Треск огня.

Человек, походящий на чудовище.

Тени, мечущиеся и тянущиеся к нему.

Мои пальцы заледенели.

Коджи молчал, но я понимала, что он сам жадно наблюдает за происходящим.

Мне были необходимы объяснения, но сейчас их получить невозможно.

Камни вдруг задрожали, и раздался мерзкий скрип. Тени кинулись к огню. Шаман издал пронзительный вопль и подпрыгнул на месте, изо всех сил ударив в барабан.

И именно в этот миг тени стали потоком рёку из тьмы, которая хлынула прямо в него.

Я смотрела во все глаза, не веря увиденному. Тьма была живой и переливалась светом луны и звезд, она входила в вены шамана, вместе с кровью заполняя собой его тело. Вены виднелись сквозь кожу, кожа – сияла, словно наполненная светом.

Мне стало жарко.

– Уходим, – коротко сказал Коджи.

Я попыталась было упереться, но меня дёрнули с такой силой, что камни ушли из-под ног. Глянула на учителя и потеряла дар речи. Его кожа светилась так же, как у шамана. Глаза превратились в бездонные провалы, а черты лица несколько исказились.

Слова застряли у меня в горле.

Коджи всё понял.

Внезапно снизу кто-то завыл. От этого воя по спине пробежал холодок.

– Шиматта, – сквозь зубы выругался Коджи.

Его пальцы сомкнулись на моем запястье с такой силой, что невозможно было сделать вдох. Он взмахнул рукой. Мгновенно поднялся ветер, я зажмурилась.

Я вздрогнула, тело закололо множеством иголок. С губ сорвался стон. И тут же под щекой оказалась влажная трава, а в нос ударил запах земли и опавших листьев.

– Цела? – раздался над головой голос учителя.

– Если я скажу, что нет?

– Попробуй.

Я поморщилась и медленно села. Так, то самое место, где мы вели наблюдение. Повернула голову в сторону деревни Шаманов – покой, тишина, все спят. Нет даже намёка на то, что где-то не так далеко тьма, словно неведомая сущность, входит в тело человека.

Коджи протянул мне руку и помог встать. Сейчас он выглядел как обычно, правда, излишне бледен, да круги под глазами залегли такие, словно не спал две ночи.

– Так вы мне нравитесь больше, – заметила я.

– Спасибо на добром слове, – мрачно усмехнулся он.

Я сложила руки на груди. Эмоции оставим на потом. Сейчас меня интересует совершенно другое.

– Учитель, где мы были? Не отнекивайтесь, место вам было явно знакомо. Почему мы там оказались, увидели то, что увидели, и… что это было?

– Тебе бы допросы вести. Не хочешь пойти к императору в смотрители?

Я только фыркнула, но не сдвинулась с места. Коджи лишь вздохнул. Он прекрасно понимал, что я не отстану, поэтому придется всё выложить.

– Это была рёку Запечатанного, Аска. Именно её пил шаман во время ритуала. Именно она нас выдернула из этого мира через Врата в другую реальность.

То есть… имеются ещё какие-то Врата. Чудесно. Ночь открытий.

– Рассказывайте.

– Хорошо. Но, может быть, сначала чаю?

…Мы расположились в комнате учителя. Во-первых, находится подальше от помещений остальных, значит, можно спокойно разговаривать, а во-вторых, окна выходят на сад, где сейчас резвится Ши. Мой хеби оказался ночным животным, которое накушавшись и отоспавшись днём, изволило веселиться ночью. Поэтому, выпустив его погулять, я устроилась напротив Коджи.

Сидели на полу и за низким столиком. Хозяин комнаты предпочитал аскетичную обстановку. А вот чай хороший – зелёный с жасмином, привезённый откуда-то из Шиихона. Заваривал сам, не стали будить Ёсико или Ами.

Время шло, мы успели прийти в себя после произошедшего. Даже обсудили особенности поведения взрослеющего хеби. Но…

– Учитель, ещё пять минут молчания – и у меня чай польётся из ушей. Переходите к главному.

Коджи явно об этом не хотел говорить, но молча поставил пиалу на стол и положил ладони на колени.

– С твоим упрямством можно поставить империю с ног на голову, Аска.

