За спиной раздался выдох. Глубокий такой, я бы даже сказала, очень… радостный. Словно тот, кто его сделал, очень долго этого ждал.

По спине пробежали мурашки. Интуиция дала знать, что ничего хорошего нас там не ждет.

Мы медленно обернулись.

Их было… много. Кто-то шел на изломанных ногах. Кто-то полз как червь за неимением конечностей. А кто-то, оставшись вообще без всего, цеплялся зубами за землю, прорывая ход.

Сацуджинша вытер разодранным рукавом уцелевшую часть челюсти.

— Он поднял своих мертвецов. Они нас отсюда не выпустят, Аска.

Становилось все веселее и веселее.

Я мрачно посмотрела на свою катану, которую только тронь — рассыплется. Видимо, Мирунгша ещё и ядовитый внутри, раз не выдерживает добрый металл.

Быстрый взгляд в сторону поверженного врага немного взбодрил. Он больше не шевелился. Получается, эту оболочку мы уничтожили.

— Он держит их своей посмертной рёку? — быстро спросила я, принимая боевую стойку.

— Да, — ответил Сацуджинша. — Мы все умеем такое. Если Крылатый понимал, что смерти не избежать, он бросал плоть и становился чистой рёку.

Дальше договорить не дали. Катана взлетала и падала. Мышцы горели от боли и усталости. Я понимала, что в любой момент могу рухнуть на землю.

Сацуджинша рубился рядом. Этот факт одновременно удивлял и в то же время восхищал. Вряд ли получится когда-нибудь понять Кодай-но. Они совершенно другие. Чужие для нас.

Клинок катаны разлетелся от очередного удара. Пришлось по физиономии очередного мертвеца съездить кулаком. Эффект был, но в рукопашной я долго не выстою в нынешнем состоянии. Хочешь или нет, придется бить рёку.

— Он сможет использовать нашу силу против нас же? — крикнула я Сацуджинши.

— Не знаю!

Надо мной издеваются? Я даже глянула на него, но выражение лица… Нет, ни капли издевки. Кажется, он действительно не знает.

Фиолетовые кандзи сорвались с пальцем роем готовых убивать пчел. Вой мертвецов заставил вздрогнуть. Часть из них упала.

Я била до тех, пока ладони не начало жечь, а перед глазами не помутилось. В какой-то момент пошатнулась, но вдруг почувствовала, как чьи-то пальцы впились мне в плечо. В тело хлынула рёку, от которой все вокруг вспыхнуло огнем. Дышать стало невозможно. Воздух превратился в раскаленный песок, застревающий в лёгких.

А потом пришло опьянение. Как после рисового вина. Голова закружилась, тело воспарило над землей. В какой-то момент показалось, что огонь из воздуха влился в мою кровь.

Опьянение рёку — вот что это! Только откуда?

Бешеный поток силы продолжал в меня вливаться и не останавливался.

— Бей, — выдохнули на ухо.

Руки взметнулись сами. Пронизанная фиолетовыми молниями черная реку волной цунами ударила по приближавшимся мертвецам. Сацуджинша резко обернулся ко мне, не удержался, рухнул на землю.

Но я держала поток рёку, который лился через меня бескрайней рекой, сметая все на своей пути. Разбираться и помогать — потом.

Внутри словно что-то зажглось. Я поняла, что могу управлять чужой силой, идущей через меня. И потянула черную реку сама, не спрашивая разрешения владельца.

Его изумление было неподдельным, но обговорим это потом. И так ясно, что за спиной Эйтаро. Только шиматта может отдавать столько рёку, при этом силы не станет меньше.

Время будто застыло. Шаманская рёку окутывала, стискивала, придавливала к земле. Чем больше я её направляла, тем быстрее исчезала мертвая плоть пленников Мирунгши.

Пальцы начало сводить судорогой. Я смогла выдохнуть, когда рядом никого не осталось. Медленно опустила подрагивающие от напряжения руки и посмотрела на выжженное силой пространство.

Не осталось ни гнезда, ни деревьев, ни даже ямы, в которую упал Мирунгша. Все сравнялось. Я медленно обернулась и встретилась взглядом с Эйтаро.

Всё как обычно, только вот глаза совершенно черные, нет ни намека на белок. Губы чуть приоткрыты, будто пробовал на вкус разрушение. Как-то никогда не задумывалась: а из чего, собственно, шиматта черпает свою рёку?

