В этот момент жахани внезапно дернулся и ударился головой о стену, у которой стоял. «Какое омерзительное извращение», – подумал дьявол, передернулся всем телом до самых копыт и приложился лбом еще разок.

Удар был не сильный, но все заметили. Суккуба тоже. И все равно продолжила рассказ как ни в чем не бывало.

– Согласно преданию, существо по имени Минору жило еще в те незапамятные времена, когда не сотворили смертных, – продолжила суккуба. – Это было даже до того, как Люцифер восстал против Део. Кто-то считает, что он был одним из детей Део, а некоторые думают, что он древнее самого Део и никакого отношения к нему не имеет. Это, конечно, вряд ли, но так тоже говорят.

– После всего, что с нами случилось, я уже перестал удивляться, – встрял в рассказ Михель. – Так он все-таки кто?

– На самом деле никто точно не знает, – огорчила всех ответом Хиенна. – Разве только кто-то сможет лично разузнать у богов про него. Известно, что Минору вечно устраивал ссоры между детьми Део, и был то ли изгнан, то ли наоборот ему запретили появляться в божественных доменах. Также про него говорят, что он был прародителем части существ, коих принято именовать демонами или пуутами.

– Это он типа твой прапрадедушка? – прыснул в кулак Антонио.

– Если и так, то семейное сходство больше проявлялось у Каввеля, – спокойно парировала Хиенна. – Минору считается прародителем некоторых пуутов, но не всех.

– А крылья? Я сам видел крылья, как у... – Гарб замялся, не зная, как тактичнее назвать покойную.

Хиенна печально улыбнулась.

– Да, ее крылья были проявлением могущества. Когда-то такие гордо носила моя мать. И еще долго бы носила, если бы не притязания Меридианы.

– Кажется, я догадываюсь, как именно крылья передаются от одного носителя к другому, – заявил Аггрх, – и меня сейчас стошнит.

– Сказал тот, кто со своими соплеменниками нас чуть всех не слопал, – съехидничал Михель, не забывший, как его первого орки назначили на роль ужина.

– Я никогда не ел разумных существ! – возмутился Аггрх, пытаясь приподняться на кровати.

Хиенна негромко с намеком покашляла. Когда взгляды устремились на нее, суккуба возобновила рассказ.

– Так передаются не крылья, а сила и власть над этим слоем Рахэн-ди, – сообщила она, глядя на орка. – И это наша главная проблема сейчас. Каввель в виде огромного фурора был большим, страшным, опасным, но не настолько, чтобы паниковать. Рано или поздно мы бы привели его в чувство. С Минору все обстоит иначе. Никто не знает, кто он и на что способен. Зато я точно знаю, что именно может делать та или тот, у кого есть такие крылья.

– А вы уверены, что это действительно Минору, а не Каввель получил могущество и решил так пошутить? – с неподдельным интересом осведомился Муфад’ал, попытавшись украдкой стянуть «яблочко» из вазы.

И тут же получил по руке от Михеля.

– Помрешь, дурачина, – одними губами прошептал монах. – Для тебя это вообще яд.

Муфад'ал обиженно надул губы. Хиенна бросила на мара строгий взгляд, чтобы напомнить о его присутствии в королевских покоях из милости.

– Кушать очень хочется, – передал мысль жахани как можно жалобнее.

Михель жестом показал, что нужно терпеть. До обеда было еще далеко, и Муфад’ала обижало и огорчало подобное положение вещей.

– Да, – неожиданно поддержал дьявола Гарб. – Он использовал в речи семантические конструкции, характерные для Каввеля.

– Чего? – переспросил Антонио, укоризненно посмотрев на гоблина. Мол, ты опять?

Гарб виновато потупился.

– Он разговаривал, как говорят пираты, – пояснил Аггрх.

– Сейчас нет способа это проверить, но если это действительно минотавр, то откуда ему знать про Минору? – привела довод пуута. – Кроме того, есть пророчество. Я о нем уже говорила.

– Да, еще твоя родственница потом швырялась обвинениями, – вспомнил Гарб.

– Это не удивительно. Она всегда попрекала меня увлечением древностью. Так что мне даже немного радостно, что пророчество все-таки сбылось.

– А о чем оно? – робко поинтересовался Адинук, ловя каждое слово.

