А может быть — вообще ничем. Загадочные высшие силы отвечали не всегда. И не всем. Даже обратиться к ним мог не любой Одаренный. За всю дорогу до Корелы Андрей Георгиевич ничего не спрашивал — и не пытался дать совета. Видимо, вообще и представления не имел о грядущем таинстве. Несмотря на баронский титул и пятый класс магической силы.

А вот дед, похоже, знал куда больше, чем рассказывал. Я почти не сомневался, что в свое время он и сам проделал путь, который теперь предстоял мне. Но тут уж я не смог выжать и слова — как ни старался. Только инструкции — четкие и одновременно непонятные и не приподнимающие завесу над тайной и на волосок.

И все же им полагалось следовать — так что я послушно шагал по дороге к пристани. В абсолютной тишине. Только где-то над головой негромко поскрипывали стволы и гудели от ветра верхушки сосен. Других деревьев вокруг почти не было. Наверное, из-за местного климата: все-таки до Корелы мы ехали почти две сотни километров — и все время на север.

Здоровенные великаны тянулись к небу — но на земле стояли пореже своих южных собратьев, и поэтому лес по сторонам казался чуть ли не прозрачным — поэтому и дышалось тут как-то особенно легко.

Торопиться уже не хотелось. Наверное, в этом и заключалась суть ритуала: от цели меня отделял еще не один десяток километров, но готовиться стоило начинать заранее. Привести себя в нужное расположение духа, оставить за спиной и выкинуть из головы все лишнее.

И ни в коем случае не суетиться.

Видимо, поэтому и лодку следовало раздобыть именно здесь, на монастырском причале, хотя по дороге вдоль Вуоксы я видел на воде и крупные яхты, и даже моторные корабли, которые наверняка управились бы куда быстрее… Или во всем этом имелся какой-то другой глубинный смысл, о котором дед предпочел отмолчаться.

Или никакого смысла не было вовсе.

Дорога закончилась, уперевшись в небольшие одноэтажные домики, из-за которых выглядывали мачты и виднелись вдалеке постройки на том берегу Вуоксы. Там, похоже, расположилось что-то вроде котельной или крохотного завода. Но до сюда ветер не доносил ни шума, ни копоти из труб. У причала царил покой — неспешный и даже как будто сонный. Домики выглядели не то, чтобы необитаемыми, но явно запертыми — и запертыми уже не первый день. Народу здесь бывало немного — и нечасто. При желании я бы, пожалуй, мог запросто стащить любую приглянувшуюся лодку… и все же мое внезапное паломничество на Валаам требовало если не чистоты помыслов, то хотя бы соблюдения закона.

Так что я зашагал вдоль воды — туда, где прямо с причала рыбачил мужик в смешной шляпе. Явно из местных — одетый абы как, с неряшливой щетиной и беззаботный до такой степени, что его поплавок понемногу сносило к лодкам, а удилище сонно клонилось к воде. А горе-рыбак смотрел то ли на тот берег, то ли вообще в небо, будто в возне со снастями ему был важен только процесс — но уж точно не результат.

— День добрый, любезный! — позвал я, подойдя чуть поближе.

— Добрый, добрый, ваше благородие, — отозвался рыбак. — Лодочку изволите?

Во мне сразу признали аристократа — хоть одет я был совсем просто. Видимо, глаз у местного оказался наметанный… или люди из простых сюда почти и не забредали. То ли шли сразу к яхтам и кораблям на том берегу, то ли вообще не особо интересовались дорогой на Валаам.

— Обычно туда все. — Рыбак будто прочитал мои мысли и неопределенно махнул рукой куда-то в сторону узкого деревянного моста вдалеке. — Сразу до монастыря паром ходит, по полтиннику с человека… Только настоящее дело — оно тишины требует, уединения. Верно я говорю, ваше благородие.

— Верно, — улыбнулся я. — Мне не на сам Валаам. Туда паромов точно не найдется.

— А куда, ваше благородие? — Рыбак пристроил удилище на доски и посмотрел на меня с заметно возросшим интересом. — Лодочку подберем, все в лучшем виде. А если надо — я и проводить могу, и еды сварганить, снасти прихватим… вы ж, небось, и под парусом ходить не обучены?

— Справлюсь как-нибудь, — отозвался я, скосившись на спокойное течение. — Мне далеко надо, на самый крайний остров. К северу, за Ильинский скит.

