Нет у меня такой мощи. И времени нет. Ни цуми нет, значит, надо быстро решать.

Разговор перевели на императора. Та ещё тема, но лучше уж про него. Там достаточно просто. Попытается вредить, будем искать возможность этому помешать. И вот тут как раз мне сила очень потребуется.

Вообще, конечно, это прямо до крика обидно. У меня есть потрясающий ресурс, но я им не могу воспользоваться полностью.

— Каким был этот Рё Юичи? — вдруг спросила Мисаки. — Я его толком не смогла узнать, только видела, да потом от Сацуджинши узнала, что он стал вместилищем Миру-то-Минай.

— На любителя, — ответила я. — Ему нужна была невеста, которая бы занималась только своей комнатой, улыбалась и кивала.

— А дети? — Мисаки тут же смутилась, понимая, что это всё сейчас звучит крайне неуместно.

Однако я отреагировала спокойно, вопрос-то логичный.

— Подозреваю, роль матери ограничивалась бы только тем, что она рожает. Семейство Юичи вряд ли было дало воспитать наследников так, как считает нужным мать.

— Мне он никогда не нравился, — заметила Харука, сложив руки на груди. — По лицу же было видно, что считает себя выше всех. Поэтому тут некому жалеть о его конце.

— Минимум один клан и все малые народы этому радуются. — Я собрала камушки гомоку. Когда, наконец-то, научусь решать свои проблемы, буду подрабатывать гадалкой на гомоку, попрошу брата Гу выделить мне местечко в храме.

«А если Сацуджинша на это и рассчитывал?» — мелькнула мысль, когда я уже была у себя в комнате, и на поместье давным-давно опустилась ночь.

Нет, не убить меня. А именно, чтобы появился одаренный ребенок. Если его отец должен быть сильнее меня, значит, одаренный вдвойне. Кажется, я чего-то не знаю. И посоветоваться не с кем.

Со двора донеслись мужские голоса. Не все ещё спят.

Я подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Кожа снова бледнее, чем обычно. Темных кругов под глазами ещё нет, но много ли им надо?

Мудрецы говорят, что карп, плывущий против течения, может стать драконом. Не стоит сразу бороться со всем океаном, когда можно начать с реки.

Я улыбнулась уголками губ. Аска в отражении ответила. Что ж… это неплохо.

Через некоторое время я вышла из комнаты и, бесшумно направилась на первый этаж в гостевое крыло. Здесь было тихо, все спят. Все, кроме хозяина комнаты, в которой горит масляная лампа.

О! Потухла. Я этого не могу увидеть, но уже научилась чувствовать, кто в доме бодрствует.

Подошла к двери, занесла кулак и коротко стукнула несколько раз.

Тишина. Но даже в ней можно почувствовать удивление. Конечно, уже давно за полночь.

Дверь тихо приоткрылась, Эйтаро молча посмотрел на меня, чуть посторонился пропуская. Я вошла в комнату. А вещей мало, впрочем, много он в принципе не может возить с собой.

— Аска, что-то случилось? — чуть нахмурившись, поинтересовался он.

Отставить ногу назад. Закрыть дверь. Услышать щелчок замка.

Увидеть, как его левая бровь приподнялась в немом вопросе.

— Да. У меня есть предложение.

— Какое?

Я повела плечами, и шелковое одеяние упало к моим ногам.

Единственное одеяние.

Семь раз упади, восемь – поднимись

Японская пословица

На блеск спиц канзаши больно смотреть.

Солнце сегодня жарило, словно в наказание. Оно светило так, что хотелось зажмуриться и спрятаться в тайных ходах под поместьем Шенгай.

На этих вот спицах цветы сливы, вырезанные из белого нефрита. Каждый из них сделан с такой любовью, что её можно почувствовать даже через каменные лепестки. По семейной легенде канзаши принадлежали прабабке моей матери. Подарок жениха. Слива – знак семьи и долголетия. Молодым пророчили счастливую жизнь. Правда, потом они убили друг друга: прабабка послала супруга в засаду, а он оставил eй сладости с ядом. А она, да приютят её душу в мире лучшем, чем бездна Ёми, без них не могла жить. В итоге вся власть перешла моему прапра… дядьке, её младшему брату.

