Творческий путь Гайдна легко (хотя и с известной долей упрощения) подразделяется на десятилетия: ранние мессы и камерная музыка беспутных 1750-х годов; всевозрастающая зрелость, связанная с барочным и галантным стилями в первые годы службы у Эстерхази в 1770-е. Затем уже современное мастерское владение новыми формами симфонии и квартета в эпоху «Бури и натиска» (до прибытия юного Моцарта в Вену в 1781 году). К. Ф. Э. Бах приходился ему дорогим другом и имел на него большое влияние. Гайдн был добродушным, легким в общении человеком, полным того, «что британцы зовут юмором» (согласно одной из его современных биографий), в музыке которого царит «дух австрийского веселья», «поражающий публику быстрыми переходами от кажущейся серьезности к высочайшей комедии»[523]. Подобно Моцарту, он редко мог устоять перед обаянием юных барышень и флиртовал с ними с характерной смесью галантности и недвусмысленности намерений, каковая манера была частью австрийской культуры, озадачивающей пуритански настроенных слушателей поздних поколений, в том числе и оттого, что брак его оказался, к несчастью, безрадостным, бездетным и долгим. Однако он также был человеком пунктуальным и дисциплинированным и обладал хорошими манерами, – как по природе, так и в силу воспитания: эти качества ему привила его богобоязненная мать, и он их никогда не утрачивал.

Моцарт был на 24 года младше Гайдна. Впервые они встретились, когда Гайдну было под 50. Отчасти так вышло потому, что Гайдн поздно начал карьеру композитора и долго осваивал мастерство, в то время как Моцарт был в этом смысле его прямой противоположностью (их первые симфонии были написаны с разницей всего в пять или шесть лет, Гайдн сочинил свою в 27, Моцарт – в 9). Отчасти это произошло в силу одного чудесного исторического совпадения наподобие тех, при которых стиль и манера развиваются тогда же, когда появляются музыкальные таланты, способные усвоить и дополнить их. Гайдн прожил долгую жизнь, Моцарт – нет. Иногда казалось, что они работают вместе, – так, их циклы квартетов появились в начале 1780-х годов, и оба одновременно открыли для себя Генделя и Баха. Чаще, впрочем, они работали как будто в комплементарной симбиотической связи, что позволяло каждому учиться у другого и зажигать в нем интерес и при этом оставаться самим собой – поразительным и уникальным.

Детство Моцарта совершенно отличалось от детства Гайдна. Рожденный в Зальцбурге в семье профессионального музыканта, он никогда не ходил в школу. Отец, Леопольд Моцарт, занимался обучением и воспитанием развитого не по годам Моцарта и его сестры Марии Анны (прозванной «Наннерль», возможно, для того, чтобы ее не путали с матерью, Анной Марией) во время длинных и утомительных туров по Европе, где он демонстрировал их таланты королям и императорам, выхаживал их во время частых и серьезных болезней, манкируя при этом своим постом вице-капельмейстера у архиепископа Зальцбурга. Самый долгий тур продлился более трех лет, начавшись, когда Моцарту исполнилось семь (хотя концертные программы могут указывать неверный возраст). За это время семья посетила Париж, Гаагу и Лондон, где встретилась с И. К. Бахом, который оказал на Моцарта большое влияние. Во время трех путешествий в Италию он написал несколько ранних опер и встретился с учителем контрапункта падре Мартини. В 1777 году Леопольд писал: «Чем бо́льший талант дети получают от Бога, тем более они склонны использовать его для улучшения своего положения и положения близких»[524]. Увы, его сын, которому в то время был уже 21 год, оказался совершенно неспособен использовать свой талант для улучшения положения кого бы то ни было, включая себя. Отчасти в силу своего ребяческого неумения справляться с повседневными делами, отчасти оттого, что, в отличие от Гайдна, он был лишен дипломатического дара, необходимого для того, чтобы получить и удержать место (то есть был неспособен делать то, что ему велят). Слова курфюрста Баварии звучали до боли знакомо: «Но, дитя мое, у меня нет вакансий»[525]. На пути в Мюнхен с тем, чтобы попытать счастья там, он побывал в других центрах музыкальной жизни, в том числе в Аугсбурге, где встретил свою юную двоюродную сестру (еще одну Марию Анну), и в Мангейме, где услышал знаменитый оркестр, познакомился с контрабасистом Фридолином Вебером и его семьей и безоглядно влюбился в его дочь, 17-летнюю Алоизию, талантливую певицу. 3 июля 1778 года в Париже умерла мать Моцарта. В 1779 году он получил свой второй пост в Зальцбурге в качестве придворного органиста (первый пост третьего концертмейстера и скрипача, который он занимал в 13 лет, был без жалованья). В 1780 году он отправился в Мюнхен, где в начале 1781-го прошла премьера его оперы-сериа «Идоменей». В том же году его вызвал в Вену его начальник, зальцбургский архиепископ Коллоредо, с которым Моцарт разорвал отношения после страшного скандала («…я ненавижу архиепископа до бешенства»[526])[527]. В оставшиеся десять лет Вена станет ему домом.

Люди, окружавшие Моцарта, и их истории позволяют нам увидеть лучше и его. Когда нетерпеливый Коллоредо удержал гонорар Михаэля Гайдна, поскольку тот был болен (или же, возможно, с похмелья) и не смог выполнить заказ, Моцарт сам закончил пьесу и доставил ее, подписанную именем Гайдна, а другу ничего не сказал. Его постоянно окружали семьи с дочерями подросткового возраста: Видеры, Каннабихи, Веберы. Его привязанность к ним была скорее общего порядка. «Если бы мне пришлось жениться на всех, с кем я шутил, то у меня запросто могло бы оказаться 200 жен»[528], сообщал он в свою защиту разочарованному отцу, до которого доносились ходившие по Зальцбургу слухи, когда его сын проживал у Веберов в Вене, – слухи, которые в итоге оказались правдой)[529]. Ему нравились грязные слова, которыми он изобретательно наполнял корреспонденцию, особенно с сестрой и кузиной, вперемежку с критикой, хирургически препарировавшей коллег-композиторов и музыкальную политику. Подобно многим творческим людям, он любил вставать рано и приступать к работе до исполнения своих обязанностей педагога и музыканта. У него всегда было хрупкое здоровье. Он любил обычный отдых – прогулки с собакой и стрельбу по мишеням. Его отношения с отцом были самыми знаменательными и печальными во всей истории музыки. Мать же, напротив, была фигурой едва неразличимой, как и ее дочь: в его драме они играли крайне скромную роль в силу эпохи и собственного характера.

Сочинения Моцарта того времени – результат вечного конфликта между необходимостью зарабатывать на хлеб и желаниями композитора. Мозг Моцарта постоянно был занят музыкой. Однажды он сообщил, что «две недели не писал музыку… разумеется, писал, но не на бумаге…»[530]. Его творческая эволюция была постоянной и непрерывной, тесно связанная с повседневной практикой музыканта на службе. Одни заказы нравилась ему больше, другие меньше: однажды он сообщил отцу «Я не выношу флейту»[531], отчасти оттого, что Фердинанд де Жан, заказавший ему три концерта, недостаточно, по его мнению, заплатил (скорее всего, это было не так). Сказалась ли такого рода неудовлетворенность на музыке – очаровательной, но не слишком увлекательной, в отличие от, скажем, более поздней музыки для кларнета? Напротив, его восхитительно лирические концерты для флейты и арфы 1778 года более содержательны, возможно, оттого, что были заказаны весьма музыкальным парижским графом и его юной дочерью.