В последний момент, когда столкновение казалось неизбежным, старый мастер сделал всего одно движение кистью, и ошарашенный задира с выражением недоумения на лице, вылетел в распахнутое окно. Послышался звук тяжелого приземления, после которого в дверь уже никто не вошел. Драка утихла сама собой, и в абсолютной тишине прозвучал старческий голос:
– Ты сделал для себя нужные выводы?
– Да, учитель! – ответил ему Михель.
– Можешь идти со своими новыми друзьями. Позаботься о них, ибо вижу я, что суть их не так проста, как кажется тебе, а путь их запутан и сложен. Мне было видение, что твоя помощь им послужит делу Вседержителя. Береги их и не подведи наш орден.
Михель, сгорбившись, неуверенной походкой вернулся к столику, за которым сидели и настороженно наблюдали за дракой Гарб и Каввель.
– Уходим, пока старый хрыч не передумал! – шепнул монах, бросая на стол пару монет.
Троица почти на цыпочках последовала к выходу. Снаружи ничком в грязи валялось тело в доспехах. Вид у него был донельзя жалкий. Каввель осторожно пнул лежащего, проверяя, не помер ли тот. Дворф в ответ смачно выругалося на верхнегаэдском
– Элю мне! – потребовало тело.
Испуганный минотавр отпрянул, а дворф заржал, издав затем громкий храпящий звук.
***
Монах поторопил спутников и напомнил, что еще надо успеть сбыть камушки.
– Эй, у него огромная научная ценность! – возмутился было успевший слегка протрезветь Гарб.
– Да хоть пищевая! – улыбнулся Каввель и успокоил гоблина видом горсти небольших самоцветов. – Они вместе с палкой там в гробу лежали. Их сдадим, а ее с собой заберем.
Сделка состоялась в доме местного гнома-ювелира. Почтенного ремесленника по ночам мучила бессонница, поэтому он предпочитал работать в темное время суток и отсыпаться днем. Конечно же не его вина, что в такие рабочие часы к нему являлись в основном с краденым, а он по доброте душевной никому никогда не отказывал.
– С чем пожаловали? – любезно спросил невысокий пожилой гном в вязаном жакете.
Он отложил перо, которым до этого деловито скрипел по пергаменту и осмотрел причудливых посетителей, подкручивая напомаженный ус.
– А, херр ди Лёве! – воскликнул он, узнав одного из гостей. – Давненько вас не видел. Опять семейную реликвию принесли? Я же не дворф какой-нибудь, совесть имею. Заплачу, сколько причитается.
Учителя в Шеоле рассказывали Гарбу, что гномов часто путают с дворфами, но только те, кто никогда не сталкивался с ними. Шепелявые дворфы всегда выше гномов и куда шире в кости. Они любят воевать, кричать и считают достойными занятиями только четыре вещи: драку, выпивку, а также кузнечное и шахтерское дело. Остальное их интересует мало, не считая собственных бород, которые дворфы ценят превыше всего на свете. На второе место они ставят золото и драгоценные камни, с которыми расстаются крайне неохотно, но охотно принимают в дар. Гномы же, напротив, усердны, трудолюбивы, склонны к научной деятельности, ремеслам и торговле. К тому же они носят только усы и иногда бакенбарды и не жалуют дворфов.
– Вот, – показал добычу Каввель.
Придирчиво осмотрев каждый камушек, ювелир с ворчанием удалился за ширму и вернулся с мешочком, туго набитым монетами.
– Пересчитывать будете али как? – с усмешкой спросил он.
– Будем! – вызывающе ответил минотавр, тут же получив удар по ноге от Михеля.
– Ну что вы! Конечно же, мы вам верим! – поспешил исправить оплошность коротышки монах.
– То-то! – погрозил им указательным пальцем гном и повернулся спиной, показывая, что сделка окончена и находиться долее в его доме посетителям не следует.
Компаньоны вышли.
– Совсем сдурел? – покрутил пальцем у виска ди Лёве. – Это очень уважаемый в определенных кругах гном. За малейшее сомнение в его честности в этих кругах принято наказывать обидчика. А для особо дерзких он держит толпу охраны.
Деньги пересчитали, отойдя на пятьсот шагов от дома, – получилось почти двести золотых монет. По десять выдали каждому, а остальные Каввель сунул в торбу.
