Вздохнув, я усилил плетение Лат и зашагал на шум. По той самой дороге, которой Жан-Поль с Жераром привезли нас утром. До самого поворота мне никто не встретился, но стоило заглянуть за угол, как моя магическая броня тут же застонала от пуль. Даже отступая, солдаты сохраняли какое-то подобие боевого порядка, и местным Одаренным приходилось несладко. Те наступали со стороны конюшни и гнали немцев через огороженное забором выкошенное поле… впрочем, гнали куда медленнее, чем мы с герцогиней.

Среди них не оказалось ни одного по-настоящему серьезного мага, а большинство и вовсе полагались на охотничьи ружья, а не не на родовой Дар. То ли уже исчерпали скромные резервы, то ли берегли остатки сил на Щиты.

Ничего, поможем.

Когда я хлестнул боевым пламенем наискосок через поле, сметая фигурки в сером, как щепки, до моих ушей донеслись радостные крики. Ободренные моим успехом местные будто обрели второе дыхание и принялись лупить по уцелевшим солдатам всем подряд.

— Они бегут! — заорал кто-то на французском. — Бегут, черт побери!

Я напоследок запустил вслед отступающим еще одну Свечку и замедлил шаг: отлавливать солдат по-одному на местных дорогах в мои обязанности явно не входило. Да и сил осталось не так уж много, чтобы тратить их на всякие глупости. В конце концов, где-то там еще был чертов менталист, который наверняка…

— Ты в порядке?!

Гижицкая повисла у меня на шее прежде, чем я успел сообразить, откуда она вообще взялась. Она где-то потеряла ружье и до крови расцарапала щеку — видимо, когда продиралась сквозь лес — но, похоже, была цела и невредима.

— Более-менее, — усмехнулся я, осторожно опуская ее обратно на землю. — А ты?..

— Хорошо! — Гижицкая тряхнула головой. — Знаешь, когда это все началось, я так испугалась, что тебя… Саша, берегись!!!

Ход еще действовал, и я крутанулся на пятках прежде, чем громыхнул выстрел. С такого расстояния крупная дробь наверняка проделала бы в моей спине изрядную дырку — но я успел закрыться Щитом. Невысокий полный господин в охотничьем костюме выстрелил еще раз, а потом отшвырнул опустевшее ружье…

И пошел на меня с голыми руками. Медленно, спотыкаясь и настолько неуклюже, что в любой другой обстановке это, пожалуй, выглядело бы смешно. Больше всего его движения напоминали трепыхание пойманной рыбы на леске — или конвульсии марионетки, попавшей в руки неумелого кукловода.

Но страшнее всего были его глаза — абсолютно пустые, без единого проблеска мысли, будто нарисованные на лице и ко всему прочему еще и разъехавшиеся в разные стороны. Господин шел ко мне без единого звука. Шаг, другой, третий… пока откуда-то сбоку не громыхнул выстрел, швырнувший его на землю.

У кого-из местных не выдержали нервы.

— Менталист! — прошипела Гижицкая, хватая меня за руку. — Я чувствую…

Когда она закрыла глаза, я едва успел подхватить обмякшее тело. Сам не удержался на ногах — только подставил колено, чтобы не плюхнуться на землю кулем.

— Что это?.. — простонал я.

— Он тут… Попался, сволочь! — Гижицкая бормотала едва слышно, вцепившись в меня так, что ногти впивались в кожу. — Сейчас я его, Саша… Сейчас!

Я мог только догадываться, что происходит. Загадочный враг, конечно же, отпустил сломанную игрушку — но тут же попытался ухватить новую… или сам угодил к той, кто умел сражаться его же оружием. Гижицкая запрокинула голову и больше не говорила ни слова — только шумно дышала. Ее глаза бешено двигались под закрытыми веками, будто во время тяжелого и страшного сна.

А я… я просто держал ставшее вдруг немыслимо тяжелым хрупкое тело. Изо всех сил — а что мне еще оставалось делать? Моего Дара оказалось явно недостаточно, чтобы последовать за Гижицкой туда, где она намертво сцепилась со страшным противником.

— Стой, скотина такая… Вот тебе, на! Саша…

Не открывая глаз, Гижицкая торжествующе улыбнулась — и вдруг с хрипом выгнулась так, что захрустел позвоночник. Распахнула рот то ли в беззвучном крике, то ли отчаянно пытаясь вдохнуть… но так и не смогла.

