А ее светлость герцогиня из героя-освободителя тут же превратилась бы в мясника.

Не знаю, просчитывал ли Жозеф такой исход — но текущее положение дел его определенно устраивало. С одной стороны, застрявшая на левом берегу Рейна освободительная армия становилась для Франции надежным щитом — в случае, если канцлер решил бы отправить в против нас больше солдат и техники. С другой — укрепившиеся в Страсбурге немцы никак не давали заявить об освобождении Эльзаса, позволяя его величеству оттягивать решение о помощи сколь угодно долго. Приходилось признать, что за столом переговоров хитрый и осторожный Жозеф переиграл меня чуть ли не полностью.

И мне оставалось только переиграть его здесь, под Страсбургом.

— Может быть, осада? — Герцогиня снова склонилась над картой. — Если мы сможем окружить город…

— Нет, — вздохнул я. — К сожалению, нет, ваша светлость. Даже если мы сможем взорвать мосты вверх и вниз по течению, все равно останется переправа в самом Страсбурге, по которой пойдут и боеприпасы, и провиант, и подкрепления. К тому же у меня есть серьезные сомнения, что господин канцлер будет настолько любезен, чтобы предоставить нам столько времени… Признаться, я вообще удивлен, что регулярные части из Фрайбурга еще не перешли Рейн и не ударили нам во фланг.

— Не говоря уже о том, что для окружения Страсбурга неполных четырех тысяч бойцов явно недостаточно. — Оболенский покачал головой. — Это кольцо будет больше напоминать решето, ваша светлость.

— Так найдите еще! — Герцогиня сверкнула глазами и подалась вперед, будто собираясь выпрыгнуть из кресла. — Добровольцы появляются каждый день, аристократы жертвуют тысячи и тысячи франков. Что вам еще нужно, мсье?!

— Деньги нельзя есть, — отозвался я. — И уж тем более франками нельзя вооружить бойцов. Вы правы — я действительно могу призвать под ваши знамена вдвое больше людей, но им придется идти на немецкие укрепления с граблями и вилами. Все склады на западе уже давно выгребли подчистую, а местные солдаты Рейха взрывали или сжигали при отходе. Раздобыть винтовок попросту негде, а от десятка ружей будет немногим больше толку, чем от рогаток. Но дело даже не в этом, ваша светлость. — Я откинулся на спинку кресла. — Для лобового штурма Страсбурга будет мало и десяти тысяч… конечно, если вы не хотите шагать к резиденции наместника по колено в крови.

— В лагерь приходят перебежчики. Они говорят, что у противника меньше десятка панцеров, всего несколько пушек и нет даже одного полка солдат, — задумчиво проговорил Оболенский. — Около тысячи штыков в общей сложности. Если в город еще не прибыли подкрепления с того берега Рейна. До Штутгарта всего несколько часов езды — при желании канцлер утроит гарнизон в Страсбурге меньше, чем за сутки.

— Вы на удивление осведомлены о положении дел вокруг Рейна. — Я скосился на Оболенского. — Для того, кто последние несколько лет провел в Париже. Его величество император Жохеф любезно предоставил вам данные французской разведки? Или у российского посольства свои источники?

— Всего понемногу, князь, — хмуро ответил Оболенский. — Не стоит думать, что мы все это время просиживали штаны в Версале без дела. Может, среди нас и не нашлось человека ваших талантов и полномочий — кое-что все-таки удалось. Российское посольство уже давно готовило второй фронт по приказу императора.

— Не сомневаюсь. — Я склонил голову. — И особенно обидно будет отступить сейчас, когда до цели остается совсем немного.

Обстановка за столом в штабе… нет, не то, чтобы накалялась — но от царившего еще пару дней назад взаимопонимания осталась едва ли половина. Оболенский, похоже, уже успел не раз пожалеть, что не убрался обратно в Париж сразу после Сен-Жоржа, а ее светлость герцогиня и вовсе была готова повесить на меня всех собак. Да чего уж там — я и сам порой…

Нет! Нельзя. Возьми себя в руки, Горчаков.

