Решив не сидеть до утра, в первом часу мы начали закругляться. Пока женщины убирали со стола, я засел в кабинете, раскурил потушенную сигару и наблюдал за игрой огня в камине. Мне в последнее время так легче думается. В Италии у нас тоже есть камин, где мы проводим вечера всей семьёй. Есть в этом какая-то особая притягательность.

А вот мысли мои были отнюдь не радостные. Похоже, ситуация в кинокомпании гораздо хуже, чем я думал. Вернее, мне более-менее известна обстановка. Но одно дело, когда читаешь сухие отчёты и выслушиваешь мнение парочки доверенных лиц или сталкиваешься с негативом напрямую. Уж очень огорчил меня Илья и это без информации о внутренней кухне «Прогресса». Ладно, будем решать проблему, как соберу собрание руководства, благо осталось немного. Пока же полистаю сценарий, в который я постоянно вношу изменения. Иногда забываю о нём на несколько дней и вдруг, как торкнет. После этого меня посещает творческий зуд. Жена буквально силой вытаскивает одного трудоголика с работы или из кабинета, если я нахожусь дома.

Незаметно пролетел час, а я только исправил пару эпизодов. Нет, надо заканчивать и идти спать. Слишком много впечатлений на сегодня и мысли постоянно скачут с темы на тему.

Аккуратно захожу в нашу спальню, боясь потревожить супругу, но тут же зажигается бра. В приглушённом свете вырисовывается весьма заманчивая картина. Анна в полупрозрачном пеньюаре, положив под локоть подушку, с иронией рассматривает меня любимого.

— Лёша, тебе не кажется, что ты ведёшь себя странно? Сбежал в свой кабинет, заставил изнывать свою молодую супругу от нетерпения. Ещё немного и я бы пошла вытаскивать тебя из берлоги, которую ты по ошибке обозвал кабинетом.

Провокаторша потягивается, будто кошка и вдруг резко приближается ко мне, обхватив руками за шею.

— Я заказала эту чёртову кровать в США. Ты даже не представляешь, какого труда стоило привезти её в СССР. И мне пришлось руководить процессом размещения мебели по телефону, выслушивая капризы мамы. Это же форменное мучение! — прошипела Аня мне в ухо, но постепенно успокоилась, и её тон стал томным, — А здесь ещё собственный муж сбежал и не хочет опробовать продукцию американских производителей. Это несправедливо.

Пока супруга произносила речь, я водил руками по аппетитному телу, признавая её правоту. Дела от меня никуда не убегут, но надо ловить подобные моменты и не растрачивать время на пустяки. В итоге под хохот Анны я заваливаю её на кровать и начинаю быстро раздеваться.

Жалко, что не удалось нормально пообщаться с Пузик перед заседанием руководства и актива киностудии. Да, у нас на расширенных встречах присутствуют представители трудового коллектива. Речь идёт не о вмешательстве в процесс руководства, а о донесении проблем и предложений со стороны обычных работников.

Собрание я решил провести в небольшом зале, который обычно использовался для просмотра чернового материала, дабы увидеть картину на большом экране. Здесь же у нас проходили закрытые показы иностранных фильмов и собственно расширенные заседания.

Никто не собирается играть в демократию, так как ситуация достаточно сложная. Я приказал поставить стол для президиума на небольшую сцену, а народ расположился в зрительном зале. Илья, зайдя в помещение, попытался сесть за стол, но был в резкой форме отправлен к остальным коллегам. Наш исполнительный директор сильно удивился и, наверное, впервые за последнее время начал догадываться, что дело пахнет керосином. Апломб остался при нём, но сам товарищ явно в напряжении. Рядом со мной уселась рыжая, пришедшая позже всех. И это не блажь, Оксану задержал срочный разговор с Минском. Если всенародно любимую и одну из самых популярных писательниц страны вынудили так долго общаться по телефону, значит, дело действительно важное.

Окидываю взглядом присутствующих и решаю сразу расставить акценты.

— В зале находятся лишние персоны, которым делать нечего на собрании. Или у нас уже нет никакого порядка, и сотрудники ходят, куда хотят в рабочее время?