Я почти физически почувствовал, как у нее внутри что-то лопнуло перед тем, как по бледным щекам заструилась алая кровь, а тело снова обмякло, повиснув в моих руках безвольной тряпичной куклой. Чужая магия сломала Гижицкую — и сломала так, что оказались бессильными даже самые могучие из известных мне плетений.

Я полыхнул Даром, разом сжигая остатки резерва. Рванулся к немыслимо далекому Источнику, черпал из него обеими руками, залезая по локоть, пока в глазах не начало темнеть. Мощи, которую я вдохнул в неподвижное тело, хватило бы превратить в лужу расплавленного металла целый панцер… нет, целый “Бисмарк”!

Но и ее оказалось мало.

— Достаточно, князь, — раздался за моей спиной негромкий голос герцогини. — Вы уже ничем ей не поможете.

Солнце добралось до зенита — и остановилось, словно собираясь провисеть там целую вечность. День выдался погожим и неожиданно теплым даже для этих мест. Пот вовсю заливал глаза, и я разделся по пояс, наплевав на все приличия… если они вообще кого-то сейчас волновали.

Сегодня работа нашлась у всех. Аристократы забирали своих в родовые владения, простолюдинов отвозили на местное кладбище в Катаноме, но кое-кого хоронили прямо здесь, неподалеку от шато де ла Гранж. Слуг герцогини, дальних родственников, друзей — тех, кто сам когда-то пожелал однажды упокоиться в тихом месте под Мецем.

И ту, у кого здесь не нашлось близких, которые непременно пожелали бы отвезти тело в семейный склеп в далеком Петербурге.

Ни отпевания православным священником, ни поминок, ни торжественной речи, ни положенного в таких случаях письма монарха, ни скорбящего семейства. Только саван, наспех сколоченный из досок гроб и крохотный клочок чужой земли, раскопанный моими собственными руками.

Вот и все — больше Гижицкой ничего не досталось.

Лопата стирала ладони до крови, но я так и не попросил перчатки. Даже не воспользовался целебными плетениями, пока не закончил. Боль превращала работу в пытку — зато отгоняла мысли, с которыми не хотелось оставаться наедине… даже такой ценой.

Почему? Как такое случилось? Зачем она полезла в схватку с менталистом впятеро сильнее? Думала, что таинственный враг выложился, поджарив мозги местному егерю? Переоценила собственный Дар и не справилась?

А может, просто хотела защитить меня — как умела?

Ответов не было, а единственная, кто мог бы их дать, осталась там, внизу. Столичная красотка и модница с весьма непростой репутацией. Наследница богатой графской фамилии. Девчонка всего на пару лет старше меня самого. Бесшабашная, отважная, вечно скрытая под ледяной маской безупречности… и наверняка забравшая с собой в могилу немало тайн. Пожалуй, самая неоднозначная особа из всех, кого я знал лично.

Но уж точно не заслужившая умереть вот так — почти мгновенно, нелепо, под конец боя за чужой дом, захлебываясь собственной кровью у меня на руках.

Закончив копать, я отшвырнул лопату и вогнал в рыхлую влажную землю у изголовья плиту. Без имени, без цифр — просто гладкий кусок камня, который притащил невесть откуда молчаливый и мрачный, как туча, Жан-Поль. Сам я не мог оставить Гижицкой даже такого подарка.

— Соболезную вам, князь.

Я не слышал, как герцогиня подошла — легкие шаги заглушил шум ветерка в деревьях и стук моего собственного сердца, которое колошматило в ушах от работы. За ночь ее светлость пострела чуть ли не вдвое. То ли так и не смогла уснуть, то ли вчерашнее сражение далось ей даже тяжелее, чем я думал.

То ли тоже потеряла кого-то из близких.

— Я не забуду… мы все здесь не забудем, что вы и ваша спутница сделала для народа Лотарингии, — негромко проговорила она. — Конечно же, и мы сделаем все возможное, чтобы отправить ее тело в Россию.

— Благодарю, ваша светлость. — Я склонил голову. — Но пока вам стоит позаботиться о своих людях. Сегодня погибли многие…

— Достойнейшие из достойных. Они защищали шато де ла Гранж ценой собственной жизни — хотя могли сохранить ее, сложив оружие, — отозвалась герцогиня. — Сегодня Лотарингия оплакивает лучших своих сыновей. Жерар…