Потеря веры в успех сейчас была роскошью, которую не мог позволить ни один из нас, и я — в первую очередь. В сущности, только эта самая вера у меня и осталась, потому как рассчитывать на помощь Жозефа определенно не приходилось… Мы с Оболенским не раз и не два перебирали варианты: наладить поставки из Швейцарии, попытаться протащить хоть что-то через французскую границу из Антверпена, рискнуть перейти Рейн и захватить арсенал где-нибудь под Штутгартом. Или обратиться напрямую к Павлу и отправить груз на дирижабле или морем… Но все эти решения или вязли еще на этапе переговоров, или оказывались слишком опасными или требующими времени, которого уже не оставалось.

Начало октября в Эльзасе выдалось теплым, но осень все-таки понемногу заявляла свои права. И приносила дожди, которые рано или поздно размоют и дороги, и поля, превращая любое наступление из сложной задачи в невыполнимую. Изнеженные аристократы наверняка один за одним уберутся в родовые имения, оставив ополчение без боевой силы Одаренных.

И уж конечно это топтание на месте скажется на боевом духе всей армии — уже сказалось. Местные парни с радостью занимали коммуну за коммуной, ловя на себе восторженные женские взгляды. Они без страха шли в бой — но едва ли им так уж хотелось часами сидеть под мокрым серым небом в ожидании очередной попытки прыгнуть на немецкие пулеметы и пушки.

— Так или иначе, мадам и мсье, одно ясно уже сейчас. — Я уперся руками в край стола, поднимаясь. — Мы или каким-то чудом займем Страсбург в ближайшие недели — или не займем вообще.

Я впился глазами в разложенную карту, будто где-то на огромном листе тысячу раз сложенной и развернутой бумаги были нанесены не только населенные пункты, водные преграды, дороги и прочие значки, но и какие-то невидимые глазу символы. Тайный шифр, с помощью которого я тут же решил бы загадку и взял Страсбург в…

Считанные часы или даже минуты? Да, пожалуй, так — на долгий бой с обученными и вооруженными до зубов солдатами Рейха у многочисленного, но разношерстного и бестолкового воинства герцогини попросту не хватит ни сил, ни даже патронов. Но если бы мы могли каким-то чудом преодолеть блокпосты на юге прежде, чем нас заметят, пройти до улиц города, чтобы оказаться под защитой домов. А еще лучше — оказаться прямо у стен чуть ли не тысячелетнего собора на Гранд-Иль в центре. Мне бы хватило и сотни человек одним ударом снести караулы, захватить узел связи и взять наместника за горло… Или двух сотен — если пришлось бы пробиваться через мосты с юга. Хотя подступ со стороны центрального вокзала выглядел куда заманчивее — прямые улицы, сразу три параллельно, крохотные домишки, много укрытий… Схематично нарисованные палочками рельсы на карте сплетались в клубок и притягивали взгляд, словно обещая какую-то подсказку.

А что если?..

— Куда ведет этот путь? — Я пальцем прочертил от центра Страсбурга к югу. — Мы ведь сможем раздобыть карту железных дорог?

— Рискованная затея, князь, — Оболенский покачал головой. — Очень рискованная.

— Куда меньше, чем бросить на укрепления две тысячи кое-как вооруженных эльзасцев. — Я пожал плечами. — И едва ли мы придумаем что-то получше… если его величество в ближайшие дни не соизволит прислать нам хотя бы десяток пушек.

— Я бы не стал на это рассчитывать. И даже если чудо вдруг случится — едва ли обойдется без какого-нибудь подвоха. Пушки или окажутся неисправными все до одной, или придут без снарядов… или застрянут на границе из-за какой-нибудь бюрократической ерунды. — Оболенский мрачно усмехнулся и уселся на капот машины. — Жозеф слишком хитер и осторожен, чтобы сейчас влезать во все это. Боюсь, мы сами по себе.

— Значит, обойдемся и без него, — вздохнул я. — В конце концов, мне случалось побеждать и при худших раскладах.

— Не смею сомневаться в ваших талантах, князь. Но захватить швейцарский поезд… — Оболенский вытянул шею, вглядываясь вдаль. — Одному Богу известно, какие это может иметь последствия.

— Западные кантоны Швейцарии в любом случае останутся лояльны Парижу. А восточные в любом случае не станут ссориться с Рейхом. — Я на мгновение задумался и добавил: — А все вместе кантоны Швейцарии ни за что не откажутся от нейтралитета. Я лично извинюсь перед владельцем поезда. От имени ее светлости герцогини и себя лично… И едва ли он станет требовать чего-то кроме денежной компенсации.