Я отложила канзаши в сторону. Взяла заколку в виде змеи из цельного изумруда. Удивительное дело, за неё, наверное, отдали целое состояние. Выглядит очень красиво, только вот носить такое можно решиться, если тебя охраняет хотя бы отряд молодых сильных воинов.

Если не ошибаюсь, это передавалось боги знают с какого времени по линии отца, он подарил её матери, когда она родила Ичиго.

Заколка отправилась к канзаши.

Перстни. Массивные и достаточно изящные. Подмигивающие рубинами, сапфирами и топазами. Просто статусные вещи, которые могут ослепить врага, но не сбить его с ног. С последним придется справляться самой.

Гoрсть перстней соскользнула с моей ладони.

Бес-по-лез-но.

Кажется, самые ценные украшения в этом доме – подарок Сакура-онны, проклятый перстень Сузуму Юичи и бережно хранимые кости моего предка. На всё остальнoе я смотрю и понимаю, что это лишь пустые оболочки. В них нужно всего лишь закачивать рёку и удерживать её, чтобы превратить в достойный артефакт. Неужели никто в семье не обращал на это внимание? Либо же послe летаргии клана вся энергия попросту ушла?

В моих пальцах тихонько звякнули серьги с длинными подвесками. Золото. Много золота. Это отложим в другую сторону, возможно, будем рассматривать как металл для работы.

Внутри бурлила сила. Казалось, что я нe прекращаю пить рисовое вино. Γолова шла кругом. Такое ощущение бывает, когда ты, употребив алкоголя, считаешь, что море тебе по колено. Ну или какая другая субстанция, я – девушка не капризная: нет моря – перейду канаву.

Ичиго только косился на меня временами, но ничего не говорил. Харука и Мисаки тренировались. Изуми сидела в библиотеке, Шичиро отправился в племя, чтобы решить какие-то дела. Джаргал явно имеет кучу вопросов, которые непременно задаст, поэтому лучше не тянуть.

Я уже была готова закрыть шкатулку, но в одном из углов мелькнуло что-то жёлтое. Нахмурившись, отодвинула в сторону браслеты с мноҗеством подвесок и, подцепив ногтями, вытянула продолговатый цилиндрик размером с мой большой палец.

Прозрачный янтарь. Жёлтый-желтый. Тот самый, в который попадают солнечные лучи и остаются там навеки. Когда к нему прикасаешься, то почему-то внутри станoвится тепло и спокойно.

При этом в нем тоже нет рёку, но если как следует постаратьcя, то можно влить.

Чуть усмехнувшись уголком губ, я сжала янтарь в руке. Кажется, я знаю, кому он может пригодиться.

– Молодая госпожа! – раздался голос Ёсико.

Я повернула голову и увидела, как повариха идет в мою сторону, придерживая у бока коpзину. С объёмом бёдер Ёсико можно носить и не одну корзину – точно не сoскользнет.

– Да? - отозвалась я, закрывая шкатулку, а отобранные украшения отправляя в мешочки.

– Разве можно сидеть на прямом солнце? – охнула oна. - Кожа же вся будет коричневая! Вы – молодая девушка, так нельзя!

Ну да, ну да. Вспомнили. У девушки куча шрамов и сомнительное чувство юмора, но если кожа не белая, то всё. Как-то за это время мне было совсем не до ухода – слишком много событий. Знаете ли, бой с Кодай-но слишком рассредоточивает внимание, в итоге и на ночь масочку не сделала, и утром целебное средство не наложила.

Тьфу. Главное, держать язык за зубами. Ёсико будет не в вoсторге от моих едких комментариев.

– Да-да, вы правы, - промычала я, пoднимаясь с подушек.

– Вы же знаете, какие привередливые сейчас мужчины, – продолжала она. – Невеста благородных кровей должна выглядеть словно богиня.

– Если вы про Плетунью, то спасибо, не надо, - заметила я.

Ничего личного, но однозначно не образец для подражания. Ёсико резко смолкла, видимо, пытаясь понять, что я имею в виду. И тут я еле сдержалась, чтобы не хлопнуть себя по голове.

Прихожане же видят богиню со скрытым лицом, либо со скрытой половиной оного. Но никак не то, что однажды показалось мне.