Заколоченные наглухо окна на первом этаже и огромный ржавый замок на входе лишь укрепили мою уверенность — и я направился прямо к крыльцу. Дряхлые доски захрустели под моими ботинками, но все-таки выдержали. А вот дверная ручка — нет: буквально рассыпалась в труху, стоило мне коснуться ее.

— Собираетесь наведаться в гости, князь? — негромко усмехнулась Гижицкая.

— Почему бы и нет? Вряд ли кто-то здесь станет особенно возражать.

Без магии с замком пришлось повозиться, но пара ударов увесистым прикладом сделали свое дело, и где-то через полминуты я уже погружался в прохладный, сырой и затянутый паутиной полумрак.

— Ну и дыра. — Гижицкая распахнула дверь пошире, чтобы впустить внутрь хоть немного света. — Пожалуй, я даже рада, что нам не пришлось здесь ночевать.

— Ну… где-то здесь наверняка есть нормальная постель, — отозвался я, шагая по скрипучим половицам. — И какая-нибудь одежда.

Отыскать еду, оружие или еще годящиеся на что-то патроны я не рассчитывал — и все же осмотреться определенно следовало. Я пока еще понятия не имел, куда мы двинемся дальше, но уж точно не собирался делать это в покрытой грязью и копотью брючной паре. Да и наряд Гижицкой даже сейчас выглядел достаточно дорогим, чтобы ее запомнил первый встречный.

— Думаю, нам не помешает сменить гардероб, графиня. — Я распахнул ближайший шкаф. — Вряд ли местные почтенные фрау могут похвастать вашими изящными формами, но вдруг…

— Если мне не изменяет память — подобное называется воровством, князь.

Вряд ли Гижицкая всерьез хотела меня пристыдить — скорее раздражение у несс вызывала сама перспектива облачиться в какие-то доисторические обноски. Настолько жалкие, что их не стали даже забирать, покидая жилище много лет назад. Первый шкаф оказался пустым, во втором нашлись только осиное гнездо и что-то подозрительно напоминающее мышиный помет — но с третьим мне повезло.

— Думаю, у меня есть все основания считать этот военными трофеями. — Я достал несколько вешалок разом. — Как вам это платье, графиня?

— Отвратительно, как и все здесь, князь, — раздался недовольный голос за спиной. — Не поворачивайтесь. Я буду переодеваться.

Добыча тут же исчезла из моих рук — и через несколько мгновений сзади послышалось негромкое шуршание. Я даже думал поинтересоваться, с чего это вдруг ее сиятельство стала стесняться собственного неглиже — но все-таки воздержался, и вместо этого принялся разглядывать пыльный комод по соседству. Там нашлась пара рубашек, одна из которых оказалась мне впору. Куртка из шкафа заметно обвисала на плечах и доставала рукавами до кончиков пальцев — похоже, хозяин дома был весьма крупным мужчиной. Да и кепка его норовила сползти на глаза.

Впрочем, это меня ничуть не расстроило — даже наоборот: уже завтра щетина на щеках отрастет настолько, что едва ли кто-то заподозрит в бродяге в давно вышедшей из моды и побитой молью одежде сиятельного российского князя. И я уже покинул бы ограбленный дом — но вдруг сообразил, что бродяги редко шатаются по дорогам и лесам с армейским оружием.

Чутье не обмануло — в одной из пристроек хозяева дома когда-то хранили инструменты. Большую часть давным-давно вывезли, но на дне ящика все-таки нашлось что-то похожее на лобзик. Изрядно покрытый ржавчиной — и все же достаточно острый, чтобы одолеть и ствол, и уж тем более дерево приклада.

Обрез с пятью патронами вряд ли бил дальше, чем на несколько десятков шагов — зато без труда помещался под полу куртки, не торча наружу. Да и никакого другого оружия у меня, в конце концов, не было.

— Вы превращаетесь в форменного головореза, князь. Не хотелось бы мне встретиться с таким человеком в темном переулке.

Пока я ковырялся с лобзиком и натягивал чужую одежду, Гижицкая молчала — и так долго, что я уже успел подумать, что ее сиятельство исчерпала весь свой запас яда. Но она явно не собиралась сменять гнев на милость: по-видимому, ворчание каким-то непостижимым образом помогало ей справиться с волнением и страхом.

