Будучи 11-летним школьником, Майкл Типпетт сочинил эссе, в котором отрицалось существование Бога, а позже был принят в Королевскую академию музыки, несмотря на отсутствие у него необходимой для поступления квалификации, преподавал в приготовительных школах, управлял коммунальным хором, встречался с Оденом и Элиотом и заигрывал с коммунизмом. Во время войны он преподавал в колледже Морли в Лондоне и сидел в тюрьме за отказ служить в армии.

Между 1939 и 1942 годами он создал опровергающую устоявшиеся нормы жанра ораторию «Дитя нашего времени» на собственный текст, повествующий об убийстве в 1937 году немецкого дипломата в Париже 17-летним еврейским беженцем: здесь он блестяще использует американские спиричуэлы, выполняющие ту же роль, что и хоралы в баховских пассионах. Концерт для двойного струнного оркестра 1938–1939 годов, опера «Женитьба в разгар лета» (1952) и «Концертная фантазия на тему Корелли» 1953 года отличаются характерным лиризмом. В песне «Dance, Clarion Air» и Втором струнном квартете (1942) встречаются оживленные мадригальные ритмы. Некоторые его поздние работы более сложны: вязкий музыкальный язык послевоенной оперы «Сад с клумбами» (1969), гомосексуальный поцелуй в «Ледоходе» (1976), крупные музыкальные сочинения, подобные оратории 1982 года «Маска времени». Музыкальный мир Типпетта широк и разнообразен, его музыка благодарна и полна откровений.

Последним в этой группе английских композиторов следует упомянуть музыканта с французским акцентом, обучавшегося в школе Грешема за десять лет до Бенджамина Бриттена, в которого он впоследствии влюбился («Мы обо всем договорились по этому вопросу», записал Бриттен в дневнике)[1269]. Получив степень бакалавра в Мертон-колледже своего родного города Оксфорда и отучившись в Париже у Нади Буланже, где он познакомился с Пуленком и Равелем, Леннокс Беркли сочинял привлекательную, не слишком масштабную, несколько вязкую, но намеренно тональную и совершенно французскую музыку. У Беркли нет каких-то особенно знаменитых сочинений: его тщательное и искусное мастерство слышно везде – в его легкомысленной одноактной опере «Приглашение на обед» (1954), симфонических работах, где заметно влияние Пуленка, таких как Концерт для двух фортепиано с оркестром (1948), и в его немногих песнях и камерных пьесах.

Во французской музыке начала XX века модернизм истолковывался по-своему: она порвала с австро-германской традицией и искала источники вдохновения в более отдаленных краях. «Болеро» Равеля 1928 года завершило пространный цикл сочинений с испанским колоритом, таких как «Кармен» Бизе, «Испания» Эммануэля Шабрие (1883) и ряд других композиций. Жак Ибер писал своеобразную музыку для флейты, Поль Дюка блестяще сочинял для фортепиано и оркестра: характерны в этом смысле его созданные под влиянием Равеля Variations, interlude et finale sur un thème de Rameau («Вариации, интерлюдия и финал на тему Рамо») 1902 года. Альбер Руссель был наиболее изысканным среди французских неоклассиков; Андре Жоливе экспериментировал с акустикой, атональностью и древними инструментами; Жозеф Кантелуб собирал и аранжировал народные песни подобно французскому Воану-Уильямсу. На рубеже XX века работало и определенное количество композиторов-женщин, в том числе Мелани Элен Бони, Полина Виардо с испанской родословной, франко-ирландская сочинительница Августа Ольмес и самая известная среди них – Сесиль Шаминад. Вероятно, наиболее природно одаренной была Лили Буланже. Форе открыл у нее абсолютный слух в двухлетнем возрасте, в 1913 году в 19 лет она стала первой женщиной – лауреатом Римской премии, но умерла от туберкулеза в 1918 году в возрасте всего лишь 24 лет. Ее Nocturne pour violon et piano[1270] 1911 года блестяще демонстрирует ее уверенное гармоническое мышление. Ее старшая сестра Надя, впоследствии – исключительно влиятельный педагог, вместе с ней посещала класс композиции Форе: их отец, Эрнест, которому на момент рождения Лили исполнилось 77 лет, был лауреатом Римской премии в 1835 году.

Габриель Форе взирал на французское музыкальное наследие по большей части безмятежным взглядом. Его музыка лирична, полна нюансов, неуловима, в ней слышно особенное отношение композитора к гармонии и мелодии, отражающих певучую природу французского языка.

Камиль Сен-Санс обучал юного Форе игре на фортепиано: «с тех пор сохранилась почти сыновняя привязанность… исключительное восхищение, непрестанная благодарность к нему, которые остались со мной на всю жизнь»[1271]. Одна из его наиболее характерных церковных пьес, чудесная Cantique de Jean Racine[1272], впервые исполненная в 1866 году, была написана им в 19-летнем возрасте, плод его карьеры церковного органиста, которая однажды чуть не прервалась, когда он явился к мессе в вечернем костюме, в котором накануне был на балу. В 1871-м в возрасте 26 лет он принял пост в парижском Сен-Сюльпис, где он и титулярный органист Шарль-Мари Видор импровизировали на двух органах, стараясь подловить друг друга под сводами нефа внезапными переменами тональности и при этом не привлечь внимания священников внизу. Также в 1871 году Форе вместе с другими коллегами-композиторами основал Société Nationale de Musique[1273] с целью исполнения новой музыки. В 1874 году он сменил место за органом, перебравшись в церковь Мадлен. В 1877 году состоялись премьера его первой сонаты для скрипки, производство в хормейстеры Мадлен, а также короткий страстный роман, который нашел отражение в трех песнях того времени, в том числе и невероятной неторопливой «Après un rêve» («После сна»). Вместе с Сен-Сансом он отправился в Веймар, чтобы занести свое имя в гостевую книгу Листа, и в Байройт, чтобы услышать музыку Вагнера: в письме домой он сообщал, что «Кольцо нибелунга» «не самое веселое дело… сочинение до того сокрушительное, что становится почти покаянным»[1274]. Пища в доме мадам Вагнер ужаснула его парижский вкус. Вернувшись домой, оба француза ехидно спародировали темы из «Кольца» в своих «Souvenirs de Bayreuth»[1275] (около 1888 года) для фортепиано в четыре руки.

В 1883 году он женился на Мари Фремье. Вскоре родились два сына. Однако внутренний horreur du domicile[1276] вынудил его продолжать странствовать, работая в отелях и приютах и постоянно заводя романы. Он писал Мари:

В 1892 году директор Парижской консерватории Амбруаз Тома угрожал сложить с себя полномочия, если Форе станет профессором композиции – пост, который он в итоге получил после смерти Тома в 1896 году, возглавив, подобно Стэнфорду в Англии, отборный влиятельный класс.

Позже Форе размышлял о «самой благодарной уверенности, о полном забвении себя, нирване индусов или же нашем вечном реквиеме»[1278]. Он начал сочинять Католический реквием в конце 1880-х годов и работал над ним многие последующие годы. Католическая литургия давала композиторам определенную свободу выбора последовательности текстов для реквиема: Форе вместо грома последней трубы выбрал покой и вечность.