— Хочешь спросить, откуда я такая взялась? — поинтересовалась она.

На этот раз я мог рассмотреть ее как следует. Не только фигуру, но и темные раскосые глаза, и кожу. Белую, хоть все вокруг уже успели загореть за лето — и гладкую, без единой морщинки. Судя по возрасту самого Куракина, Нелли могла быть лет и на десять старше меня самого — если не на все двадцать… а могла и оказаться ровесницей.

— Я наполовину ненка. Когда отец служил на севере, немногие из местных любили русских солдат… Но находились и те, кто был им рад. — Нелли оттолкнулась ладонями от капота “Чайки” и поднялась на ноги. — Собственно, так я и появилась на свет. Мать умерла, когда мне было семь лет, а отец оставил службу и привез меня с собой сначала в Обдорск, а потом и в Петербург.

Полукровка, из ненцев?.. Да, это определенно объясняет многое. Необычную для столицы внешность — уж точно. А уж если девчонке пришлось расти чуть ли не у самого Карского моря, неудивительно, что она такая… серьезная. Север вообще не слишком располагает к изнеженности. И если единственным воспитателем Нелли был генерал Куракин, боец из нее наверняка получше, чем половина моего курса из юнкерского училища. Магические способности средненькие — класс восьмой или седьмой с натяжкой, но при должной сноровке и это — весьма серьезный противник.

Случись нам с Нелли сцепиться всерьез, магией я бы ее, конечно, раскатал, а вот на оружии или даже в рукопашной — не факт. Девчонка едва доставала мне макушкой до подбородка и весила раза в полтора меньше, но хрупкость была обманчивой: одежда скрывала весьма крепкую мускулатуру.

— Отец не смог дать мне свою фамилию — зато обеспечил неплохое образование. Может, не лучшее в столице, но… — беспечно продолжила Нелли — и вдруг смолкла и улыбнулась, чуть прищурившись и склонив голову набок. — Что такое? Ты так меня разглядываешь… Я начинаю думать, что…

— Я что-то не припомню, чтобы мы успели перейти на “ты”, — буркнул я.

— Ну… в таком случае — сейчас самое время. — Нелли пожала плечами. — Уже скоро нам идти в бой, сражаться плечом к плечу. Тебе не кажется, что неплохо бы узнать друг друга получше?

— Откуда такая уверенность? — Я на всякий случай огляделся по сторонам. — С чего ты взяла, что…

— Ты здесь. Твой дед здесь. — Нелли отвечала коротко, будто вбивала гвозди одним ударом. — Мнение остальных меня едва ли интересует.

С этим спорить было сложно — я и сам думал точно так же. Да и срок Нелли назвала верно. Мы с дедом еще не успели даже примерно набросать план конкретных действий — Куракин еще не начал делиться информацией — но кое-какие мысли у меня уже имелись. И вряд ли Орлов, Меншиков и их когорта предоставят мне больше двух суток — и то если повезет.

Уже совсем скоро столица полыхнет… снова.

— Ты тоже собираешься поучаствовать… лично? — осторожно спросил я.

— Разумеется. — Нелли чуть сдвинула брови. — Я Одаренная и умею обращаться с оружием, если придется. Дело касается моей страны, и в стороне я точно не останусь. Можешь считать меня террористкой или изменницей — уже сейчас это почти ничего не значит, а завтра будет значить еще меньше.

Пожалуй. В каком-то смысле мы все сейчас здесь — террористы и изменники, задумавшие устроить в столице — а то и во всей стране — резню продолжительностью в несколько дней. С молчаливого согласия даже не государыни императрицы, а пока еще несовершеннолетнего наследника престола… или без такового — если придется. Преступление во благо страны, а не короны.

Видимо, сама судьба меня путем генерала Куракина.

— Отец велел мне идти с тобой, — негромко продолжила Нелли. — Защищать, прикрывать тебя в бою. Ценой жизни — если не выйдет иначе. Сейчас твоя жизнь для империи куда важнее наших.

Даже так? И как прикажете понимать? Что это — готовность погибнуть за идею, или очередная интрига?

— Ты ведь знаешь, что даже это вас не оправдает? — Я сложил руки на груди. — Твоего отца будут судить, и тебя тоже. Ты не солдат, а значит, амнистия невозможна. Даже если наследник Павел вообще согласится на такие условия.

