— Все равно не понимаю.

Я на мгновение снова почувствовал себя бестолковым недорослем-лицеистом. Всякий раз, когда казалось, что еще немного — и самая крутая магия сама упадет мне в руки перезрелым плодом, дед показывал еще один выкрутас… и на деле оказывалось, что высшие сферы родового Дара от меня так же далеки, как и раньше.

— Второй Щит я бы тоже пробил, — проговорил я, — раз уж прошел первый.

— Прямым ударом — разумеется. Но я отбил твою Иглу, подставив его под углом. — Дед пояснил слова парой жестов. — И структура не выдержала — поэтому тебя и откинуло. Когда-нибудь и ты этому научишься.

— Использовать Дар врага против него самого?

— Можно сказать и так. Но не только это. — Дед перехватил трость за набалдашник и неторопливо. — Еще — следить противником, разгадывать его ходы, бить сразу несколькими разными заклятиями и чистым Даром, одновременно. Обманывать, переигрывать, а не работать грубой силой. Схватка двух опытных магов — это не потасовка и даже не английский бокс, а…

— Фехтование? — догадался я. — Шпага, рапира…

— Уже ближе. — Дед удовлетворенно кивнул. — Хотя я скорее назвал бы это шахматами. У меня достаточно сил создать сверхмощный Щит, а ты сможешь пробить Кладенцом или Копьем — а уж Иглой тем более. Но в итоге победа достанется тому, что сможет обхитрить противника, перехватить и разрушить его потоки магии — а своими ударить в незащищенное место. И не обязательно сильно… Иначе во всех этих плетениях и структурах не было бы вообще никакого смысла, и Одаренные просто лупили бы друг друга, как дубиной.

— Кажется, понял, — вздохнул я. — Попробуем еще раз?

— Пожалуй, не стоит. — Дед протяжно вздохнул. — Что-то мне сегодня тяжеловато. А еще… я хотел поговорить с тобой, Саша.

Последние слова дались старику с явным трудом — но дело явно было не в усталости. Или не только в ней. Будто дед уже очень долго оттягивал какую-то неприятную беседе. И теперь время для нее, наконец, настало.

— Как пожелаешь. — Я отряхнул одежду. — Пройдемся до реки?

— Можно и туда. Только не спеши, пожалуйста.

Нас разделяли почти восемь десятков лет, и все же дед обычно без труда шагал со мной вровень. Но сегодня прогулка стоила ему куда больших усилий: я сначала пошел медленнее, потом остановился, а потом и вовсе вернулся назад, чтобы аккуратно взять старика под руку.

Сам бы он, конечно, ни за что не попросил — но и возражать тоже не стал.

— Думаю, ты уже догадываешься, что я хотел тебе сказать, — негромко проговорил дед.

— Если честно — нет. — Я осторожно переступил через поваленное дерево. — Слишком много вариантов. Особенной сейчас.

— Я теряю силу, Саша.

— Что? Не говори глупостей, — отмахнулся я. — Просто тяжелый день. Мой Дар растет, я лучше чувствую Источник, и нет ничего удивительного, что даже тебе теперь непросто…

— Я теряю силу, — повторил дед. — Вообще, это сложно не заметить. Так что ты или очень неуклюже пытаешься мне польстить, или действительно не видишь… Тебе известно, как с годами меняется сила Одаренного.

— По-моему только растет. — Я пожал плечами. — Ты уходил со службы в третьем классе, а сейчас, пожалуй, справился бы даже с Багратионом. А он, между прочим, уже…

— Ну… почти все верно. За исключением Багратиона, — вздохнул дед. — С ним бы я, к сожалению, не справился. Теперь уже нет.

— Теперь?

— Каждый Одаренный получает ровно столько силы, сколько ему отпущено. Конечно, упражнения, родовой Источник и даже возраст могут ускорить развитие и даже чуть превысить естественный предел, и все же в целом мощь Дара — это скорее врожденное свойство. — Дед говорил размеренно, будто зачитывая по памяти какую-то очень старую книгу. — И ты прав — магические способности действительно нарастают в течение всей жизни… кроме самого ее конца, Саша.

Я промолчал. И так уже понял, к чему дед клонит — но произносить подобное вслух не было никакого желания.

Да чего уж там — даже слушать не хотелось.

