Я покорно двинулся следом за его светлостью. Вверх по лестнице, направо — и в коридор. Здесь мне приходилось бывать — раза два-три. На больших мероприятиях, устроенных государыней, еще с родителями. Все вокруг казалось не то, чтобы знакомым, но каким-то обычным, хоть и роскошным. Будто я попал не в святая святых всей Империи, а в самый обычный дворец, принадлежащий знатной и богатой семье… только огромный. Мы шли куда-то, поворачивали — а коридоры и не думали кончаться. Похоже, Багратион по каким-то одному ему ведомым причинам вел меня не самым коротким путем.

И я не успел заметить, как все вокруг изменилось. Роскошь вокруг не то, чтобы исчезла, но как-то выцвела и поубавилась. Стены чуть сошлись — будто коридоры вдруг стали уже. Хотя скорее дело было в свете: почти все окна плотно прикрывали занавески. И если раньше вокруг то и дело мелькала то прислуга, то офицеры в форме, то придворные — то за последние пару минут мы не встретили почти никого. Кругом царила тишина: даже наши с Багратионом шаги глушили толстые ковры на полу.

Похоже, ее величество не любила шум, суету и слишком яркий свет.

Мы явно почти добрались и уже шли по личным покоям государыни — вот так, запросто, без лишних вопросов или охраны на каждом шагу. Целое крыло на третьем этаже дворца будто вымерло, словно никого здесь вовсе не заботил вопрос безопасности ее величества.

Но только на первый взгляд. Стены были буквально увиты сторожевыми и охранными плетениями, из которых я кое-как разобрал от силы половину, а за любой из неприметных дверей вокруг вполне мог скрываться целый взвод вооруженных до зубов жандармов.

Но Багратион открыл передо мной ту, в которой нас ожидал уже накрытый к позднему завтраку столик. Три кресла явно ручной работы вокруг, какое-то экзотическое растение в горшке в углу и книжный шкаф. Диван у стены напротив — и все. Комната запросто вместила бы вдвое больше мебели но, похоже, использовалась исключительно для таких вот камерных… посиделок.

Я обратил внимание, что булка, сыр и ветчина к столу были уже нарезана, сладости — поданы и даже чай — разлит по изящным фарфоровым чашечкам. Похоже, в тайне от прислуги решили держать не только ход, но и сам факт встречи. И кто-то — вероятнее всего, сам Багратион — решил, что абсолютная секретность — превыше и важнее всего.

Настолько, что ее величеству придется пить остывший чай.

Впрочем, государыня не заставила себя ждать. Не успел я устроиться в кресле, как дверь распахнулась, и я еле заставил себя степенно подняться — а не вскочить и тут же вытянуться по стойке “смирно”, как тогда, в Пятигорске. Багратион уже был на ногах, и именно ему полагалось первым приветствовать ее величество. Я только через несколько мгновений сообразил, что они наверняка уже виделись сегодня — и мой черед проявить учтивость уже наступил.

— Ваше императорское величество. — Я шагнул вперед и поклонился. — Рад видеть вас.

— Могу сказать то же самое, — улыбнулась государыня. — Вы очень… стильно выглядите, князь.

Мне показалось, что Багратион за моей спиной едва слышно выдохнул. Ее величество вряд ли стала бы устраивать кому-то из нас разнос за то, что я явился без галстука и пиджака. Но даже оставленная на вешалке у входа куртка, похоже, показалась ей чем-то скорее забавным, чем неподобающим.

Сама государыня выбрала для аудиенции простой, но строгий костюм: туфли на небольшом каблуке, узкую юбку и темный приталенный пиджак, чем-то неуловимо похожий на китель военного. Высокая прическа, простые серьги, минимум косметики — и все. Наверное, мне полагалось сделать какой-то комплимент, но я так и не придумал ничего оригинального — только молча приложился губами к протянутой для поцелуя руке и продолжил:

— Для меня огромная честь…

— Оставьте эти формальности, князь. — Государыня с мягкой улыбкой указала на кресло. — Понимаю, что сегодняшнее событие сложно назвать чем-то привычным, но я надеялась увидеть не только наследника рода Горчаковых и военного, но и друга.

