— Военная тайна? — Насмешливый голос Нелли вырвал меня из раздумий. — Ладно, можешь молчать, если так хочется. Я и так все знаю: высадка на берег, захват крепости и поселения. Чертежи, документы, аппаратура… явки, пароли и все такое.

Я сдержался и промолчал, но мой взгляд, похоже, сам по себе говорил лучше всяких слов. Впрочем, Нелли это не проняло.

— Я — дочь генерала Куракина, — улыбнулась она. — Да и потом — догадаться несложно. Это место может оказаться даже важнее, чем мы все думаем. Особенно если…

— Ваше сиятельство!

Андрей Георгиевич появился без приглашения и, похоже, принес не самые добрые вести — судя по выражению лица. Но все равно я был ему почти рад. Беседа — точнее, скорее монолог Нелли понемногу начинал меня утомлять, так что откланялся я без малейшего сожаления.

— Пойдем скорее, Саша. — Андрей Георгиевич сам шагал так быстро, что я едва за ним поспевал. — Дед говорить с тобой хочет… Вышел на связь и срочно требует тебя в радиорубку.

В радиорубку? Видимо, случилось что-то действительно важное — иначе дед скорее использовал бы Дар. Его способностей менталиста вполне хватило бы дотянуться до меня даже с пары десятков километров. Конечно, на таком расстоянии он разве что вбил бы в мою голову пару несложных инструкций.

И этого, похоже, оказалось недостаточно.

— Умеете пользоваться, ваше сиятельство? — поинтересовался невысокий мужик в выцветшем флотском кителе без знаков отличия, поднимаясь нам навстречу.

— Как-нибудь разберусь, — буркнул я, устраиваясь в кресле радиста, — кое-чему нас во Владимирском все-таки учили.

Надев наушники, я запоздало подумал, что неплохо было бы выгнать из рубки всех — и незнакомых мне офицеров, и вездесущего Шестопалова, и даже самого Андрея Георгивича. В конце концов, желай дед сообщить что-то незначительное — вряд ли стал бы требовать на связь меня лично.

И вряд ли сам уселся бы у радиостанции.

— … как слышите? — раздался в наушниках знакомый чуть скрипучий голос. — Как слышите, “Бисмарк”? Прием.

Похоже, дед повторял это не первый и даже не десятый раз — будто это каким-то волшебным образом могло ускорить мое перемещение в радиорубку. Тревогу я скорее ощутил, чем услышал — то ли из-за расстояния, то ли из-за бушевавшего в столице магического шторма помех немецкая аппаратура почему-то давала предостаточно.

– “Бисмарк” на связи, слышу вас хорошо, — отозвался я. — Здравствуй, дед… Прием.

— Где ты сейчас, Саша? — От волнения старик то ли забыл, то ли плюнул и на позывные, и на прочий регламент. — Что у вас происходит?

— Все по плану. Прошли Кронштадт, — Я на всякий случай чуть привстал и выглянул в иллюминатор, — и Териоки. Продолжаем двигаться, курс на Зеленую Рощу. Прибудем ориентировочно в…

Договорить я не успел. Меня будто током ударило — и неведомая сила сбросила палец с кнопки, а голос деда я снова услышал, кажется, даже раньше, чем станция заработала на прием.

— Ни в коем случае не высаживайтесь на берег! Ни в коем случае, слышишь? Кто-то предупредил их — нас ждали. В городе все идет наперекосяк, несколько человек успели сбежать! — Щелчки и помехи добавляли старческому голосу еще больше хрипотцы. — Саша, ты здесь? Саша, прием!

— Слышу тебя, дед, — отозвался я. — Что именно случилось? Кто нас выдал?.. Прием!

— Не знаю… неважно! Пару часов мы выиграли, но сейчас гвардия и полк жандармов подняты по тревоге. Наши завязли, тебе помочь не успеем. Несколько машин вырвались из города на север… Одаренные… к вам!

Сложная техника — вроде той же радиостанции — всегда реагирует на присутствие сильного мага. А дед еще и нервничал — и поэтому буквально хлестал Даром во все стороны. Где-то треть его слов потонула в бессвязном хрипе. Но и оставшихся вполне хватило понять: дело плохо.

— Принял… наша помощь нужна? — проговорил я в микрофон. — Как слышишь? Прием.

