Впрочем, говорить я ему ничего не собирался.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, ваша светлость, — проворчал я. — Чего вы хотите? И — уж прошу меня извинить — на каком основании?

— Очень немного, Саша. — Багратион чуть сдвинул брови. — Возможно, я задам тебе кое-какие вопросы… позже. Cчитай это личной просьбой.

Ага. И никакого жалования.

— Просьба подразумевает возможность отказа. — Мне вдруг стало смешно. — А ваша светлость не из тех людей, кому отказывают. В конце концов, вы могли бы просто явиться во Владимирское училище лично и…

— Нет, Саша. — Багратион поджал губы. — В том-то и дело, что не мог бы. Подобные заведения… это почти государство в государстве. И они очень не любят, когда кто-то извне вмешивается в их дела. Особенно если это Третье отделение собственной канцелярии ее величества.

— Военные не любят… жандармов? — усмехнулся я.

— Никто не любит жандармов, Саша. — Багратион устало потер виски кончиками пальцев — похоже, беседа со мной довела его чуть ли не до головной боли. — При всех своих полномочиях я порой связан по рукам и ногам. Думаю, ты это уже заметил… Иначе как один несовершеннолетний князь в конечном итоге смог бы сделать больше, чем целый специальный корпус?

— Премного благодарен, ваше сиятельство. — Я чуть склонил голову. — Склонен думать, что мне просто повезло.

— Не без этого. — Багратион улыбнулся. — И все же в нужном месте и в нужное время оказался… скажем так, нужный человек. Всему столичному дворянству прекрасно известно, что мы не всегда ладим с твоим почтенным дедушкой. И это открывает перед тобой некоторые весьма интересные возможности… Которых нет и не будет ни у меня, ни у любого из моих людей.

Вот оно как. А я-то было подумал, что и правда представляю какую-то особенную ценность сам по себе. А не в качестве потенциального шпиона в доме у своенравного, древнего и могущественного аристократа… того, кто в силу самого происхождения вхож туда, куда для самого Багратиона дорога закрыта.

Никто не любит жандармов.

— Потрудитесь объясниться, ваша светлость. — Я сложил руки на груди. — То, что вы говорите…

— Недопустимо и оскорбительно? — Багратион криво ухмыльнулся. — Думаешь, я собираюсь заставить тебя докладывать о любых сомнительных действиях твоей семьи и их союзников?

— А разве нет?

— Нет, Саша. Все куда проще… и сложнее одновременно. У меня нет и не может быть подобной задачи. Да и зачем? — Багратион пожал плечами. — Ты явно не из тех, кому понравится плясать под чужую дудку. Причем совершенно неважно — мою, деда или кого-либо еще. Я лишь хочу научить тебя некоторым вещам, самое большее — попросить о чем-то. Но решать ты будешь сам — когда придет время.

И от моего выбора однажды будет зависеть очень многое — кажется, именно так и говорил странный старик-Одаренный, поджидавший меня во дворе у Лены.

— И чему же ваша светлость желает меня научить? — поинтересовался я.

— Скажем так — мыслить в нужном направлении. — Багратион скосился на часы на стене. — Ты торопишься куда-нибудь?

— Нет… Но меня могут искать.

— Это не страшно. — Багратион на мгновение прикрыл глаза, и я почувствовал всплеск его Дара. — Позволь предложить тебе чаю. Кажется, разговор будет долгим.

— Кофе, — вздохнул я. — Я сегодня не выспался.

Но ночь с Леной того определенно стоила.

— Что ты знаешь о Петре Великом?

Я едва не выронил чашку с кофе. Нет, конечно, разговор и правда должен был свернуть в несколько иное русло, но что бы вот так, сразу… Багратион умел застать врасплох — и не без удовольствия этим умением пользовался. Кое-чему меня научили и в лицее, и еще дома — и все равно я сразу же почувствовал себя не то, чтобы не экзамене — но уж точно недостаточно… осведомленным.

