Мы вступаем в XIX век в компании человека странного вида, хромого и кашляющего, подлинного оригинала, оказавшего огромное влияние на историю романтизма и бывшего его ключевой фигурой, которому, в отличие от многих его современников, удалось прожить до 40 лет (но и только): Карла Марии фон Вебера.

Жизнь Вебера выглядит как плутовской роман о его времени. Рожденный в 1786 году, он был двоюродным братом жены Моцарта Констанции и ее поющих сестер. Его отец был нерадивым, но добродушным бывшим капельмейстером и странствующим актером, который наградил семью приставкой «фон», не принадлежа при этом к знати, а однажды появился в доме сына в Штутгарте с контрабасом, привязанным к крыше повозки, и стащил у него 800 гульденов. В юности Вебер учился у «старого пройдохи» аббата Фогеля в Вене, где он набрался техники, романтизма, народных мелодий и удовольствий вечерней таверны с гитарой и миловидными барышнями[639]. Далее он отправился в Бреслау, где учился оперному мастерству (а также скандалил со своими соперниками и завел интрижку с примадонной): все это моментально закончилось после того, как он по рассеянности выпил гравировальный раствор из винной бутылки (это поставило крест на его карьере певца и едва не стоило ему жизни); затем он служил при нескольких угасающих королевских дворах, в частности у Фридриха Вюртембергского (который был настолько толст, что для него в столе сделали полукруглое отверстие, чтобы он мог за него сесть). Ему предлагали дружбу, выпивку и идеи самые разные композиторы, в том числе Франц Данци и Готфрид Вебер (не родственник), а также певица, актриса (и его возлюбленная) Гретхен Ланг. Он наделал долгов и бегал от них по всей Европе. Когда его изгнали из Штутгарта, по слухам за воровство пары серебряных подсвечников, он отправился в Мангейм и Гейдельберг, в знаменитом университете которого устроил уличную серенаду со своими учениками, закончившуюся дракой, в которую пришлось вмешаться полиции. В Дармштадте он вернулся к своим урокам с Фогелем вместе с коллегами и друзьями Готфридом Вебером, Иоганном Гансбахером и богатым, не по годам развитым подростком Якобом Бером, впоследствии известным под именем Джакомо Мейербер. Фогель ранжировал своих учеников: «Готфрид знает больше всех, Мейер делает больше всех, Карл Мария имеет самые большие способности, а Иоганн чаще других достигает цели»[640]. Друзья бродили по стране, слушали народные песни, которые позже зазвучат в некоторых сочинениях Карла Марии, таких как «Приглашение на танец» 1819 года (если верить сыну композитора Максу Марии). В аббатстве Нойбург они с другом Александром фон Душем приобрели книгу историй о призраках и целую ночь рассуждали об оперных возможностях сюжета, который назывался «Вольный стрелок».

Во втором десятилетии века к нему пришел успех, он написал полуавтобиографический роман о композиторе по имени Феликс и сочинил оперу, в которой пела певица, актриса и мим по имени Каролина Брандт и чью премьеру пришлось отложить из-за того, что всю публику переманила дама на воздушном шаре (с Моцартом двумя десятилетиями ранее случилась такая же неприятность). В 1813 году Вебер был назначен директором оперного театра в Праге, неустанно трудился над тем, чтобы восстановить его былую славу, и переписывался с Гансбахером, обсуждая очарование двух барышень, одну из которых они называли «Фа Мажор», а другую «Ре Минор». Он посетил Вену, выучил чешский язык для того, чтобы подслушивать за своими ворчащими слугами, давал фортепианные рециталы, которые не имели успеха, серьезно заболел туберкулезом и съехался с актрисой, ее мужем и пятью ее детьми и жил с ними, пока она не сбежала от обоих с богатым банкиром. В 1814 году он втайне сошелся со своей Ре Минор, Каролиной. Он путешествовал, его слава и физические недомогания росли: в Мюнхен он попал в день битвы при Ватерлоо в июле 1815 года.

