница, – не менее недружелюбно ответила Мерилит с гадкой усмешкой. – Думала, простого заклинания будет достаточно, чтобы спрятать от меня мою добычу?

– На нем мой ошейник, – парировала Хиенна. – Теперь это мой раб!

– Вот и прекрасно, – притворно согласилась Мерилит. – Значит, тебе и кнут в холеные ручки. Снеси ему голову, и у тебя сразу будет фора в одного мара.

Громко зааплодировала ложа, в которой сидели приспешники дочери Меридианы.

Остальные зрители не разделили восторга. Местные обычаи велели уважать право собственности, а только что выяснилось, что старшая наследница вытерла о них ноги. Угроза Хиенны тоже вызвала бурю эмоций. Само слово «закон» показалось зрителям омерзительным, но изощренность наказания для родной сестры большинству пришлась по вкусу. Публика начала перешептываться, обсуждая услышанное. Несколько сотен тысяч демонических шепотков одновременно пробирали до мороза по коже.

– Что же ты медлишь, сестрица? – продолжила саркастически подначивать Мерилит. – Нам его жалко? Ах, да. Мы же всегда были слишком добренькими. Лучше отдай трон мне, забирай своих лакеев, рабов – кого хочешь – и проваливай из Рахэн-ди, как уже однажды сделала.