— Ну… какой смысл думать об этом сейчас? — Нелли беспечно махнула рукой. — Я могу вообще не пережить завтрашний день или даже сегодняшний. Какое мне дело до амнистии? Отец велел служить тебе, лично, а не наследнику, государыне или еще кому-то. И можешь считать это вассальной клятвой, хоть я и не из благородных.

— Звучит почти угрожающе, — усмехнулся я. — Но спасибо… наверное.

Беседа получалась дурацкой — особенно если учесть, что я не слишком-то доверял и Куракину, и его дочери, и примерно половине собравшихся под крышей старой усадьбы. Но в одном Нелли точно была права: если уж нам завтра идти в бой бок о бок, неплохо бы наладить… ну, допустим, контакт.

А еще я вдруг поймал себя на мысли, что если бы она предложила скрепить ненастоящую вассальную клятву тем же способом, что в свое время предложила Воронцова, я бы, пожалуй…

— Похоже, тебе туда. — Нелли улыбнулась и указала в сторону усадьбы. — А я, пожалуй, пойду. Слушать беседы генералов солдатам не положено, ведь так?

Я не успел ответить — все мое внимание приковала со скрипом распахнувшаяся ветхая дверь. И люди, которые выходили наружу. Усталые старики с недовольными лицами — и с решимостью в глазах. Никто не выглядел довольным — впрочем, ничего подобного и не предполагалось. Я мог бы даже не спрашивать, чем все закончилось, но все-таки терпеливо дожидался деда.

Он вышел одним из последних — то ли чтобы еще раз подчеркнуть свой высочайший на тайном совете статус, то ли перекинуться парой слов с шагавшим рядом Куракиным. Они обы были еще далеко, и я не должен был услышать ни одного слова…

Но почему-то слышал каждое, отчетливо и ясно, будто старики стояли со мной рядом.

— Я рад, что мы все-таки смогли прийти к соглашению, ваше превосходительство. — Дед спустился еще на ступеньку — и вдруг, остановившись, развернулся к генералу. — Но, тем не менее, остался еще один вопрос. Который касается исключительно нас двоих.

— И какой же? — поинтересовался Куракин.

— Мне предельно понятно ваши взгляды, генерал. А ваша преданность стране, хоть и с оговорками не может не вызывать восхищения. И все-таки я никак не могу оставить без внимания то, что уже свершилось, и то, что не в наших силах изменить — даже желай мы этого оба. — Дед заложил руки за спину и посмотрел Куракину прямо в глаза. — Ваши люди прошлым летом убили моего старшего внука. Я не знаю и не имею никакого желания знать, кто отдавал приказ — но имею все основания обвинять в этом вас. Вас лично, генерал. А такое, как вы понимаете, я простить не могу. И даже справедливый суд государыни императрицы и наследника Павла нисколько не меняют положения.

Старики стояли на одном уровне, и рядом с огромным, костлявым и прямым, как шпала, Куракиным дед казался маленьким, немощным и почти жалким… Но только на первый взгляд. От него на мгновение повеяло такой силищей, что я вдруг ощутил острое желание отступить на пару шагов.

Впрочем, Куракина ничуть не смутило даже это.

— Я… верно понимаю, ваше сиятельство? — негромко проговорил он.

— Именно так, милостивый сударь, — кивнул дед. — Предоставляю вам возможность выбрать время и место, конечно же.

— Место не имеет значения. — Куракин невозмутимо пожал плечами. — А вот время… Я могу просить вас отложить нашу встречу до того дня, когда враги государства будут уничтожены? Не хотелось бы показаться бесчестным, но в сложившейся…

— Разумеется, ваше превосходительство. Нет никакой нужды объяснять. — Дед чуть склонил голову. — Такое меня устроит. Целиком и полностью.

— Ты ведь понимаешь, что этот блестящий план вполне тянет на государственную измену? — поинтересовался Богдан. — Иными словами, княже, нас вполне могут…

— Я-то понимаю. — Я пожал плечами. — А ты?

— Ну… я ведь здесь, так? — Богдан вздохнул и покачал головой. — Как ни странно, по собственной воле. И, что еще более странно — без лишних вопросов.