– Интересно, чем это можно такую дырищу пробить и еще выжить после этого? – спросил страж у коллеги.
– Я почем знаю? – недовольно пробурчал тот, присасываясь к глиняной бутыли с водой. – Ходют тут всякие по жаре. Им хорошо, они-то не в железе. Может, он ее сам пробил, а потом снял с того, на ком пробил.
Первый стражник не нашелся, что на это ответить.
Орк и эльф, добровольно идущие вместе в одном направлении. Без драки. Прям странствующий цирк какой-то.
Тем временем одному «шпиону», похоже, удалось в чем-то убедить второго, и они вместе с поднятыми руками пошли к воротам. Стражник сразу нахмурился и покрепче взялся за копье. Они-то, конечно, там внизу и в руках оружия не держат, а он на стене, но мало ли. А ну как колдуны?
– С миром или войной бу-пришли? – буркнул страж на всеобщем традиционное местное приветствие, сдобренное крепким словечком на кутарском,
В данном случае это следовало трактовать как «за каким лешим приперлись, недоделки ручной работы?».
– Пускай пиво не пересыхает в ваших кубках! Мы хотели поинтересоваться, проживал ли в этом городе когда-нибудь славный капитан по имени Каввель Исс-Брестон.
Добило стражника не упоминание пропавшего чуть больше года назад наследника и даже не личность задавшего вопрос. У гнома отвисла челюсть, потому что орк разговаривал на чистейшем литературном цвергском, также именуемым среди невежд подгорным, – языке гномов. Да, некоторые звуки звучали чересчур мягко, иные слова не соответствовали местному диалекту, который изобиловал заимствованиями из кутарского, но это все равно был самый настоящий цвергский. Который дикарю-орку знать не положено!
От изумления латник даже не сразу подобрал слова для ответа. Стоящая внизу странная парочка терпеливо ждала, но мрачная шрамированная рожа зеленокожего с приподнятым в полуулыбке уголком верхней губы предвещала неприятности.
Орку с виду все было ни по чем. Он деловито разглядывал каменную кладку стены и что-то насвистывал, грозя нашествием дворфов, если бы эти ярые противники свиста водились на острове. Эльф же напротив очень напряженно ждал ответа, задрав голову вверх, хотя этот-то наверняка гномьего наречия разуметь не должен.
– Д-да, – смог выдавить из себя страж. – Был такой.
– Чудесно, – чуть прищурил глаза орк. – А здравствуют ли нынче родители принца?
– В добром здравии, – сообщил стражник.
– Отлично, – просветлел лицом верзила. – Тогда у меня к вам просьба передать им, что их сын тоже жив и здоров. И, если они захотят услышать подробности его недавних приключений, то мы пока никуда не уходим.
***
Нежданных гостей очень скоро проводили во дворец по нешироким извилистым улочкам Брестона. Аггрх и Адинук ожидали, что папаша Каввеля лично примчится их встречать, памятуя об импульсивности рогатого компаньона. Только они не знали о многочисленных местных кодексах, расписывающих поведение всего населения от монарших особ до простолюдинов с рождения и до смерти. И воинский кодекс, о котором друзья что-то слышали от Каввеля, был лишь одним из многих.
Владыке острова не пристало бегать галопом для встречи каких-то неизвестных голодранцев. Даже если те принесли важные сведения о пропавшем любимом ребенке, который не перестал быть любимым даже после жестокого убийства брата и проклятия богов. Церемониальный кодекс велел в таких случаях дожидаться вестей, сидя на опостылевшем троне.
Сам предмет мебели гномы некогда переделали из медной части тарана первого флагмана Турона и установили на постаменте. Трон изготовили в форме бычьей головы так, чтобы рога служили подлокотниками, а приоткрытая пасть сидением. Возвышение обеспечивало занимавшему его королю, которого здесь чаще именовали Сыном неба или Дланью богов, отличный вид на тронный зал.
– Бу, – выругался Турон, топая копытом по пробковому полу, положенному тут специально для приглушения таких звуков.
Темпераментом Каввель в отличие от покойного брата пошел в отца, который терпением никогда не отличался. В усталых глазах монарха светилась надежда. Наследник жив! Где же носит этих проклятых вестников?
