Цверг с лусидом заняли свои кафедры, а Гарб с компаньонами пост возле дверей. Зал некогда сконструировали таким образом, что попасть в него можно было только через один единственный вход. Гномы в свое время протестовали против такого вопиющего нарушения правил безопасности. Тогдашний глава Академии заткнул рот самым ярым критикам, просто наколдовав в зале мощную систему пожаротушения и продемонстрировав ее в действии. Вопрос тут же закрылся.
Приглашенные на совещание академики, не отличаясь особой пунктуальностью, стали прибывать кто на десять, а кто и на двадцать минут позже назначенного срока. Приказ председателя Президиума застал их врасплох: ученые мужи были свято уверены, что Мелдон не посмеет вытащить их из домов до завершения гномьего кризиса, но ослушаться не решились.
Расфуфыренные лусиды оживленно беседовали, рассаживаясь по местам и недоумевая по поводу такой поспешности. «Неужели гномы будут извиняться?» – хихикнул один. «А может, официально войну объявят?» – тревожился другой. «Меня больше беспокоят дикари у входа», – говорил третий. – «Это явно неспроста!»
После того, как все места оказались заполнены, Мелдон продул рупор и обратился к собравшимся.
– Мусьё, вы все знаете о неприятностях, обрушившихся на наши головы за последнее время. У меня есть к вам огромная просьба: для преодоления кризиса и непонимания со стороны наших коллег, мы обязаны выдать им преступника, похитившего ценную вещь. Этот негодяй скрывается среди собравшихся в зале, и отсюда никто не выйдет до тех пор, пока виновный не будет найден!
Аудитория взорвалась криками негодования. Каждый кричал о том, что оскорбили лично его, и он требует сатисфакции немедленно. Мелдон устало включил магический усилитель, и его голос заглушил все крики недовольства.
– Это не обсуждается, коллеги. Хотите, режьте меня потом, но я не вынесу позора, если преступник не будет найден.
– А как мы его найдем, коллега? – насмешливо выкрикнул один из академиков. – И с чего вы взяли, что это один из нас? Какие у вас доказательства?
– Я поясню. Уважаемые гномы разработали устройство для обнаружения тех, кто недавно соприкасался с украденным чаром. К несчастью, между нами возникло некоторое недопонимание принципов работы прибора, поэтому ранее мы не соглашались подвергнуться, как нам казалось, унизительной процедуре проверки. Сейчас я лично убедился в правильности работы и безопасности данного устройства, поэтому…
– Что заставляет тебя думать, светлейший, будто мы согласимся проверяться какой-то гномьей штуковиной только по твоей просьбе? – громко спросил высокий и нетипично темноволосый для лусида академик.
– От тебя, моего заместителя, Идренион, я такого вопроса не ожидал, но ты меня не дослушал. Никому уже не нужно проверяться, потому что все уже и так прошли проверку прямо на входе. Устройство установлено в дверях, и мои друзья, на которых вы, вероятно, обратили внимание, сейчас точно знают, кто же из нас вор.
Академики застыли с разинутыми ртами. В их сознании не укладывалось, как председатель осмелился на подобную дерзость. Очень медленно поднялся один эльф, затем другой… третий с места молнией рванул к выходу.
– Не так быстро, дружок! – встретил его у выхода секирой минотавр.
Эльф сходу сделал сальто, перемахнул через голову присевшего от неожиданности Каввеля, в полете сшиб пытавшегося остановить его монаха и попятился, упершись в острие меча Аггрха.
– Ням-ням, – облизнулся орк.
Глаза беглеца покраснели, а из рук выступили очень знакомые Гарбу костяные острия. Аггрх вовремя махнул мечом. Лезвие скользнуло по костяному кинжалу, но недостаточно точно. Костяное острие оцарапало зеленую кожу, и орк тут же срубленным деревом рухнул на пол, а псевдоэльф побежал дальше, ловко избежав подсечки Антонио.
Гарб изо всех сил швырнул вслед убегающему негодяю склянку с красноватой жидкостью, но тот, даже не оборачиваясь, отвел ее в сторону локтем. Склянка разбилась вдребезги о колонну, оплавив содержимым ее мраморную облицовку. Пробегая по коридору, хапуг успел стукнуть по двум любопытным гномьим головам, высунувшимся посмотреть, по какому поводу шум, и был таков.
– В лазарет, срочно! – закричал Мелдон. – Лучших целителей к нему!