В 1816 году он оставил свои утомительные обязанности в Праге и, проведя некоторое время в Берлине, занял престижный пост королевского капельмейстера и директора оперы в Саксонии, в городе, где он будет жить до самой смерти, Дрездене. Музыкальная жизнь Дрездена, к несчастью, сделалась к этому времени весьма провинциальной, несравнимой с прежними славными днями К. Ф. Э. Баха и Фридриха Великого, однако здесь Карл Мария и Ре Минор поженились, завели оживленный музыкальный дом в приятном сельском пригороде вблизи своей любимой природы, где было множество гостей, детей и животных (в том числе и обезьяна, которую он привез после посещения датского короля). Талантливый подросток из Штутгарта Юлиус Бенедикт стал его учеником и своего рода членом семьи (как в случае Гуммеля и Моцартов). В 1821 году в Берлине прошла премьера «Вольного стрелка». Не всем критикам понравилась новизна оркестровки, сказочный сюжет и сверхъестественные эффекты, и некоторые из них попытались устроить склоку с участием соперника Вебера, оперного композитора Спонтини. Однако «Вольный стрелок» пользовался невероятным успехом. К концу следующего года существовало не менее 30 разных его постановок, три из которых одновременно шли в Лондоне в 1824 году. Лоренцо да Понте поставил его в Нью-Йорке в 1825 году. Один английский дворянин был так утомлен этой популярностью, что нанимал только тех работников, которые были неспособны насвистеть ни одной арии из него.

Вебер так и не утратил своей юношеской тяги к странствиям. В поздние годы жизни он неоднократно посещал Лондон, где в конце концов и умер от туберкулеза в 1826 году. В 1844 году Вагнер, Мейербер и другие устроили перезахоронение его праха в Дрездене.

Альтер эго Вебера Феликс в незаконченном романе «Жизнь музыканта» отмечает романтическую связь природы и музыки с достойной Вордсворта ясностью:

Как и многие другие композиторы того времени, он много и глубоко писал о музыке и музыкантах. В качестве дирижера он требовал высоких стандартов и множества репетиций. Он экспериментировал с расположением инструментов в оркестре и одним из первых репетировал с секциями оркестра. Постановку оперы он начинал с текста, который читал вслух певцам на первой Leseprobe, или читке, оживляя своей манерой декламации характеры и создавая драму (поразительным отзвуком этого станут свойства двух других художников, чей метод и образ мыслей определялись театральными привычками, Вагнера и Диккенса). Он был прекрасным пианистом с большими руками и особенно длинными большими пальцами.

Он работал во множестве жанров. Его песни обаятельны, но не так серьезны, как шубертовские (хотя их отчасти связывает то, что поэт Вильгельм Мюллер посвятил свои сборники «Прекрасная мельничиха» и «Зимний путь», которые позже обессмертит своей музыкой Шуберт, «Карлу Марии фон Веберу, мастеру немецкой песни, в знак дружбы и восхищения»). Его музыка для фортепиано («странная смесь наивности, рыцарства и чистого озорства», согласно пианисту и писателю Альфреду Бренделю)[643] создала мир живописных романтических волшебных пьес: в своем «Приглашении к танцу», позже оркестрованном, – он буквально изобрел идею романтического концертного вальса, который будет заметным жанром на протяжении XIX века и позже. Он был пионером множества приемов фортепианной игры, таких как игра одной рукой двух разных артикуляций с тем, чтобы сделать явной мелодию, как это будет делать позже другой большерукий виртуоз, Сергей Рахманинов. В его концертах для фортепиано с оркестром, как и в бетховенских, отсутствуют импровизационные каденции, дающие возможность блеснуть виртуозам (хотя у них там и без этого достаточно поводов блеснуть). Подобно Брамсу и Моцарту он был влюблен в кларнет: в то время как его родственник Моцарт превратил его в сладкоголосую оперную героиню, а Брамс сделал задушевным контральто, Вебер обращался с ним как с балериной.