— У кого-то резерв настолько колоссален, что может хватить хоть на несколько веков… наверное. Но даже для не самого выдающегося мага сотня с небольшим лет — вполне обычный срок жизни… особенно если он бережет себя, — продолжил дед. — Перегружать Дар, пожалуй, даже вреднее, чем рвать спину. Можно выгореть.

Я с трудом заставил себя промолчать и не высказать деду за дуэль с Куракиным. Мы ни разу не поднимали эту тему — но я и без всяких разговоров прекрасно знал, откуда старик вернулся в то злосчастное утро. И почему три дня лежал пластом, питаясь одним теплым молоком.

— Может, это со мной и случилось… не знаю. — Дед замедлил шаг и еще чуть сильнее оперся на мою руку. — А может, просто пришел мой срок, вот и все. Разницы, в сущности, никакой — если сила начала уходить, то это уже не остановить никак.

— А замедлить? — Я сжал зубы. — Ты ведь можешь подпитываться от Источника… или от меня — резерв развивается, ты сам говорил, и его может хватить на двоих. На десять-двадцать лет или…

— Спасибо, Саша. Это достойная мысль, усмехнулся дед. — Глупая — но достойная. Беда в том, что накачивать меня Источником — все равно, что пытаться наполнить водой решето. Можно лить сколько угодно — не поможет. И дыры в решете с каждым днем будут становиться только больше.

На мгновение мне захотелось развернуться и влепить деду оплеуху. Он совершенно обыденным тоном говорил то, о чем я не хотел даже думать… но думать приходилось.

— Постой… Дай мне отдышаться. — Дед остановился. — Никакой ошибки, к сожалению, быть не может. Для тебя разницы почти нет, но я чувствую, что за последний месяц ослабел чуть ли не вдвое. К осени — еще вдвое, и потом…

— Сколько? — тихо проговорил я. — Сколько… осталось?

— Хотел бы я сам знать. — Дед усмехнулся и пожал плечами. — Может, две недели— месяц, а может быть — год. Я не стал бы заводить этот разговор, но ты уезжаешь. А к своему возвращению рискуешь застать меня впавшей в маразм развалиной… Или не застать вообще.

— Дед…

— Помолчи, пожалуйста. Мне не так просто говорить, как раньше. — Дед чуть сжал мой локоть пальцами. — Я уже позаботился обо всем. Завещание, титул, документы, безоговорочное признание наследства, свидетели и доверенные лица… в общем, не забивай этим голову. Во всяком случае — не сейчас. Родовой Источник тебя примет — в этом уже сейчас нет никаких сомнений. Надеюсь, ты справишься со всем, что свалится на тебя, когда я… уйду. — Дед вздохнул и медленно зашагал дальше, опираясь на трость. — И сможешь разобраться, кому можно доверять.

— Никому, — мрачно усмехнулся я. — Доверять нельзя никому.

— О-о-о… Похоже, мои усилия не пропали напрасно. — Дед улыбнулся. — Кое-чему ты все-таки научился.

Я тоже выдавил из себя улыбку — но она наверняка вышла похожей на какую-то уродливую гримасу или звериный оскал. Мне уже случалось видеть смерть: на моих руках умер Костя, я видел, как падают юнкера на палубу “Бисмарка”. Помнил, сколько бойцов осталось лежать на отмели, когда я вел свою маленькую армию штурмовать Зеленую Рощу. Да чего уж там — и сам не раз оказывался на волосок от гибели, спасаясь лишь благодаря немыслимой удаче, явно рассчитаной на полсотни человек, а не на одного.

Но тогда все было иначе. Схватка со смертью всегда проходила… нет, не на равных, конечно же — но я все-таки мог защитить и себя, и других. Подставить Щит, укрыться, хлестнуть в ответ убойной магией или свинцом из винтовки Судаева. Бороться, пока оставался хоть какой-нибудь смысл — и даже тогда, когда никакого смысла уже не было.

Но деда забирало у меня то, с чем я сразиться не мог.

— И что… что теперь? — кое-как выдавил я. — Что мы?..

— Будем делать? — улыбнулся дед. — Пойдем обедать. Я, кажется, проголодался.

Летать за семнадцать с половиной прожитых на этом свете лет мне еще не приходилось ни разу. Хотя всякие воздушные машины я, разумеется, видел. Цветастые шары, наполненные горячим воздухом, что непременно появлялись в небе над Петербургом в дни больших народных гуляний. Юркие аэропланы, вошедшие в моду у столичной знати пару лет назад — и уж тем более интересные теперь, когда их начали активно использовать в боях войска Рейха.