— Отлично выглядите, герр, — усмехнулся я. — Сложно поверить, что мы родились от одной матери.

— Мы не родные… братья. — Гижицкая пожала плечами, улыбнулась — но вдруг снова стала немыслимо-серьезный. — Господи, неужели этот день закончился?.. Я продала бы душу за возможность переночевать в нормальной постели.

— Не бросайтесь словами, графиня. Дьявол всегда рядом… вместе со своими соблазнами. — Я указал рукой на дома напротив. — Кажется, я видел где-то здесь вывеску. Какой-то отель, или, может быть…

— Да?! — Гижицкая схватила меня за руку. — Так пойдемте же, князь! У вас… у вас ведь есть местные деньги?

— Нет. Слишком опасно. — Я выдохнул через нос и покачал головой. — Нас будут искать — и не в последнюю очередь там, где можно остановиться на ночь.

— И что? Мы можем наткнуться на полицию где угодно, — возразила Гижицкая. — А пара лишних марок наверняка отобьют у хозяина желание болтать… А если повезет, он еще и поможет раздобыть и бензин, и нормальную одежду. Разве не так, князь?

С этим спорить было уже сложнее — хоть я и планировал скорее позаимстововать бензин из чужого бензобака вместо того, чтобы мелькать на глазах у местных без особой надобности. С другой стороны…

— Умоляю вас, князь. — Гижицкая шагнула вперед. — Дайте мне возможность хотя бы вымыться — и я сделаю все, что угодно. Если пожелаете — буду молчать до самого Парижа. Или…

— Не нужно обещаний, графиня, — поморщился я. — А то мало ли что может прийти мне в голову.

— Не имею никаких возражений, — негромко отозвалась Гижицкая — и вдруг, сделав жалобное лицо, затараторила: — Ты ужасный брат, Фридрих! Как ты можешь так поступить? Неужели не видишь, что маленький Ганс замерз и хочет есть?.. Когда мы вернемся домой, я все расскажу отцу — и он задаст тебе такую…

Обиженное нытье на немецком вышло таким натуральным, что я не выдержал и рассмеялся. Не знаю, что насчет полиции или хозяина отеля — но меня Гижицкая, хоть и на мгновение, провела… Да и ни сил, ни желания спорить уже не оставалось.

— Ладно, пойдем, — буркнул я. — Но если будешь плохо себя вести — оставлю здесь и скажу отцу, что тебя съели волки!

Гижицкая негромко прыснула и пошла за мной следом. Я уже собрался было взять ее за руку — но тут же одумался: вряд ли братья-погодки стали бы проявлять подобные нежности — особенно на людях.

— Держитесь в тени, графиня, — негромко произнес я. — Говорить буду я. А вы… просто постарайтесь не попадаться никому на глаза, хорошо?

В этой части городка на улице уже совсем стемнело, так что мы едва не промахнулись мимо нужного дома: вывеску у двери ничего не освещало, да и выглядела она настолько ветхой, что я и сам не был уверен, что разглядел через дорогу именно отель, а не какую-нибудь забегаловку или вообще магазин.

Внутри заведение больше всего напоминало кафе… или скорее крохотный ресторанчик. В темном помещении с низким потолком стояли всего пять-шесть столиков — зато каждый покрывала белоснежная скатерть. Да и деревянные стулья, хоть явно и видавшие виды, все-таки выглядели крепкими и, пожалуй, даже симпатичными — как и все вокруг, включая и лестницу с резными перилами, и стойку из темного дерева, и пожилую женщину за ней.

Она-то, похоже, всем здесь и заправляла. Кроме хозяйки в помещении были еще двое мужчин, которые, впрочем, молча потягивали пиво в углу и в нашу сторону даже не глядели. Я жестом велел Гижицкой сесть куда-нибудь, а сам направился к стойке.

— Доброй ночи, мсье. Чем я могу вам услужить?

От неожиданности я едва не споткнулся: хозяйка обратилась ко мне на чистейшем французском!

И я начал подозревать, что и мужчины в углу говорили вовсе не на местном наречии.

— До… доброй ночи. — Я откашлялся, попутно вспоминая нужные слова. — Вы сдаете комнаты на ночь? Нам с братом…

— Да, разумеется. — На стойке передо мной появился ключ с биркой. — Вверх по лестнице и вторая дверь направо… Желаете поужинать?