Солодовников сразу заёрзал на кресле, так как в третьем ряду примостилась его супруга, с начала года работающая в бухгалтерии. Заодно взбледнуло ещё три человека, включая председателя профкома, которого на подобные мероприятия ранее не допускали.

— Вон! — тихо шиплю в микрофон.

Народ аккуратно и бочком начал двигаться в сторону выхода. Припозднилась только Инга, пожирающая глазами молчавшего мужа.

— Прошу тебя вести себя более вежливо, — наконец выдавил Илья, — Это наши сотрудники и среди них есть женщины, в конце концов.

— Я вам не ты, — жёстко обрываю лепет растерявшегося директора, намекая на форму обращения, — Посторонним ничего делать на собрании. У нас есть устав, где всё прописано, и его пока никто не отменял. Пресекая дальнейшие возражения, уточняю, что присутствующие здесь товарищи Клушанцев и Серова, входят в совет киностудии. Да, есть у нас и такой. Надеюсь, персону Оксаны Пузик, являющейся заместителем председателя совета директоров, мы обсуждать не будем?

Судя по молчанию, присутствующие прониклись. Я редко устраиваю сотрудникам головомойки и разносы, но периодически ставить народ на место необходимо.

— В повестке дня у нас три вопроса. Первый — катастрофическое падение прибылей в прошедшем году. Второй — нарушение взятых на себя обязательств, как по фильмам, включая сериалы, так и по телевизионным программам. Третье…

— Собственно, по какому праву вы, ставите вопрос подобным образом, — перебил пришедший в себя Солодовников, — Подобные вещи обсуждаются руководством, а не расширенным заседанием. И вообще, дирекция сама разберётся в небольших проблемах. Вы являетесь просто председателем совета без особых полномочий, которые были переданы мне и ряду сотрудников.

Тихий шёпот в зале быстро затих под моим насмешливым взглядом. При этом я демонстративно не смотрел на Илью и сидящих рядом с ним Зельцера, зам главбуха Воропаеву, руководителя технического отдела Горбунова и Григория-стукача, ставших его соратниками. Мне даже как-то жалко исполнительного директора, выбравшего себе подобную компанию. Моисеич держался в киностудии строго за прошлые заслуги, хотя и приносил пользу, помогая молодым режиссёрам. Остальные коллеги — весьма средние работники, просто удачно оказавшиеся в нужном месте. Была ещё жена Ильи и пятёрка персон пожиже, но их я не беру в расчёт. Основные проблемы создали именно Солодовников, Зельцер, Горбунов и Воропаева, заменившая находящуюся на реабилитации после инсульта главбуха. Они-то и наворотили дел.

— Третье — это систематические нарушения исполнительным директором и исполняющей обязанности главного бухгалтера финансовой дисциплины, отдача посторонним людям материальных ценностей, принадлежащих коллективу киностудии и начисление некоторым сотрудникам незаслуженных премий, — продолжаю свою речь, когда оппонент замолчал, — Что касается моих полномочий, то предлагаю всем снова заглянуть в устав. Я же не просто так утверждал его с лучшими юристами страны перед началом работы киностудии. Главой «Прогресса» является один человек и это именно я. И снять меня с должности председателя совета директоров может только совместное решение министра культуры СССР и Совмина РСФСР. Здесь всё сложно, но подобная сложная схема обусловлена тем, что более половины киностудии построена на мои собственные деньги. Ещё и большая часть импортного оборудования передавалась иностранцами именно мне, а не государству. И трудовой коллектив практически не участвовал в строительстве киностудии, так как оно шло на деньги, заработанные тогда ещё творческим объединением. Вторым человеком компании, согласно устава, является Оксана Пузик и она назначена на должность по согласованию строго со мной, хотя её кандидатура должна быть утверждена в Минкульте и одобрена советом киностудии. Он и существует для того, чтобы блокировать непродуманные и откровенно вредительские решения исполнительного директора в отсутствие председателя. В этом случае они немного подкачали, но события развивались излишне стремительно. Странно, что вы не знаете подобных вещей, Илья Сергеевич.