Лишь едва уловимые нотки грусти проскальзывали в его интонациях.

– А я был Минору, – добродушно сообщил минотавр, – и Гарб меня вылечил. Хочешь, тебя тоже попробуем?

Призрачная фигура издала пронзительный звук, больно резанувший по ушам.

– Я вас все еще помню, – все так же без эмоций сказал Бурбалка. – Вспомнил, когда увидел. Вы были друзьями. Друзьям не место в мире духов. Уходите, пока не стало поздно! Друзьям нужно домой.

Посох тревожно задергался в лапах Гарба, и гоблину пришлось крепко его стиснуть.

– Мы не уйдем без тебя, – возразил шаман.

– Оставьте меня, – глухо отозвался фантом. – Мне больше нет места среди живых. Я един с тенью, а у нее свои планы.

– Разве ты не хотел остаться с Мерилит? – Гарб очень боялся того, что может произойти с другом, если Гобмобом до него доберется, поэтому сдерживал оружие из последних сил.

Бурбалка страшно закричал, словно его душу и тело терзала нечеловеческая мука.

– Ее больше нет! Зачем мне теперь жить? Я подарю Умбре всех, из-за кого она умерла! – Бурбалка принял форму облака и растворился в воздухе.

Магическое зрение Гарба показало ему какие-то нереальные картины из мира плоти. Только что там происходило братание победителей, а сейчас одни снова бились с другими.

– Что происходит? – невозмутимо полюбопытствовал Каввель.

– Ничего хорошего, – ответил Гарб, хватаясь за вырывающийся Гобмобом обеими лапами. – Он в беде, да и мы тоже.

Негромкое покашливание позади заставило компаньонов испуганно обернуться. Дух в шаманском облачении парил неподалеку, с любопытством взирая на минотавра с гоблином сквозь прорези в ритуальной маске.

– Не ожидал вас увидеть в таком месте, друзья, – произнес он, и Гарба поразили знакомые нотки в голосе духа.

– Рэкс? – с удивлением и надеждой спросил гоблин.

Уж кого он точно не ожидал здесь увидеть, так это призрака сына Аггрха. Дух полуорка раскланялся, подтверждая догадку, а посох внезапно успокоился.

Есть преступления, за которые не берут даже в ад, а есть подвиги, после которых не пускают в рай.

Трактат о мироустройстве

Два шамана негромко беседовали, обмениваясь новостями, а Каввель чуть поодаль размахивал лабрисом, отрабатывая удары. Минотавр внимательно прислушивался к разговору, но не встревал. В Шеоле голоса звучали гулко и даже шепот прекрасно слышался даже на большом расстоянии.

– Значит, ты продирался за тенью Аина всю дорогу от Лумеи? Не может быть! – не поверил своим ушам Гарб.

– А какой мне смысл говорить неправду? – после смерти Рэкс стал значительно спокойнее и даже не подумал обидеться.

Гарб вспомнил, как Рэкс при жизни начинал рыдать от любого сомнения в его правоте. Иногда такой всплеск эмоций приводил еще и к стихийному выбросу, угрожая здоровью окружающих. За это племя орков, где молодой полуорк занимался шаманским ремеслом, за глаза даже прозвало его плаксой.

– Мне просто трудно такое вообразить, – на всякий случай поспешил успокоить коллегу Гарб. – Путешествие сквозь всю вселенную через прорехи в пространстве, созданные тенью…

– Я и сам, признаться, не сразу сообразил, куда мы мчимся, – смущенно ответил дух сына Аггрха. – Только здесь не успел ее… его догнать.

Каввель сделал чуть более сильный выпад, чем следовало, и едва не упал из-за силы инерции. В Шеоле все весило значительно меньше.

– Тут его уже Гарб догнал, – усмехнулся гигант. – Дубиной по лбу. Можно сказать, двух акул одним гарпуном. Спасибо тебе, дружище! Если я чего и боялся в жизни, так это призрака брата после смерти. И за Минору спасибо!

Гоблин смущенно пошаркал ногой.

– Не буду обманывать, – сказал он. – Я спасал в первую очередь себя, хотя, конечно, очень рад, что получилось и с тобой.

– Ты, малыш, растешь, – заметил Каввель. – Когда мы повстречались, ты бы юлил, но никогда бы не сказал такого. Только ты даже себе не признаешься, что уже научился рисковать жизнью ради других.