— Нет, в городе справимся сами. — Дед понемногу успокаивался, и помех как будто становилось меньше. — Но высаживаться в Роще нельзя, они все сползаются туда. Сворачивай операцию, Саша.

Что? Остановить крейсер сейчас, когда до цитадели Орлова осталось не больше часа пути? Позволить заговорщикам окопаться и ждать помощи из столицы? А то и вовсе разбежаться, спрятать или сжечь документы, замести следы…

— Нет. Нельзя, дед. — Я вдавил кнопку с такой силой, будто это могло добавить мне убедительности. — Если они сейчас…

— Ничего, Саша. Попробуем в другой раз. Мы уже взяли многих, доказательств будет достаточно. Даже Багратион… Слышишь меня?

— Слышу. — Я поставил микрофон на стол и обхватил голову руками. — Ты ведь понимаешь, что второй раз мы уже не сможем собрать всех наших вместе? Начнутся суды, разбирательства, кто-то сбежит…

Помехи в наушниках затрещали так, что заболела голова, но я почему-то был уверен, что сейчас дед услышал бы меня даже без всякого радио. Он не отмалчивался, не бросил связь — действительно думал. Прикидывал, считал — а может, и вовсе пытался заглянуть в будущее, пробивая силой Дара само время.

— Нет, Саша. Слишком опасно. Ты у меня остался один, а в Роще наверняка будет сам Орлов. Он тебе пока не по зубам, даже не думай. Слышишь? Саша, прием!

— А у меня тут немецкий крейсер и две сотни людей! — Я изо всех сил стиснул ни в чем не повинную железку. — Справимся!

— Прекрасно тебя понимаю, — глухо отозвался дед в наушниках. — Но пока я еще имею право приказывать, Саша… Слышишь меня? Прием!

— Не слышу. — Я протянул руку к здоровенной красной кнопке на панели. — Помехи в эфире.

Радиостанция выключилась, но шипение в наушниках раздавалось, пока я их не снял. Дед рвал и метал — но, к счастью, был слишком далеко, чтобы вывернуть мне мозги.

— Ваше сиятельство, какие будут указания?

Андрей Георгивич навис надо мной хмурой громадиной. Остальных он предусмотрительно выгнал — но сам рубку так и не покинул. Видимо, ждал, чем закончится дело.

И дождался.

— Не меняем курс. — Твердо проговорил я, глядя безопаснику прямо в глаза. — Передайте на мостик — операция продолжается.

— Ваше сиятельство, но я же слышал…

— Выполняйте приказ, Андрей Георгиевич. Передайте Шестопалову, чтобы занял орудийную палубу. Машинному отделению — полный вперед. — Я рывком поднялся из кресла. — И готовьте людей к высадке.

Разница между Одаренными заключается не в личной магической силе, не в объеме резерва и даже не в возможности зачерпнуть энергии из формировавшегося столетия родового Источника, которая есть далеко не у каждого. Нет, конечно, все это имеет значение, и немалое, но принципиальная суть различия… скажем так, несколько в другом.

Низшие магические классы — с четырнадцатого по примерно десятый — способны освоить лишь базовые заклятья и плетения. У средних арсенал умений существенно расширяется, и обычно как раз на этих уровнях могущества Одаренные пытаются вникать в истинную природу родовой силы и создают свои энергетические схемы вместо того, чтобы пользоваться готовыми.

Но лишь немногие даже из высшей аристократии способны обходиться вообще без них, а изменять бытие за счет чистого проявления Дара. Маг такого уровня способен подчинить чуть ли не самые основы мироздания одной лишь силой собственной воли.

Мне понадобился примерно год чтобы это понять. За это время я прошел длинный и не самый просто путь от бездаря и если и не поднялся до аттестованного пятого магического класса, то приблизился к нему вплотную. Дед не жалел сил, выращивая из бестолкового юнца наследника рода — и, похоже, все-таки преуспел.

Я почувствовал чужой Дар раньше, чем боевое заклятье набрало силу. Всего за несколько секунд, может, десяток — но и этого оказалось достаточно.

— Лево руля! — заорал я, разворачиваясь к мостику.

Меня услышали — и не стали задавать вопросов. Реакция у рулевого оказалась отменная: мой вопль еще не успел стихнуть, а “Бисмарк” уже чуть заваливался набок, резко меняя курс. Палуба под ногами мелко вздрогнула — даже могучая сталь брони застонала, вспарывая волны залива. Крейсер словно выдохнул огромными стальными легкими — но справился.