Высший свет столицы умел держать лицо — даже в такой обстановке. Не меньше трети из присутствующих я знал лично. Главы древних родов и их родственники. Старые и могучие Одаренные за свой долгий век наверняка видели кое-что похуже, чем толпа сумасшедших с оружием.

В зале оказались и военные: офицеры в парадной форме стояли полукругом прямо перед нападавшими, будто заслоняя от винтовок остальных. Где-то негромко плакала женщина, я видел на лицах испуг — но большинство держались, так, что можно было позавидовать. Спокойно накрыли мертвых скатертями, позаботились о раненых — как могли — и смотрели на убийц.

И смотрели так, что сразу становилось понятно, кто здесь на самом деле хозяин.

Старого князя Юсупова я узнал без труда, хоть он и стоял ко мне вполоборота, рядом с военными. Было в нем что-то от деда: не внешность, конечно — Борис Николаевич, хоть и рослый, и в молодости не отличался особой статью, а к своим неполным восьмидесяти и вовсе высох. Но взгляд…

Взгляд у старика сейчас был дедовский. Тяжелый, недобрый. “Глушилка” отобрала у меня чутье Одаренного, но чтобы ощутить исходящую от Юсупова силу, хватало и обычного, человеческого. Неудивительно, что нападавшие чувствовали себя неуютно.

Крепкие молодые парни с винтовками просто-напросто боялись его — худого старика, лишенного магии дьявольской машиной.

Я шагнул вперед и, не говоря ни слова, раздвинув плечами мужчин в штатском, встал вровень с военными. Никто не пытался меня остановить — ни те, кто привел меня сюда, ни сами офицеры. Никто даже ничего не сказал. Только один — высокий усатый мужик с генеральскими погонами — едва заметно кивнул. И улыбнулся одними уголками губ.

Будто хотел сказать: молодец, воин. Все сделал правильно.

Впрочем, я полез на первый план вовсе не из благородных побуждений — точнее, не только из них. Рискуя — в случае чего — словить пулю одним из первых, я смог как следует рассмотреть все воинство Хриплого — так я про себя окрестил главаря нападавших.

Всего их было человек двадцать пять, вряд ли больше. Наверняка кто-то из ударной группы — тех, кто штурмовал центральный вход во дворец — остались лежать внизу… Может, даже половина: в конце концов, им пришлось иметь дело с профессиональными безопасниками, отставными полицейскими и военными.

А вот сами нападавшими военными явно не являлись — и вряд ли были ими раньше. Большинство из них, во всяком случае. Слишком уж неуклюже они держали винтовки и пистолеты, да еще и зачем-то сбивались в кучу вместо того, чтобы как следует перекрыть все входы и выходы в огромный зал. Главарь явно пытался расставить своих людей, как положено, но они все равно постепенно стягивались туда, где основная группа держала под прицелом офицеров и князя Юсупова. Видимо, они просто-напросто боялись стоять поодиночке… даже сейчас, когда самые могучие Одаренные превратились в беспомощных стариков.

Чем больше я разглядывал бестолковую толпу с винтовками, тем больше убеждался: неведомый злодей отправил на дело дилетантов. Человек пять или семь были одеты в форму местной прислуги — а может, и правда работали здесь, во дворце. Видимо, так и просочились сквозь охрану, попытались провести своих… и что-то пошло не так.

Ничем иным объяснить бестолковую бойню на лестнице я попросту не мог.

Да и в целом план захвата дворца Юсуповых выглядел каким-то убогим, состряпанным на скорую руку — а потом еще и доверенным абы кому. Судя по копоти и грязи на пальцах, сжимавших винтовки, большинство незваных гостей были не профессиональными наемниками, а самыми обычными работягами: кочегарами, грузчиками или парнями с завода — вроде тех, кого Настасья нанимала себе в мастерскую. Только четверо — включая Хриплого — скорее напоминали студентов или выпускников какого-нибудь второсортного лицея, если вообще не гимназии: слишком молодые и худосочные, с белыми руками, явно не привыкшими к труду.

Может, даже какие-нибудь мелкие дворяне — из небогатых семей. Но какого черта этим болванам здесь нужно? Неужели они не понимают, что если сюда ворвется полиция или чертова “глушилка” отключится — им не протянуть и нескольких секунд?