– Я это еще там на Лумее заметил, – улыбнулся призрачными губами дух полуорка.

– Скажи мне, Рэкс, а почему ты не в Шамбалыне? – спохватился Гарб. – Разве не туда попадают праведные орки после смерти?

– Это немного грустная история, – скривился плакса, и его тонкий силуэт пошел рябью. – Одноглазый на своем суде посчитал, что я мало того что полукровка, так еще и умер позорно для порядочного орка – не в бою, а от истощения. Вот меня и прогнали. Другим богам я не поклонялся, и они мной не заинтересовались. Демоны с дьяволами тоже почему-то побрезговали. Наверное, я им невкусным показался. Сунулся, правда, один охотничек, получил от меня на орехи. В общем попал я прямиком в Шеол. Наловчился тут истреблять всякую нечисть. Она и запасы мои пополняет, и пользу я так, наверное, приношу. Дальше вы знаете.

Гарб попытался осмыслить сказанное, потому что в его голове созрела новая картина мироустройства, не вписывающаяся в привычные представления обитателей Лумеи о вселенной.

– Так что нам делать с Бурбалкой? – обратился он к обоим собеседникам.

– А он теперь кто или что? – уточнил Рэкс.

– Вроде как стал тенью, а вроде, и не совсем, – задумчиво протянул гоблин.

– Если считать его простой тенью, то у меня найдется управа.

– У меня тоже, но он все-таки друг, – ответил шаман. – Подождем пока. Он ведь сюда вернется, а мы его встретим. Я пока тоже навыков не растерял. Будь он тенью или духом, я с ним совладаю даже в одиночку, а уж с тобой вместе и подавно.

***

Тени с тихим шелестом сновали между живыми. Этот шелестящий звук заставлял кровь застывать в жилах, а сердце замирать. Что-то в нем было неестественное, неправильное. Воины честно пытались колоть и рубить их, но оружие просто проходило сквозь неуловимых и неуязвимых противников.

– Файлак, к бою! – приказал Муфад’ал, глядя на попавших в беду тивада.

Файлакиры сомкнули щиты, выставили копья и двинулись в сторону нового врага, маги последовали за ними, держась на расстоянии пятидесяти шагов. Квимиаль с пуутами тоже вступились за оставшихся селестиалов. Импы и пишааки, ободренные гибелью драконов, заливисто захохотали, предвкушая легкую победу. Они первыми бросились к месту сражения, грозно рыча и улюлюкая, и попытались когтями разорвать призрачное воинство.

На беду, даже зачарованное оружие и острые когти порождениям мрака оказались нипочем. Колдуньи-жахани запустили в порождений Умбры дюжину огненных шаров. Тени остались невредимы, но на несколько секунд прекратили нападать на тивада, будто в замешательстве.

В ответ тени тянули свои черные щупальца к живым. Стоило сгустку мрака коснуться кожи, и боец падал совершенно без сил. Вскоре поле боя оказалось усеяно неподвижными телами отважных, но обессиленных бойцов. Остальные принялись отвлекать теней на себя, пока чаровницы подбирали нужное заклинание.

Наконец им это удалось. Солнечный свет, собранный в пучок, отлично испарял любую тень, в которую попадал. Только тени двигались слишком быстро, и попасть получалось нечасто. В ответ часть теней отлетела подальше от гущи схватки и начала плести ответные заклинания.

– Щит! – вовремя крикнула, и вовремя.

Аршимаг среагировала, и радужная оболочка успела впитать волшебный удар. Вскоре всем чаровницам пришлось подпитывать своей силой магическую защиту. Удары теней несли с собой всесокрушающую мощь. Они наносили их раз за разом каждые пять секунд, будто источник их силы не мог иссякнуть.

***

Адинук широко раскрытыми глазами следил за разворачивающейся драмой, а затем повернулся к Михелю.

– Ты помогать собираешься?! – с наигранным возмущением спросил он, внимательно следя за реакцией монаха. – Или корона свалится?

– Ради чего? – поднял глаза человек, не переставая гладить суккубу по волосам.

Он снова сидел, положив голову демонессы себе на колени. Принцесса уже не могла говорить. Ее глаза закрылись, и лишь слабо вздымающаяся грудь позволяла понять, что пуута все еще жива.