А вот на фуршете, после того как в специальном банкетном зале остались приглашённые господа, ситуация в корне изменилась.
Кубрик подошёл к нам первым и опять пожал мою руку. Только теперь в его глазах появилось, что-то иное. Уважение, наверное. Пока народ, обмениваясь впечатлениями, потянулся к бару, мне опять пришлось поработать переводчиком. Только в этот раз Клушанцеву адресовалась только половина вопросов. Минут через пять к нам присоединилась парочка журналистов.
Ещё бы они пропустили возможность послушать разговор таких интересных людей. «Космическая одиссея 2001 года» недавно вышла на экраны и имела просто ошеломляющий успех. Стэнли сейчас мегазвезда, и это без учёта «Спартака» и «Лолиты». Понятно, что акулы пера были удивлены, когда популярнейший режиссёр просит непонятного советского товарища, коим для них является Клушанцев, обязательно уделить время и посмотреть его фильм. А затем эмоционально восхищается нашей работой. Приятно, чёрт возьми! Надо будет сходить на показ, тем более что американец хочет продолжить общение.
А вот человека, который вклинился в нашу беседу, как атомоход «Ленин» в арктические льды, не узнать было невозможно. Массивный нос, лысина и выпирающая нижняя губа. У меня такое ощущение, что он не менялся внешне лет тридцать, а то и больше. Кубрик недовольно посмотрел на подошедшего, но того это не смутило.
— Мистер, Мещерский, — произнёс гость размеренным и спокойным тоном, — Вы понимаете, что ваш фильм не имеет никакого отношения к кинематографу? Это комикс, набор кадров с красивыми спецэффектами, немного провокация, демонстративные кровавые сцены, но всё это не кино. Тем удивительнее видеть такое в исполнении советской режиссёрской школы.
— Абсолютно с вами согласен, мистер Хичкок, — отвечая в похожей манере, вызывая улыбки у Кубрика и журналистов, — Это не кино, а новое направление киноискусства в целом. В своё время «Броненосец „Потёмкин“» вызвал похожий эффект, оказав колоссальное влияние на мировой кинематограф. Думаю, что Сергей Эйзенштейна тоже ругали за избыточный реализм и откровенное насилие. А уж сцена с коляской просто потрясла воображение тогдашней публики.
— А вы не умрёте от скромности, — произнёс мэтр и рассмеялся, в чём был поддержан окружающими.
Тем временем наша группа увеличилась и превратилась в небольшую толпу. Первым к нам нырнул ди Лаурентис, за которым поспешили ещё несколько журналистов. Далее подтянулась другая публика.
— Если серьёзно, то зрители совершенно разные. Я работаю на публику, которой нужно зрелище и как можно более красочное. Но в чём-то соглашусь с вами. Есть опасения, что со временем режиссёры могут увлечься спецэффектами и сам сюжет отойдёт на второй план. Естественно, что детективы, любовные драмы, комедии, мистика, нуар и авторское кино останутся навсегда. И скажу без ложной скромности, что мы задали планку, которую придётся поддерживать другим кинематографистам. Хорошо это или плохо — покажет время. Только коммерческое кино в жанре экшена в любом антураже, более не будет прежним. Вернее, это касается масштабных проектов. Разного рода приключения одиночек с интересными трюками будут жить и развиваться в прежнем режиме.
— Это меня и настораживает. Советский кинематограф оставался единственным крупным материком адекватности, в нашем океане коммерции, — немного пафосно произнёс Хичкок, — Есть в нём какая-то душевность, которая идёт из русской классики. Ваши предшественники даже фильмы о войне снимали совершенно иначе. Я большой поклонник советской режиссёрской школы. Но чувствую, что на смену прежним мастерам приходит поколение с совершенно иным подходом. И это меня искренне разочаровывает.
Вот чёрт его знает, помешает ли мой фильм снять самые настоящие шедевры отечественного кинематографа? Думаю, что комедий и авторского кино моя деятельность точно не коснётся. А вот драмы, социальные, приключенческие картины и фильмы о войне, просто обязаны измениться. Но та же «Москва слезам не верит» отлично смотрится и через сорок лет. Значит, настоящее кино не пострадает. Что касается бледного подобия кинематографа, слизанного у итальянцев, французов и американцев, то мне его не жалко. То же самое касается музыки и литературы. Только это иной разговор, а пока надо ответить собеседнику. Тем более что журналисты, почуяв сенсацию, обступили меня ещё плотнее, держа наготове свои диктофоны.
