— Все так и есть. — Дед пожал плечами. — Германская империя — лоскутное одеяло, состоящее из пары десятков кусочков ткани разных цветов и размеров, и к тому же еще и сшитое тонкими нитками. Не единое государство, а скорее альянс, который возглавляет кайзер, выбранный советом старейших родов.

— Возглавлял, — поправил я. — Сейчас всем заправляет канцлер фон Каприви, а супруга и дочь покойного Вильгельма испарились неизвестно куда… Интересно, где они могут быть?

— Какая разница, — дед махнул рукой. — По законам Рейха обе не имеют никаких прав на корону… да и вряд ли хоть кто-то сейчас в Вене заинтересован в сохранении династии Габсбургов. Подозреваю, что Каприви вообще не собирается в ближайшее время инициировать выборы нового кайзера. Вздумай он занять этим сейчас — и все старые рода Рейха тут же перегрызуться между собой… — Дед усмехнулся и покачал головой. — Впрочем, они и так перегрызутся, как только германское воинство потерпит хоть одно по-настоящему серьезное поражение.

— Хочется верить. — Я подпер рукой подбородок. — Но пока вести из Варшавы лично меня не радуют.

— Варшава падет… скорее всего — падет, — невозмутимо отозвался дед. — Но даже это только отсрочит неизбежное — причем отсрочит совсем ненадолго. Один хороший удар по носу — и Рейх, этот колосс на глиняных ногах, разлетится на части. Треть входящих в Священную Римскую империю германской нации государств, городов и княжеств уже сейчас наверняка не хотят отправлять своих солдат умирать под Варшавой за амбиции Каприви… Слишком хорошо Европа еще помнит судьбу Наполеона Бонапарта. А он, между прочим, полтора века назад прошел куда дальше Варшавы. И к тому же обладал влиянием и возможностями даже побольше тех, чем сейчас есть у кайзера.

Дед, похоже, даже не пытался мне ничего доказать — просто излагал факты, которые самому ему казались не просто очевидными, но и чуть ли не общеизвестными. И ему… пожалуй, хотелось верить — куда охотнее, чем Шестопалову с его рассуждениями о затяжном противостоянии с немецким войском, всеобщей мобилизации и тактическом отступлении чуть ли не до Урала.

— Не думай, что я просто старый дурак, который верит в могущество Одаренных родов и мощь русского оружия, как в какого-нибудь идола или икону. — Дед улыбнулся и покачал головой. — Сейчас картина боев под Варшавой выглядит совсем непривлекательно — и это изменится не так скоро, как хотелось бы. После чистки, которую устроил Багратион, в Генеральном штабе та еще неразбериха, и принять командование над всей императорской армией попросту некому. Но рано или поздно это закончится, и тогда все будет именно так, как я сказал: Рейх проиграет сражение — и его границы тут же начнут грызть буквально со всех сторон. Османы подожмут хвосты и уползут обратно к Стамбулу, а все европейские монархи наперебой примутся клясться Павлу в вечной дружбе.

— Звучит убедительно. — Я откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. — Настолько, что мне даже удивительно, как канцлер Каприви сам не пришел к подобному выводу. Может, у него нет твоего опыта, но вряд ли во главе целой империи мог встать… идиот.

— Нет, Каприви не идиот. — Дед нахмурился и покачал головой. — Кто угодно, но только не идиот. И если уж он ввязался в такую сомнительную авантюру — у него наверняка или не было выбора, или были особые причины.

— Какие? — Я на мгновение задумался. — Что могло заставить Рейх напасть на Россию вместо того, чтобы хотя бы выбрать врага послабее?

— Могу только догадываться. Но дело явно нечисто. — Дед облокотился на стол. Особенно если учесть, что покойный кайзер Вилли на самом деле был знатным пацифистом и либералом. С него вполне сталось бы сохранить мир даже ценой потери трети германской империи.

— Думаешь, поэтому его и убили? — Я тут же навострил уши. — Канцлер Каприви вполне мог…

— Не спеши с выводами, Саша. — Дед погрозил мне пальцем. — На поверхности всегда лежит очевидное, а истина частенько скрыта куда глубже. Конечно, Каприви извлечет немалую выгоду из происходящего, особенно если сможет пристроить корону кайзера на голову собственного ставленника, но затеять такое в одиночку он вряд ли мог. А значит, или у него или есть союзники вне Рейха… или на самом деле вне Рейха нужно искать даже саму причину войны.