Но пока чертова железка работала исправно. Я уже успел сообразить, где ее прячут. Рядом с одним их помощников Хриплого стояла увесистая сумка, из которой торчал длинный провод. Его конец парень держал в руке — наверное, чтобы щелкать кнопкой… значит, держать прибор включенным все время они не могут.

И это намекает на… кое-какие возможности — правда, пока крайне призрачные. Энергии может хватить и на час, и на два, и на три. А судя по размерам сумки — эта “глушилка” наверняка накрывает весь дворец. И хорошо, если у Хриплого и остальных не найдется в кармане еще парочки.

Их единственный, в общем-то, козырь против Одаренных. Но полиция прибудет сюда с минуты на минуту. И тогда воинству Хриплого будет уже не уйти… если они вообще собираются уходить.

Проклятье, что они задумали?!

— Судари… Я бы хотел узнать — чего вам все-таки надо?

Когда тишину зала прорезал зычный голос князя Юсупова, я вздрогнул. И не только я один: несколько парней с винтовками синхронно дернулись, едва не подпрыгнув. Я не удивился, если кто-то из них с перепугу пристрелил кого-нибудь — но, похоже, больше убийство в их планы не входило.

Настало время переговоров.

— Непременно, ваше сиятельство. — Хриплый засунул пистолет за пояс и поднял вверх обе руки, призывая всех в зале к тишине. — Разумеется, мы здесь чтобы сообщить наши требования.

Недовольство… нет, пожалуй, даже злобу собранных — теперь уже не по своей воле — в зале аристократов можно было резать ножом. Настолько сгустился воздух между ними и захватчиками. Даже без чутья Одаренного я ощущал чужие эмоции — и на мгновение даже пожалел болванов с винтовками.

Они замахнулись на элиту элит, самую высшую прослойку столичной знати. Такое не прощается — даже если банда Хриплого каким-то чудом не подстрелила ни одной княжны или наследного графа. Угрожать главе одного из самых могущественных родов в его же доме — самоубийство. Парней ждут или пули городовых, или виселица — а скорее кое-что похуже и того, и другого. Смертники!

Сообщим наши требования — похоже, дворец штурмовали террористы. И это объясняло если не все, то многое — уж точно. И резню на лестнице, и отсутствие внятных путей к отступлению. А все мы, от военных до хныкающей девчонки в розовом платьице — заложники.

— Позвольте заметить, сударь, что вы сейчас не в том положении, чтобы… чего-то там требовать, — проговорил Юсупов.

Хриплый, уже набравший в грудь голоса для целой речи, осекся. Старый князь срезал его — причем срезал легко, непринужденно и изящно. Даже стоя под дулами винтовок он оставался хозяином. И дворца, и положения — и не преминул об этом напомнить.

Кто в своем уме станет стрелять в такого ценного заложника?

— Послушайте, ваше сиятельство… — начал Хриплый.

— Нет, это вы послушайте сударь.

Юсупов лишь чуть возвысил голос — но на мгновение показалось, что вздрогнул даже пол под ногами. Услышали все — и свои, и чужие… может быть, даже на улице.

— Оставьте требования при себе — здесь они никому не интересны, — продолжил он. — Сложите оружие, сдайтесь полиции. И просите суда и снисхождения государыни императрицы. Подумайте, судари, подумайте еще раз! — Юсупов сделал многозначительную паузу. — Если не о себе — то хотя бы о своих близких.

— Замолчите! — Хриплый снова выхватил пистолет — хорошо знакомый мне “кольт”. — Мы не желали кровопролития — и не желаем теперь. Но если нас вынудят…

— Расскажите об этом убитым! — громыхнул Юсупов. — Вы уже и так за…

Бах! Бах! Бах!

Слова старого князя потонули в грохоте выстрелов. Откуда-то сверху посыпалась штукатурка. Разрядив в потолок “кольт”, Хриплый выбросил на пол опустевший магазин — и тут же перезарядил. Сзади сдавленно закричали женщины, кто-то из военных отступили на полшага… А Юсупов даже не дернулся.