Я не очень-то понимал, о чем вообще говорю. Дед подробно расписал мне ориентиры и даже набросал на салфетке что-то вроде карты, но на словах все это звучало куцо и расплывчато.

Зато эффект оказало незамедлительный. Глаза рыбака расширились, будто за моей спиной вдруг появился панцер. Голова втянулась в плечи и даже грубый ворот рубахи сам собой приподнялся чуть ли не до самых щек. Удилище скользнуло по доскам и плюхнулось в воду, но это и вовсе осталось без внимания. На заросшем щетиной простом лице появился даже не страх — скорее какой-то благоговейный ужас.

— Простите… не признал, ваше сиятельство. — Рыбак попытался изобразить поклон, не успев подняться с причала. — Сейчас лодочку, значится… пройдемте.

Я мрачно усмехнулся себе под нос и молча зашагал за провожатым, которого непонятно какая муха укусила. Только что он явно примеривался, сколько денег можно слупить с бестолкового столичного пижона — и вдруг преобразился, как по волшебству. Вряд ли дело было в моем титуле и происхождении: одного упоминания острова за Ильинским скитом оказалось достаточно, чтобы рыбак засуетился и почесал вдоль по причалу так, что я едва за ним поспевал.

— Вот, ваше сиятельство. Самая лучшая, самая резвая… Ласточка моя.

Мы остановились у выкрашенной в белый лодки. Не самой крупной и даже не самой ухоженной на вид среди соседок по пристани — но, похоже, обладающей какими-то особенными качествами.

— Волны не боится, по воде как сама летит, — негромко сказал рыбак. — Что под парусом, что на веслах. Берите, ваше сиятельство — не пожалеете.

— Беру, — кивнул я. — Сколько?

— Ни копейки не надо, упаси Боже! — В голосе рыбака прорезалось что-то похожее на панику. — Только не поплыву я с вами, и не просите даже.

Я и не собирался — но все-таки решил уточнить. С дедовой многомудростью я еще готов был смириться, но здесь, похоже, даже самый обычный мужик из простых знал куда больше меня. И о дороге по Ладоге на самый дальний из Валаамских островов… и обо всем остальном.

— Это почему? — поинтересовался я. — Испугался?

— Непростое там место… может и на страшное — только не людей оно совсем, ваше сиятельство. — Рыбак отступил на шаг и сложил руки на груди. — Не поплыву я за Ильинский скит, ни за какие тыщи.

От его слов потянуло холодком. Не то, чтобы могильным — но явно не похожим на обычный свежий ветер с озера. Страха я пока не чувствовал, и все же самоуверенности явно поубавилось… впрочем, я приехал сюда уж точно не для того, чтобы развернуться и уйти.

— Ладно… Держи. — Я протянул рыбаку сложенную вдвое десятирублевую купюру и, заметив нерешительность, чуть поднажал: — Надо. Положено так, любезный.

Дед предупреждал, что на монастырском причале могут отказаться от денег. И что непременно нужно всучить местным хоть копейку. Иначе не будет ни удачи, ни легкой дороги.

И почему-то теперь это больше не казалось дурацким суеверием.

Рыбак робко смахнул шершавой ладонью протянутую десятку и отступил на шаг — видимо, дожидаясь, пока я погружусь в лодку. Никакого багажа у меня с собой не было — брать хотя бы крохотный перекус дед настрого запретил, а воды вокруг и так имелось предостаточно. Так что я просто оттолкнулся веслом от причала, скользнул между соседними суденышками и дал Вуоксе подхватить меня и понемногу увлечь в сторону озера.

Течение в широком месте реки оказалось совсем слабеньким, так что пока лодку несло к устью, я успел не торопясь поставить мачту и кое-как натянуть парус. Сделать из меня матерого морехода дед, конечно же, не успел, но все-таки рассказал достаточно, чтобы я мог хоть как-то управиться с простенькими снастями.

Несмотря на все странности ритуала, пользоваться магией в дороге не возбранялось, так что я накинул на лодку и парус несколько защитных плетений и, выбравшись в озеро, призвал Дар. Не заклятье — чистую магическую силу, управлять которой с каждым днем становилось все проще. Ветер с Ладоги потягивал скорее в сторону берега, но даже это не помешало мне как следует надуть парус и помчаться вперед. Рыбак не обманул — его “ласточка” действительно буквально летела над водой немногим медленнее военного катера.