О подобном я, конечно, думал — но без особого фанатизма… а, пожалуй, стоило бы. Войска у границ Царства Польского, визит в Варшаву, неожиданная и одновременно запланированная кем-то гибель миролюбивого кайзера — и незамедлительный ответ Рейха. Картина действительно получилась слишком уж наглядной и яркой, чтобы не заподозрить подвох и чью-то руку под толстыми мазками.

— Разумно, — кивнул я. — И какой вариант тебе кажется более вероятным?

— Не знаю… Пожалуй — оба одновременно. — Дед невесело усмехнулся. — Но если враги рано или поздно вылезут и сами по себе, то причину придется долго выкапывать. И это вряд ли вообще можно сделать здесь.

— За столом в Елизаветино?

— В Петербурге, — вздохнул дед. — Но у тебя, пожалуй, будет возможность заглянуть прямо в котел с этим адским варевом, когда отправишься в Париж.

— Главное — не окунуться в него с головой. — Я взглянул на висящие на стене часы. — Пожалуй, мне пора. Нужно собираться в город, а потом…

— Подожди. — Дед вдруг улыбнулся — неожиданно и как-то странно-неуклюже, будто сам стеснялся собственных слов. — Можешь уделить своему старику еще пару часов?

— Д-да… конечно. Как пожелаешь.

От удивления я даже ответил не сразу. Дед никогда не задерживал меня без надобности — и чего-то подобного и вовсе не говорил — на моей памяти. Но отказывать ему я, конечно же, не стал.

— Вот и славно. Тогда собирайся — и выходи к лесу. — Дед отодвинул стул и поднялся. — Давненько мы с тобой не упражнялись, верно?

— В целом неплохо… для какого-нибудь пехотного генерала, — вздохнул дед. — Но ты должен работать точнее. Еще раз!

Да твою ж… Кончики пальцев еще горели от избытка хлестнувшей сквозь тело магии, а дед требовал продолжения. Не то, чтобы я готов уже был рухнуть от усталости, но боевые заклятья на грани пятого и четвертого классов давались не без труда.

Впрочем, то, чему учил меня дед, сложно было назвать заклятьем — куда ближе это оказалось к управлению чистой энергией Дара.

— Ладно, попробую, — проворчал я.

И в очередной раз собрался для атаки, попутно зачерпнув из Источника — собственных силенок уже не хватало. Магия трепыхалась, так и норовя сорваться в свободный полет, а я не выпускал: держал, как мог, стискивая почти неуправляемый поток в тонкий луч. Больше всего это походило на попытку загнать бурную реку в трубу толщиной в палец: получалось, но давление было колоссальным. Впрочем, даже такого деду точно не хватило бы — и я сжимал еще и еще, пока не скомкал всю мощь буквальной в одной точке.

И только тогда ударил. На этот раз вышло куда сильнее, чем в предыдущий: Игла получилась на славу. Такой сильной, что прошила Щит, почти не встретив сопротивления. Я запоздало сообразил, что остановить поток уже не смогу… и не смогу даже отвести в сторону. Вырвавшаяся на волю магия готова уже готова была впиться деду прямо между пуговиц пиджака…

Но вместо этого вдруг брызнула в стороны. Могучая, но хрупкая структура Иглы не выдержала и с воем развоплотилась, а сам я от неожиданности отшатнулся и, не удержав равновесие, уселся задом в траву. Ощущение было такое, будто в моих руках только что лопнул и разлетелся на несколько частей металлический лом.

— Извини, — усмехнулся дед. — Не думал, что ты ударишь так сильно… Пришлось закрываться.

— Не понимаю. — Я с кряхтением поднялся на ноги. — Как ты смог?.. У тебя что, там еще и Латы?

— Нет. — Дед пожал плечами. — Самый обычный Щит.

— Чего? Щит? — переспросил я. — Под другим Щитом?

— Ну да. Второй. Или даже третий — если бы понадобилось. — Вид у деда был такой, будто он говорил о чем-то совершенно обыденном. — Магу высших классов положено уметь создавать несколько заклятий одновременно… На самом деле это не так уж и сложно.