– Это что, портал? – возмутился монах и сразу осенил себя серповидным знамением. – Такой портал наверняка нестабилен, его надо немедленно уничтожить! А вдруг оттуда полезет какая-нибудь нечисть?
– Вот тогда и уничтожишь! – обиделся Каввель за свое имущество.
Минотавру вообще не нравилась критика, даже если она не касалась его напрямую, и он не собирался сносить такое от какого-то человечишки. Особенно если тот совершенно прав.
– Я его уже стабилизировал немного, – вмешался Гарб. – Если надо будет, Бурбалка потом еще проверит, но я уверен, что все будет в порядке.
– Ладно, – неохотно согласился Михель, не желая ссориться с новой компанией с самого начала совместного путешествия. – Только не говорите потом, что я не предупреждал.
Компаньоны брели по городу, прикидывая, где бы в такое время поесть и переночевать. До утра городские ворота не открывали, и покинуть город было нельзя. Странным образом после часа скитаний по неосвещенным улицам они опять вышли к «Беспутной нимфе». Бордель приветливо подмигивал освещенными окнами, а зазывала тут же стал рекламировать красавиц всех мастей и областей.
– Я никогда не был с человеческой телкой, – глупо хихикнул Каввель на ухо Гарбу, – а сейчас и облик подходящий, чтобы попробовать.
– Я тоже, – ответил Гарб, не уточнив, что вообще с самкой никогда не был.
– Так чего же мы ждем? – спросил монах, расслышавший только «не был». – Денег теперь хватает. Пошли кутить!
Превосходно обставленная прихожая встретила посетителей дорогими эльфийскими коврами, роскошными гномьими гобеленами и очень качественными зеркалами, работы прошлого века. Стоило показать золото, и зазывала немедленно усадил дорогих гостей на мягкий диван, прислуга тотчас принесла кушанья и напитки. Пока клиенты ели, на середину комнаты вышли двадцать девушек разной степени упитанности и грациозности.
– Здесь всегда был неплохой выбор, – отметил Михель с усмешкой.
Давешний сутенер отсутствовал, а больше к компаньонам со странными предложениями никто приставать не стал.
***
– Эх, не к добру это, – думал Бурбалка, сидя на пальце у Гарба.
За все время он не издал ни звука, и теперь ему как никогда хотелось поговорить. При этом он понимал, что появляться прямо сейчас не стоит. Это вряд ли улучшит его отношения с компаньонами, и без того слегка натянутые. Поэтому дух лишь вздохнул и продолжил обозревать окрестности со своего наблюдательного пункта.
Тем временем добры молодцы выбрали себе по красной девице. Гарб старался делать, как его спутники. Он так же положил руку своей спутнице чуть ниже талии, и они все вместе поднялись на второй этаж к спальням. Не желая смотреть на глупости смертных, призрак соскользнул с пальца шамана и, не меняя размеров, отправился на разведку.
Не услышав ничего подозрительного за дверями комнат его спутников, успокоенный дух направился дальше по коридору. Отовсюду доносились постанывания, кряхтения и скрипы. Подобная атмосфера действовала на нервы, заставляя призрака сжиматься еще больше, хотя в таком размере ему было неудобно.
Пролетев по коридорам и не обнаружив в них ничего странного, Бурбалка спустился на нижний этаж. Лица вышибал, занимавших пост у наружных дверей, ничего, кроме скуки, не выражали. На этой работе поток клиентов, вереница дам нетяжелого поведения и звуки сверху давно превратились в рутину.
Позевывая, один страж прислонился к дверному проему, опустив свой палаш вниз и сняв шлем. В тот же миг ему в голову попал небольшой булыжник, метко запущенный с улицы. За первым камнем сразу же последовал второй, уложивший вышибалу на месте. Другой охранник-полуорк обнажил меч, оскалил клыки и зарычал. В его грудь вонзилось три стрелы, и он со стоном упал, истекая кровью.
Секунд десять спустя в распахнутую дверь хлынули типы в масках, изображающих разных животных. Возглавлял банду угрюмый полурослик, вооруженный кинжалом и пращой. Обезображенное многочисленными шрамами лицо главаря выражало абсолютное презрение ко всему живому, а маски на нем не было. Кроме него, внутрь ворвались трое эльфов с луками, пятеро других полуросликов, дворф с боевым топором наперевес и безоружный некто в робе с капюшоном.