– Минору был уничтожен, но обещал вернуться. Он предвидел свое падение и оставил смертных потомков в разных мирах, дабы восстать из мертвых в одном из них. И вновь появится он в последнем слое бездонного мира. Настанет день скорби, и придет тень его былого могущества. И явится он сильнее, чем прежде. И будет нести хаос порядку и порядок хаосу, пока смертный не остановит его руку.

Хиенна умолкла.

– Может, пока рука смертного не остановит его? – уточнил Михель. – Обычно в пророчествах так говорится.

– Нет, были именно те слова, – уверенно заявила суккуба. – Предсказания всегда немного туманны. Часто непонятно, что должно произойти. Разве только упоминание бездонного мира – это точно про Рахэн-ди. И наш слой как раз последний. Появление следующего должно вот-вот произойти, но пока не случилось.

– Мне духи что-то такое раньше рассказывали, – почесав нос, задумался гоблин, скорее озвучивая свои мысли, чем задавая вопрос. – Разве подобное уже не пытался совершить один из человеческих богов?

– Не, – отозвался Антонио, шаркающей походкой ковыляя к столу.

Его силы удивительно быстро восстанавливались, и он уже был в состоянии ходить.

– Тот неудачник так и не возродился. Говорят, он ваще куда-то запропал.

– К слову о смертных, друзья мои! В связи с этим у меня есть малюсенькое замечание, – напомнил о себе Муфад’ал. – Хочу обратить ваше внимание, что среди нас присутствует несколько истинно смертных.

– Ты на что, морда дьявольская, намекаешь? – немедленно спросил Бурбалка, тоже откусывая кусочек яблока. – Что это мы должны остановить руку древнего титана или типа кто он там?

Муфад’ал сглотнул слюну, отвел глаза в сторону, чтобы не терзаться понапрасну, и принялся сбивчиво вещать.

– Видишь ли, мой прожорливый друг, – начал он с надрывом в голосе, – я уверен, что это именно так. Других живых смертных во всей Бездне, скорее всего, не сыскать. Новых во плоти сюда затащить невозможно. Остаетесь только вы. Быть может, не все из вас выживут, но долг есть долг.

Лежащий на кровати Аггрх вздрогнул, а потом сдавленно хрюкнул, пытаясь подавить приступ хохота, грозивший лишить орка остатка сил.

– Долг! – сотрясался он всем телом, держа руки на животе и чуть не сгибаясь пополам. – Долг! Жахани говорит о долге, как будто его породу интересует что-то, кроме выгоды.

– Ваши замечания отдают предрассудками, любезный смертный, – насупился Муфад’ал. – Для меня это понятие значит не меньше, чем для вас.

– Как бы мне ни хотелось, чтобы это было не так, – мрачно сообщил Михель, – но это действительно долг. Мой личный. Так в уставе ордена записано.

В наступившей тишине Михель с громким хрустом откусил от взятого со стола огрызка последнюю мякоть и крепко сжал остатки плода в кулаке. Огрызок загорелся. Все увидели, как сквозь пальцы монаха выступали синие огоньки пламени и взметнулся вверх ручеек дыма.

– Вот те раз, – присвистнул Антонио. – Ты раньше так умел? А че тогда в Торкиле мужичкам не показал, где раки зимуют?

Монах хмыкнул.

– Если бы я так умел дома, меня бы, наверное, еще в родном городе толпа растерзала бы как злого колдуна. Нет, я эту силу почувствовал только в Эльжахиме. К тому же, Орден учит, что бить слабых непозволительно.

– Я всегда говорил, что если упорно тренироваться, то можно научиться чему угодно, – обрадовался Адинук. – Только я в той же школе учился, а так не умею. Это так обидно.

Хиенна влюбленными глазами пожирала Михеля, напрочь забыв об Аггрхе. Орк перехватил ее взгляд и сразу помрачнел. А точно ли это любовь, или все-таки демонам верить нельзя? Девка ведь могла просто польститься на силу.

– Оно как-то само пришло, – застенчиво сказал Михель, – но меня к такому готовили.

– Готовили убивать нечистую силу, сударь? – оживился Муфад’ал.

– Да, а что? – переспросил человек.

– Тогда это просто подарок судьбы для всех нас и источник бедствий для той неприятной сущности, которую наш уважаемый жрец выпустил на свободу, – жахани аж подпрыгнул, щелкнув в воздухе копытами – так, вероятно, выражая свою искреннюю радость.