— Правитель династии Романовых, — кое-как начал я. — Первый Император российского государства. Реформатор…

— Общеизвестные факты. — Багратион махнул рукой. — Впрочем, как и те, что я хотел бы от тебя услышать. Расскажи подробнее о реформах, которые касались Одаренных.

— Петр Первый ввел Табель о рангах! — догадался я. — И разделил все дворянство на четырнадцать магических классов.

— Верно. — Багратион удовлетворенно кивнул. — Хоть и не совсем… исчерпывающе. На самом деле Петр Романов, которого совершенно заслуженно именуют Великим, сделал куда больше. И для Одаренных дворян, и для простых людей. Но в первую очередь — для самого государства.

— Не сомневаюсь, — буркнул я. — Но моих скромных знаний, кажется, недостаточно.

— Более чем. — Багратион рассмеялся и откинулся на спинку кресла. — Я не собираюсь заставлять тебя вспомнить весь курс истории. Смысл порой важнее голых фактов.

— Как вам будет угодно. — Я пожал плечами. — Ваша светлость.

— Введя Табель о рангах, Петр Великий не только разделил Одаренных по уровням силы. — Багратион продолжил говорить, не отвлекаясь на мои нелепые уколы. — Он также дал возможность лишенным Дара простолюдинам поступать на государственную службу — и приобретать дворянское положение. Разумеется, пропасть между новоиспеченными аристократами и князьями с родовым Источником не исчезла по сей день… И все же начало было положено.

— Начало чего?

— А как ты думаешь, Саша? — Багратион хитро улыбнулся. — Дам подсказку: Петр Великий также впервые ввел титул графа, который в определенный период считался даже более престижным и желанным, чем княжеский. Не говоря уже о менее известных, но не менее значимых преобразованиях.

Неодаренные дворяне, новый титул, государственная служба для простолюдинов… Разумеется, все это знал не только любой гимназист, но и все ученики церковно-приходских школ — за исключением разве что совсем уж бестолковых. Но задумываться об истинном смысле реформ мне раньше не приходилось.

— Петр Великий создал новую аристократию. — Я посмотрел Багратиону прямо в глаза. — Подконтрольную лично ему политическую силу. А заодно и неплохо ущемил права древних родов… Подозреваю, у первого Императора было много врагов.

— Ты даже представить себе не можешь — насколько, — усмехнулся Багратион. — К счастью, друзей у него все-таки оказалось больше.

— К счастью? — поморщился я. — Не все бы с вами согласились.

Один дед чего стоит.

— Многие. — Багратион пожал плечами. — Но то, что хорошо для государства, не всегда является благом для рода, целого сословия… или, к примеру, одного отдельно взятого Александра Горчакова.

Старшего? Младшего? Или все-таки — для обоих?

— На тот случай, если тебе все-таки нужны объяснения, — продолжил Багратион. — Старая государственная структура на тот момент уже практически себя изжила. При всем могуществе родовых Источников удельные князья в конечном итоге не смогли бы защитить даже свои земли. Они лишились части вольностей и привилегий, но зато страна получила по-настоящему крепкую центральную власть. И только это помогло России выстоять — и при Петре Великом, и спустя почти сто лет после его смерти.

— Наполеон… — догадался я. — Так?

— Схватываешь на лету. — Багратион довольно закивал. — Бонапарт был не самым слабым Одаренным, хоть и родился в семье мелкого корсиканского дворянина. Но, что куда важнее — он был талантливым полководцем. И даже более талантливым политиком, если уж сумел подчинить чуть ли не две трети тогдашней Европы.

— У него была армия. Солдаты, пушки… кавалерия.

— И почти не было полноценных Одаренных, которых попросту вырезали во время Французской революции. Это знают все. — Багратион отодвинул опустевшую чашку. — Но немногие догадываются, что ту войну железо проиграло вовсе не магии.

— А чему же тогда? — спросил я.

— Исключительно организации. И отлаженной системе, которую заложил еще Петр Великий. — Багратион легонько ударил по столу ребром ладони. — С Империей могла поспорить только Империя. И только Империя могла выставить силу, способную переломить хребет совершеннейшей на тот момент военной машине.