Я понятия не имел, куда идти, но брат уверенно показывал дорогу и через несколько минут уже открыл передо мной дверь. Солидную, из тяжелого темного дерева, с золотыми буквами – как и положено. Хозяйка кабинета в кожаном кресле возвышалась над столом, который занял бы примерно половину моей больничной палаты… Не самой маленькой, между прочим.

– Присаживайтесь. – Ольга Михайловна указала кончиком ручки на пустые кресла напротив входа и коротко кивнула мне. – Князь…

– Ваше сиятельство. – Я склонил голову и уселся напротив брата. – Еще раз прошу простить меня за вчерашний беспорядок.

– Извинения приняты. – Ольга Михайловна чуть сдвинула брови. – Я надеюсь, подобное не повторится… но сейчас речь не об этом. Как вы себя чувствуете, князь?

– Просто отлично. – Я пожал плечами. – Вчера немного кружилась голова, но сегодня все прошло. Я абсолютно здоров.

– Это видно, – усмехнулся Костя. – И все-таки хотел бы я знать, как случилось такое… чудо.

– И я тоже, князь. – Ольга Михайловна отложила ручку. – Но, к сожалению, могу только догадываться. Некоторым родовым Источникам больше тысячи лет – на мы до сих пор не можем изучить их как следует.

– А стоит ли? – Костя пристроил руку на подлокотник. – Я верю в современную науку, но кое-какие вещи… лучше не трогать.

– Не могу не согласиться. – Ольги Михайловна посмотрела на меня, и я на мгновение снова ощутил прикосновение ее Дара. – Раньше с Александром… Петровичем подобного не происходило? Может быть, давно, в детстве?

– Нет. – Костя помотал головой. – Ни разу. Если честно – мы и не ждали. Сами понимаете: третий сын в семье…

– … при живом дедушке, – кивнула Ольга Михайловна. – Сильная связь с Источником проходит в роду обычно по мужской линии, но редко возникает у младших детей. И все же такие случаи встречаются, так что называть их исключительными… несколько преждевременно.

– Тогда остается только порадоваться, – улыбнулся Костя. – Сильный Одаренный – удача для любого рода.

– И это тоже несколько преждевременно. Во всех… Я повторяю: во ВСЕХ описанных случаях распределение силы Источника на младшего ребенка и резкий рост способностей наблюдались до достижения им шести-семи лет. Точно так же как у меня, у вас или у любого другого наследника рода. А здесь – ничего похожего. Совершенно. – Ольга Михайловна накрыла ладонью пухлую тетрадь. – Я три раза просмотрела карту Александра – и не нашла даже следов. Личный Дар – ниже среднего, эманации Источника практически отсутствуют. Никаких всплесков.

Ну спасибо… Ниже среднего, отсутствуют… А ничего, что я здесь сижу?

– Уф-ф-ф… – Костя отер пот со лба. – Княгиня, можно как-нибудь попроще? Что все это значит?

– Что угодно. – Ольга Михайловна развела руками. – Более-менее заметное усиление Дара у взрослых иногда встречается в случае смерти старших родственников по прямой линии – но здесь–то явно другое… Я бы сказала – качественно другое. Вот, посмотрите.

На столе перед нами появились два листа миллиметровой бумаги. На обоих были изображены какие–то графики… и на этом сходство заканчивалось. Первая картинка казалась скучной и блеклой – почти прямая синяя линия с редкими биениями, будто застывшая на отметке в семнадцать неизвестных мне единиц. Зато вторая сразу притягивала взгляд: неровная, дергающаяся, похожая на огромную пилу, для пущей наглядности нарисованную красным. Я при всем желании не смог бы оценить среднее значение, но самые высокие пики уходили заметно выше двухсот… чего–то там.

– Диаграмма Дара. – Костя подался вперед и вытянул шею, чтобы получше рассмотреть графики. – Если бы я не догадывался, в чем дело, сказал бы, что это два разных…

– Именно так, князь. – Ольга Михайловна ткнула ручкой в первый лист. – Я запросила диаграмму Александра из лицея: вот он, примерно год назад. Полностью то же самое, что и в детстве. А здесь, – Золоченый колпачок переместился и уперся прямо в ярко-красную «пилу», – вчерашние показатели.