— Спасибо, — выдавила я, понимая, без него вряд ли бы справилась.

Эйтаро молча кивнул и перевел взгляд на лежащего Сацуджиншу. Тот рвано дышал. Судя по всему, с радостью добил бы прямо сейчас, но Сант и Ордо останавливали. Поэтому первой к Сацуджинше приблизилась я и присела рядом.

Голова немного прояснилась, но ясно, что после этого боя я ещё долго буду приходить в себя.

Моя рука замерла над его плечом, но, собравшись, я все же положила ладонь на искореженный доспех и произнесла:

— Открой глаза, Сацуджинша Кровь. Миру-то-Минай больше нет. Мирунгша отправился в бездну Ёми.

Некоторое время ничего не происходило. Резкий выдох, при котором изрубленная грудь Кодай-но заходила ходуном. Открылись пылающие погребальными огнями глаза. На том, что осталось от губ, появилось подобие улыбки.

— Да… — прошептал он. — Ты справилась.

Прозвучало как-то странно, немного жутковато и в то же время… Он что, уже потерял всякую надежду? Дело явно было не во мне. Смерть Мирунгши явно была целью, которой никак не удавалось достичь. И вот теперь… наконец-то… Несмотря на то, что Сацуджинша сам ещё та сволочь, мне почему-то стало легче. Словно упавший с его души камень каким-то образом упал и с моей. Очень странно.

Он перевел на меня глаза.

— Я помню все. Сейванены отпущены.

Каким-то образом я почувствовала, что лицо Эйтаро изменилось, хоть и не смотрела на него.

— Иди, — произнесла, не оборачиваясь. — Им ты нужен больше, чем мне.

Сказала — и даже не задумалась. Молчание за спиной. А через секунду стало ясно, что Эйтаро исчез.

Сацуджинша молчал. Тоже наблюдал за происходившим, но, слава всем, кого сейчас можно славить, промолчал.

— Странные у вас отношения, да, Аска Шенгай?

Нет, не промолчал.

Что ж мне все попадаются такие говорливые?

— Какие есть.

Сацуджинша кивнул, словно его полностью удовлетворил ответ. Повисло молчание. Сидеть так было совсем неудобно. Пришлось поменять положение.

— Как будем выбираться отсюда? — спросила я намного тише, чем хотелось бы.

— Будешь, Аска, — поправил он. — Я долго не протяну. Этот бой был последним.

Я ничего не сказала. Людей принято подбадривать, но что делать с представителем чужой расы, понятия не имею. Но уж совсем делать вид, что ничего не происходит, тоже неприлично.

Самой захотелось смеяться от последней мысли. Ну да, лежащий передо мной Крылатый заставил плясать под его дудку, пленил сейваненов, а я думаю о всем таком. Кто бы меня ни воспитывал в детстве, он делал это хорошо.

— Возможно, у вас… — Я умолкла, тряхнула волосами и продолжила: — Есть предсмертное желание?

Сацуджинша закашлялся, а потом вцепился мне в ворот и притянул к себе.

— Уничтожь всех Кодай-но, — обжег шепот. — Чтобы не осталось и следа.

Я пораженно отшатнулась.

— Но почему?

Нет, они, конечно, гады ещё те, но все же это боги нынешнего пантеона. К ним там просто не подойти. Да и, если посмотреть с другой стороны, то они исключительно зло не творят. По крайней мере четверо из них.

Сацуджинша снова закашлялся, хрипло втянул воздух.

— Прошлое да останется в прошлом. Люди должны сами решать свою судьбу, а не быть марионетками в играх тех, кто не видит будущего.

Он терял силы на глаза. Горло почему-то перехватило. Что за неуместная сентиментальность? Или я просто понимаю, что уходит нечто большее, чем малознакомый мне Сацуджинша Кровь? Например, раса, которая могла бы спокойно жить дальше, если б одному из них не захотелось большего?

— Тебя будет ждать много неприятностей, Аска, — глухо сказал он. — Но и будут приятные вещи. Видит небо, я тебе задолжал.

Я чуть нахмурилась, пытаясь понять, о чем решить.

— Дай мне руку.

Отбросив сомнения, я вложила ладонь в его. Сухую-сухую, словно осенние листья на ветру.

— Ты часто будешь стоять перед выбором. Слушай только свои разум и сердце. Потому что у каждого своя судьба, каждый будет тянуть в свою сторону. Помни это.