Супруга венценосца – необъятных размеров дама – топталась возле своего места по левую руку от трона и время от времени шумно вздыхала. Присесть ей не позволяла тревога, а броситься навстречу нежданным гостям дворцовый кодекс. Полный грусти взгляд вкупе с бычьей мордой, делали ее похожей на буренку, отбившуюся от стада и решившую встать на задние копыта, чтобы осмотреться. Однако внушительная грудь, плохо скрываемая складками традиционного женского халата тауросу нежного персикового цвета с вышитыми синими цветами, высоко вздымалась и не давала шансов спутать ее с домашним животным. Жемчужная диадема в пышных смоляных волосах только подчеркивала различие.
Наконец после соблюдения всех положенных процедур безопасности гномы-привратники распахнули двери, и глашатай объявил прибытие «досточтимых лейтенантов его королевского высочества принца Каввеля, путешествовавших с ним на протяжении долгих месяцев мучительных испытаний и невзгод». Турон едва не привстал с места, вызвав шепотки среди придворных. Так ведь можно и лицо уронить! Впрочем, когда головы остальных повернулись от трона в сторону дверей, многим из присутствующих стало не до кодексов.
– Не понял! – нахмурил косматые седые брови король, и его серые глаза стали наливаться кровью.
Ничего не поняли и придворные. Они ожидали увидеть минотавра с гномом или в крайнем случае пару гномов. Как-то в общей суматохе посыльные не удосужились подробно описать внешность прибывших чужаков. Да и сама новость затмила подробности, которые теперь вошли в тронный зал во всей своей неприглядности.
– Я ж говорил, он на маму больше похож! – толкнул Адинук локтем в бок Аггрха. – Два щелбана после аудиенции.
Орк в ответ шикнул на эльфа. Церемониймейстер старательно объяснил гостям правила поведения, но его слова бард, похоже, в своей обычной манере попросту пропустил мимо остроконечных ушей как несущественные.
Сейчас Адинук несмотря на запреты вовсю рассматривал Сына неба, пока они с орком шли по мраморному полу через коридор из придворных. Минотавр как минотавр, только в короне. Голова бычья с широко расставленными рогами и рыжей бородой, торс человечий, в плечах фута три будет, ноги рыжие, мохнатые, огромные, как колоды, и с копытами. Убери бороду с короной и одень в доспехи – вылитый Каввель будет. Только этот в отличие от сына то ли халат какой-то на себя напялил, то ли вовсе ковер, судя по пестрой расцветке. Тоже мне король. Вот слегка изогнутый клинок с приделанным к нему длинным древком в крепких мускулистых руках, тот внушает уважение. Наверное, символ власти такой.
Быстро дав оценку монарху и его жене, эльф переключился на остальных. Кроме их величеств, в зале присутствовало множество разодетых в шелка, бархат, кружева и парчу гномов и гномих. Местные гномы ростом и комплекцией превосходили сородичей, которых компаньонам уже доводилось видеть на материке в эльфийском Льонасе. На головах придворных торчали нелепые белые парики почему-то с косичками сзади, а шеи украшали такие же несуразные воротники из белых кружев.
Тут же за спинами гномов высоченными башнями нависали десять тауросу в халатах, как у короля, только однотоннее цветом и скромнее материалом. Из ножен на поясе каждого выглядывали рукояти мечей. И не боится же монарх пускать к себе кого-то с оружием! У гостей клинки тоже не отобрали. То ли в знак доверия, то ли из презрения к их способности хоть как-то навредить хозяевам.
Адинук перевел взгляд дальше. Позади трона находилось большое окно с разноцветными стеклышками, сложенными в рисунок. Витраж изображал ревущего минотавра в золотой короне – такой же, как и у сидящего на троне человекобыка. Яркий солнечный свет, проходящий сквозь картину, больно резал глаза. На стенах под высоким потолком висели громадные портреты минотавров всех мастей. Их свирепые морды скалились со всех сторон, а фоном к каждой голове непременно служило изображение какого-нибудь морского судна.