– Сочту за комплимент. Итак?

Он закусил нижнюю губу, потом тряхнул волосами.

– Слушай.

После его рассказа я просто уставилась в окно и молча переваривала услышанное.

У Шаманов ночи, бывает, рождаются одарённые дети. Безумно одарённые. До ненормальности. В них столько рёку, что можно двигать горы и сворачивать русла рек с их пути. Но с такой силой одному человеку не управиться. И тогда он становится шиматтой – неконтролируемым существом с огромной силой, которое, зная свою безнаказанность и имея возможность входить через Врата, когда вздумается, становится смертельно опасным для людей. Врата – это такая штука, через которую можно перемещаться между нашим миром и миром нелюдей.

Так вот, шиматта. Это сумасшедший с безумной силой. Среди Тех, Без имени, которых призывают Шаманы ночи, есть шиматты. Но рождение каждой из них приносило народу много бед. Поэтому нашли способ запечатывать таких младенцев сразу после рождения. Их силу сливали в гору. И потом племя могло использовать эту рёку, когда будет необходимость.

– Всё племя? – глухо уточнила я, не понимая, что мне не нравится во всей этой истории.

– В первую очередь – вождь, Верховный Шаман. У него доступ полный. Но, если дело серьёзно, вождь проводит ритуал, и часть силы отдается тому, кому нужно.

– Например?

Коджи медленно поднял руку, поворачивая ладонью ко мне. Через белую кожу показался узор чёрных вен. Чёрная рёку змейкой обвила его запястье.

– Во мне и директоре Тэцуе – рёку Запечатанного.

Вот как. Очень занятно.

– Именно поэтому мы смогли увидеть ритуал этого человека?

– Это был вождь, – неохотно ответил Коджи. – Джаргал. Пусть он был в маске, но сложно не узнать. А рёку Запечатанного всегда притягивается друг к дружке. Поэтому я почувствовал, что происходит. А ты увидела, потому что держала меня за руку.

Я покрутила пустую пиалку в руках.

Вот оно что. По сути своей рёку Запечатанного – огромная картина, которую растягивают на кучу кусочков. Что будет, если сложить эту мозаику воедино?

– А… Директор Тэцуя мог что-то почувствовать?

Коджи покачал головой.

– Слишком далеко.

Я сделала глубокий вдох, провела ладонями по лицу. У меня добавилось новое знание. Понимать бы теперь, как это можно использовать.

Я поднялась и подошла к окну. Ши шелестел листвой и гонялся за какими-то ночными зверьками.

Можно ли как-то раздобыть этого Запечатанного, вернуть ему рёку и склонить на свою сторону? Есть ли в этом смысл, или просто все умрут? Или же мне на ночь глядя уже думается цуми знает что?

– Учитель, а что… Что происходит с младенцем после запечатывания?

Коджи молчал так долго, что я повернула голову, пытаясь встретиться с ним взглядом. И лучше бы не встречалась.

– Он становится калекой, Аска. Он теряет всю рёку полностью. До последней капли. И ненавидит мир до самой смерти.

Надежда на спокойное утро не оправдалась.

Пришли свитки и сообщения по кристаллам от управляющих на рудниках. Все отвечали на запросы Айдзи, изначально разославшего их, чтобы получить общую картину.

Я сидела в чайном домике, обложившись картами, расчетными свитками и стопками бумаг и… пыталась понять, как всё собрать воедино.

Рудники располагались в Западных горах. Двадцать одна шахта. От восемнадцати пришли отчеты, где сообщалась, что добыча… идёт. Что-то просело, что-то осталось на относительно прежнем уровне. В целом даже не очень плачевно. Жить можно. Если не считать три шахты, известий от которых не было. Это мне совершенно не нравилось. Айдзи повторил запросы, но интуиция подсказывала, что это не просто задержка по нерасторопности. Когда нужно дать данные наследнице клана, будешь носиться, как карп в реке, лишь бы не навлечь гнева вышестоящих.

Я задумчиво постучала кистью по столику. Надо разбираться, что там у них происходит. Для начала-то есть люди, которых туда стоит снарядить. К поместью то и дело приходили новые и новые пробуждённые, чтобы засвидетельствовать своё почтение и показать, что клятва клану Шенгай в силе.