Вероятно, наиболее важным и влиятельным черным музыкантом американской музыкальной сцены конца XIX – начала XX века был Скотт Джоплин. Сын бывшего раба, он прочно ассоциируется с музыкальной традицией, в которой простые ритмические паттерны и регулярной длины фразы привычной западной музыки пересобирались с помощью слигованных над сильными долями нот в синкопированную ритмическую сетку, противопоставленную основному ритму, что создавало новое и легко узнаваемое звучание, со временем породившее множество популярных стилей: регтайм. Джоплин не был изобретателем регтайма, однако его «Maple Leaf Rag» 1899 года стал образцом стиля, с жадностью поглощаемого всеядными музыкантами наподобие Пуленка (чей «Ragtime Parade» 1919 года на самом деле не регтайм) и Дебюсси (написавшего несколько пьес, основанных на кейкоуке, танце, заимствованном из практики «призовых прогулок»[1441], ритмические особенности которого сходны с регтаймом). К сожалению, Джоплин был одним из тех композиторов, что, заслужив однажды невероятный успех, захотели большего: он несколько раз попытался войти в большую музыку со своей оперой «Тремониша» 1911 года, однако так в этом и не преуспел. В «Тремонише» есть приятная музыка, но это посредственный театр: гений Джоплина заключался в другом.

Изо всех вещей, которые Америка дала музыкальному миру, самыми важными были джаз и блюз.

Джаз прошел ускоренный процесс создания, формализации и деконструкции музыкального языка в соответствии с запросами артистов и внешними обстоятельствами. Искусство отражало жизнь и наоборот: Джордж Гершвин создал героя оперы 1935 года «Порги и Бесс» Спортинг Лайфа на основе экстравагантного образа бэндлидера Кэба Кэллоуэя; позже Кэллоуэй исполнил эту роль в театральной постановке.

Музыка черных американцев дала американской музыке ряд основополагающих жестов: ритмы примечательной изысканности (превосходящей таковую в творчестве «лучших нынешних композиторов», как писал в 1893 году один американский критик)[1442]; воскресные собрания на новоорлеанской Конго-сквер, где пели и танцевали в ритуальной манере ring shout[1443] и других; псалмы; а также псалмы и литургические песни, исполняемые в манере коллективной импровизации, создающей «текучую, как река, полифонию», по словам историка музыки Алана Ломакса[1444]. Ранний блюз Роберта Джонсона, Блайнд Лемона Джефферсона и Ледбелли (записанного Ломаксом в тюрьме в 1933 году) использовал гипнотический паттерн AAB (вопрос-вопрос-ответ) и строки нерегулярной длины, определяемой словами: куда более свободный предтеча позднего формализованного двенадцатитактового блюзового паттерна. Пианисты и беспорядочный набор инструменталистов Нового Орлеана играли ритмически сходные с регтаймом пьесы в церквях, борделях и на улицах. Чарльз «Бадди» Болден раздвинул привычные границы своим «Buddy Bolden’s Stomp», также известным как «Funky Butt»[1445]. «Полиция сажала тебя в тюрьму, если слышала, как ты поешь эту песню», – вспоминал кларнетист Сидни Беше[1446].

Деньги и коммерция впустили алкоголический блюзовый стиль Ма Рейни и Бесси Смит в дома белых людей, где был фонограф (хит Бесси Смит 1923 года «Down Hearted Blues» спас компанию «Коламбия Рекордс»), и на дороги благодаря Ассоциации по продаже билетов театральных владельцев (Theater Owners Booking Association, или TOBA, также известной как Tough on Black Artists или Asses[1447]). Их музыка повествовала о нищете, неграмотности и насилии, но также о веселье и сексе. Сестра Розетта Тарп, родившаяся в семье собирателей хлопка в Арканзасе в 1915 году, своей манерой игры на гитаре в блюзовых госпелах вроде «This Train» предвосхитила рок-н-ролл.