Прибежали гномы в белых халатах, с пыхтением погрузили Аггрха на носилки и, как муравьи, потащили тяжелого во всех смыслах пациента к лекарям.
***
– Ну как продвигаются поиски? – спросил Гарб у Мелдона через два часа.
– Словно испарился, – расстроенно ответил маркиз. – Свидетели подтвердили, что указанный «лусид» пробегал по улицам, заходил к себе домой, а потом скрылся в неизвестном направлении. Больше его никто не видел. Обыск жилища тоже не дал результатов. Мы с Маусом провели экстренное заседание и организовали совместный следственный комитет. Найдем рано или поздно.
Примирение прошло бурно, со слезами на глазах, объятиями и заверениями в вечной дружбе. Эльф, правда, потом долго отмокал в ванной, а гном залился пивом по самое горло, но в целом шаткое равновесие восстановилось.
Эльфийская часть Академии побурлила немного да успокоилась. Маркиза де Баранбаса оставили в должности, решив, что он сделал все возможное для сохранения чести и достоинства своих эльфийских коллег. Недоброжелателей у председателя, конечно, тоже прибавилось, но их голоса заглушились хором, поющим оду восстановителю мира и спокойствия. Научные руководители и лаборанты наконец вернулись к своим повседневным занятиям.
К вечеру компаньоны пришли навестить раненого товарища.
– Как он? – спросил Гарб у старшего целителя.
Последователь Асклепия смерил посетителя взглядом, полным задумчивого презрения. Видимо, он раздумывал, как ответить более простыми словами.
– Состояние стабильно плохое. Мы прочитали все полагающиеся в таких молитвы. Рана затянулась, но жар все еще изматывает тело.
Гарб перевел взгляд на орка. Зеленокожий метался по кровати и стонал. Испарина покрыла его лоб, и пот струйками стекал по небритым щекам.
– Ему можно как-то помочь? – спросил Антонио.
– Пациент отравлен ядом магического происхождения. К несчастью, этот яд нам совершенно незнаком. Мы пытаемся подобрать противоядие, но пока не преуспели.
***
В следующие несколько дней после разоблачения шпиона шаман стал частым гостем в кабинете эльфийского аристократа.
– Мусье де Баранбас, а как вы поступите с вором, когда его поймают? – спросил Гарб, утопая в роскошном мягком кресле. – Я не хочу вас обидеть, но об эльфийском народе ходят разные слухи за пределами ваших королевств. Говорят разное нехорошее.
Маркиз улыбнулся, а на его глазах заиграла сеточка морщин.
– Можно просто Мелдон, мой юный друг! – воскликнул он. – Конечно, в былые времена бывало всякое, отсюда и слухи. Но уверяю вас, сейчас мы очень трепетно относимся к соблюдению законов, а они у нас довольно мягкие, если сравнивать с другими народами. У каких-нибудь дворфов преступнику бы просто отрезали голову без суда и следствия. Мы же проведем тщательное расследование, докажем его вину и только потом казним, если вина будет достаточной. Скажу больше. Если кто-то попытается убить преступника без суда, то убийцу ждет минимум изгнание. Так что в здравом уме никто закон нарушать не будет.
Гоблин и эльф в основном обсуждали поимку вора, но не только. Они присматривались друг к другу. Гарб с живейшим интересом знакомился с эльфийским бытом и приобщался к странной культуре остроухих, основанной на почитании телесных удовольствий и священных деревьев.
Гоблину никогда не доводилось общаться с лусидами, но он много слышал об их заносчивости, и кровожадности. Любопытство в конце концов пересилило осторожность, но поначалу Гарб вел себя очень скованно. Маркиз был само дружелюбие, и лед недоверия постепенно растаял. Шаман до последнего не верил, что высокомерный эльф способен на дружеские чувства, но в итоге оказался приятно удивлен.
Мелдон тоже сперва осторожничал, но после первых же бесед восторженно погрузился в знакомство с гоблином. Его совершенно очаровали острый ум, любознательность и образованность гостя. О длиннолапом народе существует масса стереотипов, и Гарб не вписывался ни в один из них. Разве такой развитый юноша может опуститься до каннибализма или других жутких пороков, приписываемых дикарям? А уж когда де Баранбас понял, что имеет дело с первоклассным магом-экспериментатором, его восторгам не было предела. Впрочем, эльф на всякий случай тщательно скрывал свои чувства.