Военным я уже не являлся — ни формально, ни фактически. И все же государыня это упомянула — видимо, чтобы еще раз подчеркнуть мои боевые заслуги… Хороший знак.

— Можете не сомневаться — так оно и есть. — Я еще раз поклонился и, дождавшись, пока все остальные сядут, тоже опустился в кресло. — Ваше величество всегда были благосклонны к роду Горчаковых.

— И вы всегда отвечали мне взаимностью, — кивнула государыня. — Даже в самые непростые времена… Вы ведь знаете, почему я желали видеть вас, князь?

— Хочется верить — чтобы оказать мне особую честь… в том числе. — Я изобразил самую любезную улыбку из всех, на какие был способен. — Но о других причинах я могу только догадываться.

— Мне известна ваша роль в захвате немецкого крейсера, — сказала государыня. — Как и во многих других событиях, которые сложно назвать приятными… ж сожалению. И вы, конечно же, получите награду и орден по классному чину капитана гвардии — большего не смогу предложить даже я, хоть ваши поступки этого и заслуживают.

— Благодарю, ваше величество. — Я склонил голову. — Но на самом деле моей заслуги во всем этом не так…

— Любезности ни к чему, князь. — Государыня махнула рукой. — Нас всех ждут непростые времена, и я просто не могу оставить без внимания того, перед кем в долгу вся Империя.

— Напротив — это я лишь выполнял свой долг, — отозвался я. — Мой род всегда служил государству и короне — как и я сам.

— Насчет вас у меня нет никаких сомнений князь. Но вот ваш дедушка… — Государыня пристально посмотрела мне в глаза. — Горчаков-старший всегда отличался мыслями и высказываниями, которые никому другому и вовсе не сошли бы с рук. Он десятки лет верно служит государству — но уж точно не моему роду.

Мне вдруг стало неуютно. И не только потому, что до ее величества вполне могли дойти слухи, что полтора месяца назад дед чуть не утопил в Неве весь центр столицы, Зимний и саму государыню с наследником. Вряд ли она забыла и то, что древние рода творили в январе, верша суд направо и налево без высочайшего дозволения. Так или иначе, за своенравным дедом за неполную сотню лет наверняка накопилось достаточно прегрешений перед короной.

Не пришлось бы за них отвечать внуку — прямой сейчас.

— Род Романовых, государство и корона, — осторожно проговорил я. — Разве они не связаны? Разве для любого честного дворянина это не одно и то же?

— Нет, это не одно и то же… особенно для вашего дедушки. — Государыня невесело усмехнулась. — Но я позвала вас не для того, чтобы вспоминать былые обиды. Вам известно, что сейчас происходит в стране, князь?

— Более или менее. — Я пожал плечами. — Мятеж Куракина подавлен, сам генерал мертв, а его союзники понесли заслуженное наказание… или вот-вот понесут. Гвардейские полки частично расформированы, а его светлость Петр Александрович, — Я скосился на Багратиона, — получил от вашего величества особые полномочия. Заговорщики больше не представляют опасности.

— Может быть. — Государыня покачала головой. — Но это не значит, что врагов совсем не осталось. Гвардия не была самой грозной силой в руках Империи — но с этой силой приходилось считаться. А теперь… Пока я могу рассчитывать только на древние рода — и многие непременно воспользуются этим, чтобы упрочить собственное положение.

И — снова неуютно. Нет, государыня пока еще никого и ни в чем не обвиняла — но увесистый булыжник, брошенный ею, явно летел в мой огород.

— Союзы, наращивание капиталов, скупка земель… и не только земель. — Государыня склонила голову чуть набок. — Если меня не обманывают, сейчас вашему роду принадлежит больше фабрик и заводов, чем любому другому. И несколько патентов на оружие и машины подобные тем, что мы уничтожили прямо под стенами дворца.

— Разумеется, — кивнул я. — Весна показала, что привычный всем нам мир изменился. Одаренные больше не господствуют на поле боя единовластно. А значит, армии потребуется новое вооружение — и совсем скоро. И когда ваше величество пожелает — мы с готовностью предоставим…