Диаспора Нового Орлеана подалась на север, в первую очередь в Чикаго: The Original Dixieland Jazz Band, Кинг Оливер, Кид Ори, а также «квалицированный создатель оригинального новоорлеанского стиля» и «первый подлинно джазовый композитор» Джелли Ролл Мортон[1448]. Первыми великими солистами джаза были Сидни Беше («гениальный артист»[1449], утверждал дирижер Эрнест Ансерме, называвший манеру игры Беше «вероятно, магистральным путем, которым затем последует весь мир»[1450]) и трубач Луи Армстронг, возглавивший сессии звукозаписи знаменитых Hot Five и Hot Seven в Чикаго в 1925 году[1451]. Как и в случае с другими музыкантами, в биографии Армстронга множество туманных деталей и барочных приукрашиваний грубой действительности, что в случае Армстронга нашло отражение уже тогда, когда он в возрасте семи лет продавал уголь проституткам и был отослан 12-летним в новоорлеанский Дом для цветных беспризорников за то, что выстрелил из ружья в своего приемного отца. Он также утверждал, что изобрел бессловесную манеру джазового пения, известную как «скэт», когда на звукозаписывающей сессии уронил листок с текстом: так это или нет, но его прогрессивный вокальный стиль до сих пор оказывает влияние на джазовых певцов. Армстронг возглавил джазовый мир, прожив достаточно долго для того, чтобы потеснить в мае 1964 года в американских чартах The Beatles своей версией «Hello, Dollly!».

Если в Новом Орлеане из испанских, африканских, креольских влияний и манеры музыки госпел был синтезирован джаз, то Чикаго смешал вместе «черный джаз, белый джаз, горячий джаз, сладкий джаз, новоорлеанский джаз и диксиленд», согласно списку, составленному историком джаза Тедом Джиойей[1452]. Это понятие стало уже охватывать и популярную музыку, и сладкий джаз в классическом стиле Гершвина и бэндлидера и аранжировщика Пола Уайтмена, что можно увидеть в первом полнометражном звуковом фильме 1927 года «Певец джаза». Самые разные певцы, такие как Джек Тигарден, Бинг Кросби и Фэтс Уоллер, предпочитали упрощенную манеру пения. В джазовом братстве появились свои аутсайдеры, такие как трубач-интеллектуал Бикс Байдербек, а также его коллега и другой пионер кул-джаза, тромбонист Фрэнк Трамбауэр, который, в отличие от Байдербека, пил мало и после концерта собирался и шел домой к семье.

Третьим ключевым городом в истории джаза был Нью-Йорк. Гарлемские rent parties[1453] пригашали музыкантов, чтобы поднять цену за вход, но этот мир был скрыт от взоров мейнстрима: «Многие из нас, артисты и музыканты, смутно слышали, что где-то происходило что-то восхитительное, – говорил Кэб Кэллоуэй, – но напрямую мы не принимали участия»[1454]. Автор чарльстона Джеймс П. Джонсон был пионером страйдовой манеры игры на фортепиано[1455], производной от регтайма и ставшей основным компонентом техники его учеников, Дюка Эллингтона, Фэтса Уоллера и страйдового виртуоза Арта Тейтума. Эллингтон, а также пианист и аранжировщик Флетчер Хендерсон, сочиняли умелую оркестровую музыку, добавляя к ней вокал Эллы Фицджеральд и танцоров клуба «Коттон»: Гарлем создал биг-бэнд.

Биг-бэнды превратили джаз в свинг. Среди оседлавших модную волну бэндлидеров были Гарри Джеймс и драчливые братья Дорси, давшие старт карьере самой, вероятно, крупной звезды, Фрэнка Синатры, а также один из самых любознательных, обладавших исключительной стилистической широтой и работящих музыкантов во всей истории джаза, кларнетист, который записывал Моцарта и заказывал музыку Бартоку, король свинга Бенни Гудмен.