От одной мысли о еде желудок тут же тоскливо взвыл, но сидеть здесь, да еще и на виду у местных с переодетой в мальчишку Гижицкой в мои планы определенно не входило. Хозяйка и так слишком пристально разглядывала меня — впрочем, скорее с любопытством, чем с неприязнью или какой-то особенной подозрительностью: наверное, соображала, могла ли встречаться с ними раньше.

Похоже, чужаки сюда заходили нечасто.

— Благодарю вас, мадам…

— Марсо, — отозвалась хозяйка. — Называйте меня мадам Марсо.

И имя — тоже определенно французское. Но перейти границу Рейха вот так, незаметно для самих себя мы, конечно же, не могли. А значит…

— Ужин, — напомнила хозяйка, легонько коснувшись моей руки. — Если пожелаете, я могу…

— Нет, спасибо, мы не голодны, мадам Марсо, — быстро проговорил я, сгребая со стойки ключ. — Одну минутку…

Мои актерские способности — впрочем, как и акцент — определенно оставляли желать лучшего. Так что я поспешил развернуться к стойке спиной, шагнуть обратно к Гижицкой… точнее, к бестолковому братцу по имени Ганс — и отправить его наверх, в комнату.

За которую мне еще предстояло расплатиться.

— Прошу меня простить, мадам Марсо. Я ведь даже не спросил…

— Все в порядке, мсье. Мы ведь никуда не спешим, ведь так? — Хозяйка склонила голову набок и едва слышно усмехнулась. — Или вы желаете поскорее остаться наедине с вашей спутницей?

Я выругался вполголоса — успев, к счастью, заменить рвущийся наружу великий и могучий русский язык чем-то подходящим из местного. И лишь немыслимым усилием воли заставил себя не дать волю Дару, не полезть за пазуху в поисках “люгера” и даже не дернуться — в общем, бестолково захлопал глазами, вытаращился и кое-как изобразил удивление.

Впрочем, оно-то как раз было вполне искренним — и скрыть подобное не смог бы даже самый талантливый лицедей. Так или иначе, мадам Марсо расколола меня. Но вместо того, чтобы звать полицию или достать из-под стойки что-нибудь вроде двуствольного ружья — только улыбалась во все зубы и выжидающе смотрела на меня.

Все так же без злобы или тревоги — со странно-веселым любопытством.

— Я живу на свете уже много лет, мсье — и, уж поверьте, умею отличать мужчину от женщины, — негромко проговорила она. — Но не волнуйтесь. Головорезы, жандармы или ревнивый супруг… какая разница? У вашей подруги наверняка есть причины путешествовать в мужском платье, и старухи Марсо они совершенно не касаются.

— И все же вы об этом заговорили. — Я оглянулся на посетителей в углу и, облокотившись на стойку, продолжил: — Зачем?

— Чужаки в наших краях бывают нечасто. А возможность перекинуться парой слов с симпатичным юношей выпадает и того реже.

Когда мадам Марсо полезла куда-то под стойку, я на мгновение снова напрягся — но тут же выдохнул. Она достала всего лишь пачку сигарет и длинный мундштук, который тут же засунула в зубы: видимо, рассчитывала, что беседа будет достаточно продолжительной.

И я, пожалуй, не имел ничего против. Самую страшную нашу тайну мадам Марсо раскусила за каких-то полминуты, а все остальные ее, похоже, ничуть не волновали: она то ли и вовсе не знала, что местная полиция ищет беглецов — то ли по неизвестным мне причинам не собиралась сдавать взявшихся неведомом откуда странных чужаков.

А рассказать наверняка могла немало — начиная с того, куда нас вообще занесло.

— Что ж, почему бы и нет. — Я пожал плечами. — Особенно если у вас найдется кружка холодного пива.

— Я не собираюсь угощать вас этой дрянью. — Мадам Марсо скривилась и не глядя подхватила с полки за спиной початую бутылку. — Выпейте лучше мозельского. Свежий урожай — в самый раз для господина, которого наверху ждет юная девушка… конечно же, если вы не собираетесь провести полночи, болтая со старухой.

Мадам Марсо не сводила с меня глаз, но ее руки, казалось, жили собственной жизнью: наполнили бокал рубиново-красной жидкостью примерно до половины, чуть подвинули ко мне — и потянулись за зажигалкой на краю стойки. Когда пламя вспыхнуло, освещая морщинистое лицо и пальцы, я заметил, что хозяйка отеля действительно куда старше, чем казалось вначале: ей явно было не шестьдесят с небольшим лет, а все семьдесят пять… если не больше.