– Все? Трогаться можем? – улыбнулся Адинук.

– Угу, – пробормотал орк, не сводя глаз с сумки. – Если эта твоя любимица захочет оттуда вылезти, пусть пеняет на себя.

– Конечно, сударь! Иначе и быть не может, – беззаботно согласился с ним бард.

***

Обратный путь до Льонаса прошел с теми же мерами предосторожности, что и путь к храму. Разговаривали мало – все, кроме барда. Адинук трещал без умолку, вызывая у орка приступы раздражительности. Аггрх уже был совсем не рад, что предложил взять темного эльфа с собой. Его речь, пестрящая странными сравнениями, вызывала головную боль.

– Знаете, как у нас пытают изменников? Не знаете? Я сейчас расскажу. Берется коготь озерного пырха...

Из непрерывного монолога троу компаньоны узнали множество ценных сведений о кулинарных пристрастиях обитателей подземного мира, видах пыток, устном народном творчестве черных гномов, повадках и брачных играх пауков.

– Эй, Каввель, – шепнул в какой-то момент Бурбалка.

– Чего? – хмуро ответил минотавр.

– Давай забьемся на спор, что этот балабол иссякнет до Льонаса? На щелбаны. Только чур больно не бить.

– А давай, – обрадовался развлечению Каввель.

Теперь минотавру хотелось, чтобы эльф продолжал говорить. В итоге Антонио спор проиграл и получил от Каввеля пять щелбанов, четыре из которых прошли сквозь лоб проигравшего.

– Нечестно, – обиделся он, но Антонио только пожал плечами.

Гарб переживал, каково будет темному эльфу среди светлых, но Адинук бесстрашно вошел в ворота и прошелся по центральной улице, широко расправив плечи и щурясь от яркого полуденного солнца. Горожане пялились ему в спину и провожали барда тревожными перешептываниями. Впрочем, стоило троу обернуться, как они поспешно отводили взгляды, всерьез опасаясь сглаза.

– Ну что, господа, – сказал Аггрх, когда компаньоны подошли к Академии. – Я так понимаю, пришло время прощаться.

– Почему это? – не понял Каввель.

– Наш уговор соблюден, я вам больше не нужен, а значит, мне пора вас покинуть.

– Ах, вот оно что, – огорчился гоблин. – Может, останешься? Не скажу за всех, но я к тебе привык, и ты хороший собеседник.

– Нет, моя судьба быть вечным скитальцем, а вас я буду стеснять.

– Так ведь и у нас нет дома! – возразил Антонио.

Орк смерил человека взглядом и снизошел до ответа.

– У вас есть цель в жизни, а у меня ее нет.

– Как это нет? – возмутился Гарб. – А кто собирался искать убийцу сына?

– Я и один справлюсь, а вас ждет своя великая миссия.

– Давай, пусть наша миссия станет твоей, - предложил Каввель.

– Думаете, я всерьез смогу посвятить себя собиранию какого-то посоха, чтобы пробудить им какую-то там богиню, гоблинскую к тому же?

У Аггрха начало заканчиваться терпение. Он просто собирался расстаться культурно, а такие уговоры не входили в его планы. Ему действительно нравилась эта компания. У людей он был рабом. Среди орков всегда оставался человеческим выкормышем. Здесь же бывший гладиатор не чувствовал себя чужим. Тем обиднее оказалось получить такое заманчивое предложение, потому что он уже решил уйти и менять решение не собирался.

– А что тебе помешает? – неожиданно подмигнул ему троу, до этого молча стоявший поодаль и делавший вид, что разговор его не касается.

– Ты-то что понимаешь, седовласка? Лезут тут всякие, – нахмурился орк.

Эльф и так уже давно не вызывал у него симпатии, а если он еще и с советами приставать будет…

– Больше, чем ты можешь себе вообразить! – резко ответил Адинук.

Не ожидавший такого отпора Аггрх промолчал.

– Говорят тебе, начнешь поклоняться забытой богине – получишь плюшку... или плюшкой – это уж как повезет.

– Он сумасшедший, – опрометчиво махнул на него рукой орк.

Успевший подойти ближе троу перехватил руку и легким движением уронил Аггрха на мостовую. Михель по-новому взглянул на безумного барда, оценив чистоту проведенного приема и узнав школу своего ордена. Видать, эльфа знатно помотало по белу свету.

