Опасный противник. Перехватив здоровой рукой секиру, тауросу принялся танцевать вокруг тени, лихорадочно пытаясь сообразить, как справиться с нежитью. Пока смекалки хватало только, чтобы больше не давать к себе прикасаться. Существо оказалось немного медлительным в нападении, зато передвигалось почти с той же скоростью, что и минотавр. Жуткая пояска продолжалась минут пять, пока твердая почва вдруг не закончилась под копытами Каввеля. Безмолвный силуэт встрепенулся и рванул к увязшей и лишенной подвижности добыче.

Тауросу изо всех сил пытался высвободить ноги из топи. Онемевшая рука оказалась в этом деле серьезной помехой. Если бы она могла двигаться, выбраться из трясины не составило бы труда, а так ноги уходили все глубже. Каввель только и мог, что здоровой рукой всадить секиру в берег и пытаться этой же рукой подтянуться ближе к твердому месту. Тень подобралась совсем близко. Она нависла над Каввелем, протягивая к нему мерзкие обездвиживающие отростки.

– Проклятье! – выругался минотавр.

Впервые двурогий оказался в ситуации, в которой его силища ничем не могла помочь в борьбе за собственную жизнь.

В тот момент, когда уже стало казаться, что вот он конец, позади тени образовался портал, выплюнувший в ее сторону светящийся протуберанец. Призрачный силуэт дернулся, попытался освободиться, но захват оказался крепким. Секунд тридцать портальный щуп просто держал тень, потом стал потихоньку втягивать ее в себя. Каввель наблюдал, продолжая отчаянные попытки добраться до твердой почвы.

Едва тень полностью затянуло в портал, к онемевшей руке вернулась подвижность, а из пространственного окна с тихим шипением воздуха вырвался другой дух. Каввель отпрянул, но вдруг узнал Бурбалку.

– Уф! – обрадовался минотавр, вылезая на берег и отряхиваясь от грязи. – Благодарю, а то я чуть концы не отдал!

Бурбалка не дал ему даже отдышаться и позвал замогильным голосом:

– Пошли скорей, нам еще гоблина выручать.

– А как ты…

– Лучше тебе не знать, чего мне стоило сюда выбраться, но козел очень пригодился.

– Ладно, – минотавр вспомнил, что времени осталось в обрез, и спросил. – Мы успеем? И куда вообще идти? Я след потерял.

– Иди за мной, горе-следопыт. Успеем! Туда где-то час ходу.

***

Если бы у Гарба в этот момент спросили, чего ему хочется больше всего на свете, он бы замешкался с ответом. Ловцу духов хотелось слишком многого. Например, освободиться от веревок, вернуть шпагу и долго втыкать ее в тела ящеров, бросивших его в пропахшую плесенью деревянную клетку. Особенно много нехороших вещей он желал своему коллеге по ремеслу из числа чешуйчатых гадов.

Эта мерзкая тварь потыкала своим грязным посохом по одежде Гарба и, видимо определив, что она волшебная, приказала раздеть пленника. Теперь шаман-ящер с восхищенным шипением старался напялить на себя хоть что-то из гардероба почти голого гоблина. У него это получалось с большим трудом. Все-таки четырехфутовый гоблин и шестифутовый ящер – это разная размерная категория.

Изодрав все в лоскуты, от чего одежда потеряла большую часть магических свойств, ящер раздраженно бросил ее в костер. Внимание гада переключилось на шпагу. Рассмотрев ее со всех сторон, ящер удовлетворенно взялся за навершие, пораскачивал из стороны в сторону и отпустил, потом поднял и еще раз повторил процедуру. Немного поиграв с оружием, он потерял к нему интерес, но не выбросил, а приладил к поясу. Шпага была коротковата, но ящеры в хорошем оружии не разбираются.

По всем признакам этот гад был главным. Во всяком случае, его приказания и капризы исполнялись беспрекословно. Дюжина приближенных с копьями и посохами преданно следила за каждым движением вожака, а заодно охраняла его.

Сначала ящер осмотрел трофеи, и только потом захотел услышать доклад о произошедшем. Сперва он спокойно внимал, а затем стал громко шипеть на разные лады, перебивая докладчика. Под конец схватил свой посох и огрел каждого из приспешников по голове – не очень больно, но чувствительно. Подчиненные стояли, виновато опустив головы, и терпеливо сносили гнев повелителя.