Я понятия не имел, что вообще значит вся эта муть, но если уж пиковые цифры моего дара после аварии каким–то образом рванули вверх в десять с лишним раз…

– У меня примерно то же… или даже чуть послабее. Так он лет через двадцать даже деда обгонит. – В голосе Кости на мгновение мелькнуло что–то вроде зависти. – Круто, конечно… Только что теперь с этим делать?

– Наблюдать. У детей синапсы пластичны, и они переносят прирост спокойно. Но для взрослого… – Ольга Михайловна скосилась на меня, – почти взрослого человека такое скорее опасно. Александр может просто перегореть.

– Даже так?

– Так – и куда хуже. – Ольга Михайловна смела графики в сторону. – Задерживать вас здесь я не вижу смысла, но все же попрошу… вас обоих. При любых странностях сразу же звоните мне. В любое время.

– В любое время, – кивнул Костя. – Получается, нужно будет обучать Александра контролю – так же, как нас с Михаилом?

– Здесь я вам не советчик. – Ольга Михайловна невесело вздохнула. – Неизвестно, что хуже: слишком быстро развивать такой Дар – или оставить его без должного внимания. Это касается исключительно вашего рода. Но что бы вы ни решили – лучше держите в тайне.

– Разумеется. Если все это, – Костя указал на графики на столе, – выйдет из кабинета, Саше придется туго.

– За себя я ручаюсь. – Ольга Михайловна приспустила очки и посмотрела на меня поверх них. – Но очень важно, чтобы мы все это понимали.

– Да понимаю я, понимаю, – проворчал я. – Рот на замок. Если что – тут же звонить вам.

– Все правильно. – Ольга Михайловна улыбнулась – но тут же пристально посмотрела на меня. – А сейчас вы не чувствуете… ничего особенного? Чего-нибудь, чего раньше точно не было?

Особенного? Нет, все в порядке. Ничего не болит, голова не кружится. Даже аппетит как будто есть. Разве что…

– Не очень хочется говорить, конечно… – Я постучал кончиками пальцев по подлокотнику. – Еще посчитаете сумасшедшим. Но раз уж обещал – мне иногда кажется, что я вспоминаю вещи, которых в принципе не могу знать. Или думаю не так, как раньше думал. А еще курить хочется… извините.

Глаза Ольги Михайловны вдруг сверкнули голубыми льдинками – и голову будто обхватило стальным обручем. Сдавило и тут же отпустило. Прошло… Костя непонимающе захлопал глазами – похоже, успел почувствовать, но так и не понял, что именно случилось.

– Еще… что-нибудь? – произнесла Ольга Михайловна, старательно чеканя каждое слово.

– В общем–то – все. – Я пожал плечами. – Все помню. Только по всему выходит, что я теперь… как другой человек, что ли.

– Ах, это… – Ольга Михайловна неожиданно заулыбалась. – После сильных черепно-мозговых травм иногда случается. Сама лично не сталкивалась – но в литературе примеры есть, и немало. В каком–то смысле явление, обратное ретроградной амнезии. То есть, там человек забывает то, что было, а здесь – получает ложную память. Иногда даже странные привычки.

– Привычки? – переспросил я.

– Такой вот занятный феномен. – Ольга Михайловна покрутила пальцами ручку. – Во Франции примерно пятнадцать лет назад описан случай, когда один маркиз после сотрясения мозга стал съедать в сутки по несколько банок гусиного паштета, хотя раньше терпеть его не мог. Уж не знаю, можно ли верить таким историям… но источник внушает уважение.

– Ага… – Я потер до сих пор чуть ноющие виски. – Нет, на паштет пока не тянет.

– Ну, раз так – все точно в порядке, – усмехнулась Ольга Михайловна. – Можете быть спокойны, князь. Другим человеком вы не стали. И не станете.

Ее голос звучал мягко, доброжелательно и успокаивающе, но я успел заметить, каким взглядом она зыркнула на Костю – и как раз во взгляде ничего подобного не было. Княгиня явно напряглась куда сильнее, чем показывала.

Знать бы еще – почему?..

– Так… – Костя оперся ладонями в подлокотники и медленно поднялся с кресла. – Мы, наверное, пойдем.

Задерживать нас никто, разумеется, не стал. Мы попрощались с Ольгой Михайловной и вышли на лестницу. В окно вовсю светило солнце, откуда–то доносился шум улицы, и чувствовал я себя просто прекрасно – и все-таки странно ощущение меня так и не отпустило.