Орк вскочил и, бешено вращая глазами, бросился на Адинука. Троу изящно ушел от захвата, и зеленокожий оказался на газоне возле одного из домов. Каввель сунулся было разнимать драчунов.

– Сами разберутся, – остановил его Михель. – Это поединок один на один.

Аггрх падал еще трижды, прежде чем выхватил меч. Темный эльф и не подумал достать из ножен свой.

– А вот это в танцах называется па-де-грас, – ловко уворачиваясь от очередного удара, сказал эльф.

Орк уже выдыхался, а троу и не думал уставать.

– Тебе, зеленушечка, подтянуть бы навыки. Совсем танцевать разучился.

В конце концов Аггрх окончательно выдохся, бессильно опустился на траву и горестно понурил голову.

– Послушай теперь меня, – нравоучительным тоном сказал троу.

В его интонациях появились новые нотки, невольно заставляющие как минимум обратить внимание на произносимые слова.

– Сотню лет назад я, как и ты, отчаянно нуждался в вере. Я устал от злобы богов моего народа и сбежал в поисках смысла существования. Мне довелось скитаться в разных местах, и я многое понял. Вера жизненна необходима таким, как мы, чтобы выжить. Я свою нашел и получил награду. А ты?

– Я верю в Одноглазого, – устало отозвался Аггрх. – Пытаюсь верить.

Его ярость ушла, оставив в душе полное опустошение. Орк взглянул на себя со стороны и устыдился: проиграть схватку безоружному троу при свете дня! Троу же боятся открытых пространств и солнечного света! После такого задумаешься о смысле жизни.

– В верховного бога орочьего пантеона, – усмехнулся троу. – Это такой вечно злой и вечно обиженный на остальных богов за какие-то прошлые дела? Поговаривают, что Триединый ему как-то знатно навалял и как раз тогда глаз-то и выбил. Вот он вас на наш род и пытается все время натравить. А к тебе твой Одноглазый добр? Добр ли он вообще к кому-нибудь?

– Он награждает сильных и прогоняет слабых, – глухо ответил орк.

Аггрх и раньше думал о своей вере, но всегда считал, что все уже давно предопределено, и изменить заведенный порядок нельзя. Сейчас он с ужасом понял: ведь действительно, в орочьем пантеоне нет ни одного доброго или хотя бы мирно настроенного бога.

– Но на самом деле он ведь тебе не нравится?

– Не нравится.

– Так становись защитником Бирканитры! Будешь ее первым чемпионом – защитником и ревнителем веры.

– Я орк, а она гоблинская богиня.

– Ты расист что ли? Так с этого надо было начинать! Тогда сиди и скули дальше, что у тебя нет цели и тебе суждены вечные скитания в одиночестве. Я, например, поклоняюсь Хьялти Златобородому.

– Это же бог дворфов! – изумился Аггрх.

– О, да! – подтвердил троу. – Он так удивился, что у него есть почитатели не из их числа, что наделил меня своей силой, ловкостью и мудростью. Хорошо хоть бородой не наделил. За это ему отдельная благодарность. Только представьте меня с бородой!

Понять, лжет Адинук насчет мудрости, бредит или говорит правду, было невозможно. Аггрх, однако, предпочел поверить ему на слово – свежие синяки от падений были слишком веским аргументом.

– Хорошо, убедил. И что мне нужно делать? Принести клятву верности?

– Ничего особенного. Просто продолжай помогать гоблину. Ну что, мир?

– Мир, – не слишком охотно согласился орк под одобрительные возгласы друзей.

Помирившаяся компания проследовала к гномьему крылу, чтобы встретиться с Маусом.

– Послушай, Адинук, – попытался намекнуть Гарб. – Там предстоит конфиденциальный разговор. Твои уши могут быть лишними.

– Чепуха какая! – воскликнул доставучий троу, не ведающий чувства такта. – Мое присутствие жизненно необходимо. Ты вот цепляешься за волшебный посох, как муравей за соломинку, а за ним охотятся такие уродливые красноглазые ребята с зубами острее моих ушей. Это их реликвия. По глазам вижу, что знаете, о ком я говорю. Если возьмете меня с собой, я вам все-все про них расскажу.

– Откуда знаешь про посох? – подозрительно спросил Гарб, а его лапы сами покрепче обхватили древнюю резную поверхность.