– У тебя есть другие предложения? – сдержанно рыкнул зеленокожий низким басом, ероша ладонью короткий ежик густых черных волос на своей башке, уступавшей размерами только рогатой голове минотавра.
– Повторяю. Я не сунусь в эту обитель зла и юдоль печали и вам не советую, – упрямо повторил Михель, глядя на орка исподлобья снизу вверх.
Смертный нервно дергал тонкую, едва заметную косичку, спадающую с затылка на шею. Порядочному жахани было бы стыдно носить такую: без всяких украшений и легко теряющуюся среди прочей растительности на голове. Сам библиотекарь ограничивался завивкой, но иные модники носили много толстых с палец косичек и непременно вплетали в них какие-нибудь висюльки с драгоценными камнями.
– Тогда ночевать тебе на улице, дружок, как бездомной ящерице, – хихикнул невысокий худощавый блондинчик с синюшно-темной кожей в потертом камзоле.
Звали этого типа Адинуком. От хаоса, царящего в его голове, Муфад’алу стало дурно. Странная деревянная коробочка на кожаном ремне свисала с кажущегося хрупким плеча типчика. По единственному остроконечному уху, выглядывающему из густой нечесаной гривы серебристых волос жахани определил в смертном темного эльфа-троу.
– Пойдешь на корм сухопутным кальмарам, – надменно заявил здоровяк с бычьей головой, полноценными руками и мохнатыми ногами – совсем как у жахани. – Все равно людишки больше ни на что не годятся.
Этот был самым высоким из компании, хоть и не самым страшным. С ним дьявол так и не смог определиться: вроде, смертный, но рогатый и с копытами. Почти как самый настоящий жахани – разве что шерсти многовато да кожа не красная, а коричневая. Ну, и бычья голова, конечно, у обитателей Эльжахима считалась бы если не редкостным уродством, то признаком принадлежности к одной из низших каст. Бледно-сапфировые глаза этого человекобыка, будучи немного навыкате, взирали на всех вокруг одновременно с высокомерием и в то же время c какой-то детской доверчивостью.
Сам себя он называл тауросу, хотя остальные думали про него как про минотавра. Одного уха у него не хватало, как и у субтильного сребровласого эльфа. «Интересно, это традиция или знак отличия?» – мысленно подивился такой особенности Муфад’ал. В своих огромных ручищах минотавр сжимал секиру-лабрис, по обоим лезвиям которой периодически пробегали голубоватые искорки. Потемневшая от времени кожаная кираса, более толстая, чем у орка, прикрывала грудь гиганта. Жахани был уверен, что пробить ее зачарованной сталью не составит труда, но от обычного оружия такая броня вполне защитит.
– С ума посходили? – покрутил пальцем у виска человек, но продолжил бурчать себе под нос, даже когда гоблин с унылым видом достал из кошеля на поясе десяток прелестных желтых кружочков и протянул их дьяволу.
Муфад’ал внимательно осмотрел пришельца, расу которого он с самого начала без труда определил как гоблинскую. Мысли этого чужака оказались надежно скрыты от считывания.
«Вожак», – по манере общения между пришельцами понял дьявол и удивился, насколько обманчивой бывает внешность. Как может существо ростом в пояс командовать бандой, состоящей из таких сильных бойцов? Жахани присмотрелся внимательнее. Неприятно-розовая кожа проступала только на лице и ладонях. Все остальное тело в местах, не скрытых от взгляда потрепанным серым кафтаном, было покрыто мелкой коричневой шерсткой. Лицо выглядело уродливым: высокий лоб, широкий приплюснутый нос, желтые глаза с вертикальными зрачками.
Крючковатые пальцы верхних конечностей коротышки заканчивались недлинными коготками. Они постоянно сжимались и разжимались, как будто их обладатель страдал от нервного расстройства. Гоблин постоянно горбился и не выпускал из длинных верхних конечностей, доходящих ему до колен, свой ужасный посох. Конечно же, именно поэтому остальные подчиняются столь невзрачному существу.
Сам шаман находился в подавленном настроении.
«Все из-за меня», – горестно думал он. – «Как же теперь вернуться? Бурбалка не может открыть портал. Надо найти способ вернуть ему силы. Друзья пока молчат, но скоро начнут укорять. Если мы выберемся, останутся ли они друзьями? Может, попробовать посохом? Страшно».