— Кто вам сказал, что в СССР не снимают развлекательные фильмы? В нашей стране ежегодно поступает в прокат более двухсот картин. Разброс жанров совершенно разный. Кто-то может подумать, что наших режиссёров интересует исключительно тема войны или революции, но это неправда. Советское общество достаточно прогрессивное и кино является неотъемлемой частью его развития. Поэтому я отвечу на заданный вопрос следующим образом. Реально талантливые режиссёры снимут своё кино, и оно станет классикой, которую будет смотреть не одно поколение зрителей. А разного рода однодневки в угоду конъюнктуре или требованиям моды, вспыхнут, но быстро уйдут в небытие. Думаю, мы меня понимаете, так как сами иногда вынуждены снимать сугубо коммерческое кино по требованию продюсеров.
Пока Хичкок задумчиво шевелил своими монументальными губами, тему продолжил Кубрик. Вопрос был с подвохом, и режиссёр этого не скрывал, выдав улыбку на все тридцать два зуба.
— А какое место займёт ваша картина? И будут ли смотреть работы господина Мещерского следующие поколения?
— Что касается «Битвы за Кубань», то она войдёт в историю благодаря неизвестным ранее спецэффектам и подходу к съёмкам. Думаю, я задал направление, по которому последуют коллеги. Не уверен, что в будущем смогу снять, что-то лучшее. Скорее всего, я стану эксплуатировать выбранную тематику. Это приключенческое кино и оно носит одноразовый характер, так как с каждым годом коллеги будут предлагать зрителям более интересное шоу. А вот «Брак по расчёту» люди будут смотреть и через десять лет. По крайней мере, я на это очень надеюсь.
Уже на выходе из кинозала меня отвёл в сторонку Дино и радостно выпалил.
— Лучшую рекламу не придумать! Кубрик — американец, но выбрал Англию местом своей работы. Хичкок, наоборот, уехал покорять Голливуд. Оба безумно популярны в Великобритании и к их мнению прислушиваются. Значит, завтрашняя пресс-конференция должна стать явлением в культурной жизни Лондона. Думаю, количество зрителей возрастёт, хотя фильм и так пользуется повышенным вниманием.
Я не спорю. Вот только мне порядком надоели европейские журналисты. Английская пресса всегда считалась наиболее агрессивной, и предсказать её поведение нереально. В принципе так и получилось.
— Господин, Мещерский, — после нескольких разогревающих вопросов в беседу включился представитель «BBC News» — Вы сняли фильм, преподнеся небольшое воздушное сражение на Восточном фронте, как значимое историческое событие. Но при этом самая грандиозная битва в воздухе была над Британией, она длилась четыре месяца и в ней участвовали тысячи самолётов. И второй вопрос, откуда у советского кинематографа такое техническое оснащение? Продюсер ди Лаурентис заказал его из США или Франции?
— Первого вопроса я не услышал, но постараюсь ответить, — часть журналистов после моего вступления, заулыбалась, — «Битва за Кубань» практически ничем не уступала по размаху аналогичному сражению над Ла-Маншем. Она только длилась на месяц меньше, но общее количество самолётов, участвовавших в сражении, было примерно равно. Но вы правы, что это всего лишь один из эпизодов грандиозных сражений, советской авиации. Британские ВВС также провели не одну масштабную операцию после 1940 года. Почему ваш кинематограф игнорирует столь важную тему, не знаю. Что касается технического оснащения, то рядом со мной сидит товарищ Клушанцев, это его заслуга.
— Но это неправда! — вдруг завёлся журналист, — В следующем году на экраны выйдет фильм «Битва за Британию»!
— Так это отлично! — улыбаюсь совершенно искренне, вернее, лицемерно, — Наверняка это будет грандиозная картина. Заодно сравните уровень режиссёрского, актёрского и операторского мастерства. Я уверен, что мои английские коллеги использовали самую современную технику, может, даже американскую.