Что ж — не самый плохой способ. Уж точно лучше, чем если бы она вдруг принялась хныкать и жаловаться.

— Сочту это за комплимент, сударыня, — усмехнулся я, поправляя обрез под курткой. — Вы тоже выглядите обворожительно.

Глаза Гижицкой сердито сверкнули в полумраке, и ее сиятельство уже открыла было рот, чтобы выдать очередную колкость — но так и не успела.

Вдалеке — похоже, со стороны сарая, где мы заночевали — послышался собачий лай.

— Что… что там, князь?

Гижицкая попыталась высунуться из-за моего плеча, но я бесцеремонно задвинул ее обратно. Место для наблюдения мы выбрали неплохое — и все же не настолько, чтобы я пялиться во все глаза. Впрочем, пока что куст, выросший буквально из угла приютившего нас сарая, казался вполне надежным, и я не боялся, что кто-то заметит странные шевеления.

Да еще и с такого расстояния.

— Там нет ничего хорошего, графиня. — Я для пущей убедительности чуть сжал пальцами колено Гижицкой. — Не дергайтесь. Нас не увидят… Во всяком случае — пока.

На наше счастье, сарай стоял на возвышенности, и растительность здесь была куда гуще, чем внизу. Даже самый глазастый солдат вряд ли смог бы разглядеть оттуда хотя бы саму лесную ферму — зато мы видели их буквально как на ладони.

Цепь из двух десятков человек, и спереди еще трое или четверо с собаками на привязи. Несколько здоровенных овчарок на без поводков вырвались вперед шагов на двадцать и сосредоточенно бродили кругами с опущенными в траву носами.

Искали след — но пока еще не нашли, раз уж не неслись прямо сюда, гавкая на весь лес и увлекая за собой немцев. Крохотные фигурки шагали неторопливо, поднимаясь по склону, и нас разделял примерно километр или полтора.

— Близко? — вздохнула Гижицкая за моей спиной.

Ее сиятельство ошиблась — неизвестный менталист все-таки выследил нас…. Или появление солдат было самым обычным совпадением: немецкие вояки могли идти по следу всю ночь, а могли просто прочесывать местность вокруг сбитого дирижабля такими вот отрядами по паре дюжин человек.

Явно рассчитанными скорее на поиск, чем на серьезную схватку. При желании я, пожалуй, и в одиночку мог бы хлестнуть колдовским пламенем вниз по склону и спалить дотла солдат вместе с собаками. Но шума бы при этом наделал столько, что…

В общем, особых вариантов у нас с Гижицкой на самом деле не было.

— Пойдемте, графиня. — Я поднялся и протянул руку. — И постарайтесь ступать осторожнее: у овчарок хороший слух.

Наверняка две дюжины вояк Рейха в тяжелых армейских сапогах шумели куда больше нас, но я все равно морщился каждый раз, когда наступал на какую-нибудь сухую веточку. Даже негромкий хруст отдавался в ушах пушечным выстрелом, а лес разносил любой звук… конечно не до самого низа склона — и все же куда дальше, чем мне бы хотелось. Собственные шаги казались непозволительно грузными.

А вот Гижицкая двигалась почти неслышно. Даже в чужих ботинках на размер или два больше нужного она каким-то чудом умудрялась ступать аккуратно и легко — настолько, что даже трава под ней почти не сминалась. Мы прокрались до самого дома, и только там я, наконец, позволил себе ускорить шаг: здесь дорога снова пошла вниз, а деревья росли не так густо.

Не самое лучшее место, чтобы попасть на мушку немцам — лучше проскочить побыстрее.

Еще где-то с четверть часа или того больше я шел прямо, борясь с соблазном сплести Ход. Родовой Дар уже набрал прежнюю силу и явно был не против если не обрушиться на врагов боевыми заклятьями, то хотя бы разогнать тело так, чтобы опасная погоня разом превратилась в обычную прогулку по лесу.

Но рисковать не хотелось. Если неведомый менталист действительно был настолько силен, что засек нас в десятке километров от места падения “Петра Великого” — наверняка мог почувствовать и не самую сложную и могучую магию.

— Там река, — негромко проговорила Гижицкая, вытягивая руку.