Наконец главарь успокоился до той степени, чтобы перестать лупцевать сородичей и начать прохаживаться туда-сюда перед их строем. Он заложил одну лапу за спину, наверняка воображая себя полководцем перед штабом. Смерив всех взглядом, вожак снова зашипел, и в его интонациях проявились поучительные нотки. Когда он закончил, подчиненные засуетились и куда-то помчались со всех лап. «Главнокомандующий» посмотрел им вслед, затем подошел к клетке с Гарбом, устрашающе навис над ней и сказал на удивительно правильном всеобщем:

– Мое имя Ссашкиш. Я великий повелитель этого болота и окрестностей. Ты, жалкий теплокровный, вторгся в мои владения и за это будешь наказан. Мои подданные с удовольствием тебя съедят, но сначала ты мне расскажешь, как сделать волшебную накидку моего размера. Откажешься, и я испробую на тебе тысячу способов сделать больно. Покажешь – умрешь быстро.

Гарб изобразил полнейшее безразличие на морде, хотя в действительности очень трепетно относился к боли.

– Ты сделаешь, что я вежливо попросил, или нет? – почти зашипел чешуйчатый, нервно постукивая набалдашником посоха по клетке с пленником.

На голове гада раскрылся большой гребень, начавший наливаться красным. Не дождавшись ответа, ящер стукнул посохом так, что на связанного гоблина сверху посыпались прошлогодние сухие листья, устилавшие верх клетки в большом количестве. Сообразив, что пленник не может говорить из-за заткнутого рта, он отпер клетку и вытащил кляп. Гоблин с наслаждением вдохнул полной грудью тяжелый болотный воздух.

– Говори, не молчи! – угрожающе сказал холоднокровный шаман.

Гарб подышал немного, чтобы еще позлить собирающегося полакомиться гоблином каннибала, и сказал:

– О да, могучий ящер, я покажу тебе, как сделать волшебные вещи, но сначала тебе придется меня развязать. Я даже готов вышить руны для двух комплектов волшебной одежды, если мне дадут иголку с ниткой.

– Хорошо, что ты согласен. Я развяжу тебя, а ты сделаешь все очень осторожно. Только запомни. Если мне покажется, что ты хотя бы подумал о побеге, я начну втыкать в тебя иголки болотного дикобраза.

– Повинуюсь, господин, и не попытаюсь сбежать, – раболепно сказал Гарб.

Гоблин подумал, что нужно освободить руки и рот, а там кривая выведет. Ящер развязал затекшего гоблина, терпеливо подождал, пока конечности пленника придут в норму, а потом потребовал приступить к работе. В голове у гобхата к этому времени уже созрел план бегства, имеющий только один недостаток: отсутствие одежды. Бежать голым по болоту на радость местной мошкаре совершенно не хотелось.

Холоднокровный принес две накидки с двумя парами штанов, подходящих ему по размеру, иголку и разноцветные нитки. Гоблин взялся вышивать на одеяниях знакомые руны, попутно заговаривая гаду зубы.

– Одно одеяние защитит могучего повелителя рептилий от огня, холода, стрел врагов и многого другого, – сказал он, пока игла птичкой порхала в его лапах, – другое дарует силу и смелость. Чего еще хотелось бы могучему повелителю болот?

На самом деле одних рун для такого было мало, ведь нужно еще провести сложнейший обряд. Об этом хитрый гоблин умолчал, потому что символы, которые он вышивал, нужны были совсем для другого. Гарб закончил с вышивкой обоих комплектов. Затем убедился, что помощников ящера поблизости не видно, и выпалил простое замораживающее заклинание, не требующее больших магических запасов.

Ящер застыл с раскрытой пастью. Гоблин кое-как напялил на него нужную рубаху, и руны сразу засияли цветами ниток, которыми были вышиты. Глаза чешуйчатого под слоем льда беспокойно забегали. Руны быстро выкачивали из него энергию-Дэ. Будь у Гарба в запасе хотя бы полчаса, рубашка высосала бы негодяя досуха, навсегда лишив возможности колдовать. Ловец духов осознавал, что жизнь дороже, и ждать не стал, хотя жажда мести и требовала наказать обидчика сильнее.