Выход все никак не находился, и гоблин все глубже проваливался в пучину хандры с каждым новым отброшенным вариантом.
Золото в Эльжахиме оказалось в не меньшем почете, чем на Лумее. Предприимчивый краснокожий придирчиво попробовал на зуб каждую переданную ему монету. Чуть не сломав резец и убедившись, что в золоте присутствует изрядная доля меди для твердости сплава, он взвесил всю наличность на маленьких весах, которые нашлись тут же возле изгороди.
– Это общественные, – пояснил дьявол недоумевающим компаньонам. – Поверенные самым лучшим образом, так что обмануть не получится при всем желании. Не то чтобы у нас это принято, но, как у нас говорят, боишься пуутов – точи меч заранее.
– Доверяй, но проверяй, – перевел Бурбалка на понятный всем язык.
Дьявол прищурился, но ничего не сказал в ответ, продолжив взвешивание. Он долго что-то прикидывал в уме и лишь затем приветливо распахнул двери жилища, предварительно отогнав от них двух разноцветных сторожевых тараканов жутковатого вида и размера.
***
Оглушительно громкий храп хозяина мешал спать всем, кроме Каввеля, уснувшего первым. К этому ближе к середине ночи добавились странные звуки.
– Слышите? – подхватился Михель. – Кто-то в стекло стучит.
Парень осторожно подобрался к окну и посмотрел в багровую темень снаружи. Прямо в стекло ударилось огромное насекомое, похожее на комара. Монах отшатнулся. Насекомое вытянуло в сторону человека длинный хоботок и постучало в стекло еще раз, пробуя его на прочность.
– Жуть, – выдохнул монах и осенил себя серповидным знамением. – Во имя Вседержителя!
Яркая вспышка за окном сожгла чудовищное насекомое, но на его место тут же пристроились два других.
– Бесполезно, – сказал Адинук. – Лучше вон храпуна этого заткни. Я эту пытку больше не вынесу.
– Не могу, он нас приютил, – разочаровал его Михель. – И вообще, я чувствую его искреннее дружелюбие.
– Что ж, – бард стащил с ноги портянку. – Тогда это сделаю я. Радикально.
Остроухий встал, подкрался к храпящему Муфад’алу и дождался, пока тот в очередной раз откроет рот. Портянка отправилась в пасть к дьяволу. Тот поворочался с минуту, пожевал губами, поморщил нос, но храпеть перестал.
Утром хозяин дома сладко потянулся и выплюнул изо рта посторонний предмет.
– Ух ты, – удивился он, рассматривая портянку со всех сторон.
Затем жахани задумчиво откусил от нее кусок. Глаза его расширились, и он одним движением запихнул всю портянку в рот и начал с аппетитом жевать.
– Ох, папочки, – расстроился темнокожий бард. – Ладно, попрошу Милену сшить мне новую.
Ручная паучиха сидела в его собственной волшебной заплечной сумке, и он не спешил выпускать ее на волю. Аггрх боялся пауков, и это могло плохо кончиться.
Короткий завтрак для смертных состоял в основном из разных видов жареного мяса. Муфад’ал притащил с кухни дымящийся поднос и поставил перед гостями. Компаньоны с опаской переглянулись.
– Ешьте смело, – сказал Михель, потерев рукой шрам на подбородке. – Я не чувствую злых помыслов со стороны хозяина.
Гости нерешительно отведали угощение, оказавшееся вполне съедобным. Дьявол же уважительно посмотрел на монаха, но ничего не сказал.
– Смертные мои, вам определенно нужна экскурсия! – тоном, не терпящим возражений, объявил Муфад’ал после приема пищи, и повел гостей осматривать руины города Мек’ана.
Другим словом сей населенный пункт было невозможно описать: всюду шло строительство, но какое-то странное. Каменные здания в основном правильной геометрической формы горделиво возвышались над равниной, освещенной багровым небом, пронзая небеса острыми шпилями. Многие еще достраивались с одной стороны, в то время как с другой бригады строителей в желтых касках уже растаскивали их по кирпичику.
– Похоже, рабы, – шепнул остальным Аггрх и побарабанил своими толстыми зелеными пальцами по еще более толстой мускулистой шее.
