— О да, уж кому, как не тебе, знать это.

От этих слов мужа графиня дернулась, словно от пощечины. Он годами терзал ее любовью к чужому ребенку, которого зачал от другой женщины, годами заставлял смотреть… и смеет издеваться над ней, говоря ей такие вещи.

— Ты ведь хочешь, чтобы я хорошо сыграла свою роль, дорогой? — женщина поднялась, с вызовом глядя на супруга.

Викар Нильсон не спеша сделал глоток, изучающе-пристально поглядел на жену и ответил:

— Что ж, съезди к девчонке. Я очень надеюсь, что ты сыграешь свою роль любящей матери не хуже, чем все эти годы играла роль любящей супруги.

Эллинор довез до места личный водитель ее графа-мужа.

— Эд, скажи, а как ты относишься к сладкому земляничному соку?

— Превосходно, госпожа, а почему вы спрашиваете? — удивился водитель, оглядываясь на графиню.

Это был здоровый лысый мужчина, густая борода которого с лихвой компенсировала отсутствие волос на голове. Водитель был до предела верен своему хозяину.

— Я попросила служанку сделать мне земляничный сок, а она, дура, сахар туда положила. Пятьсот раз говорила, что не употребляю сахар. Идиотка никак не запомнит. Уволить ее, что ли?

— А вы премии ее лишите, сразу память хорошая станет, графиня, — с ухмылкой посоветовал водитель.

— Может, ты и прав. Так что, будешь сок? Если нет, я вылью, не хочу эту сладкую гадость пить, фигуру портить.

— Да вы что, не надо выливать, госпожа. Я с удовольствием помогу вам. — Эд добродушно улыбнулся.

Эллинор с ответной дружелюбной улыбкой протянула ему бутылочку с соком и вышла из автомобиля. Они припарковались на окраине города — здесь стояли приличные, но скромные в сравнении с графским особняком дома. Эллинор направилась в один из них. Позвонила в дверь.

Открыли спустя пару минут. За порогом стояла высокая, фигуристая шатенка со смазливым лицом.

— Ты что, только встала? — спросила с иронией Эллинор, оглядывая тело девушки, облаченное в короткий пеньюар.

— Не дерзи мне, не то пожалуюсь Викару, — парировала шатенка, ничуть не смущаясь.

Эллинор вошла и закрыла дверь.

— Как она?

— Жива и ужасно раздражающе действует на меня своим присутствием в моем доме, — ответила девица, вытаскивая из холодильника упаковку йогурта.

— Бедняжка ты какая, вся жизнь состоит из сплошных трудностей, — фальшиво посочувствовала Эллинор любовнице мужа и направилась в подвал.

Графиня открыла дверь и увидела множество ступеней, ведущих вниз. Сойдя вниз, прошла по длинному коридору, в конце которого была металлическая дверь. Охраняли ее трое крепких мужчин.

— Госпожа Нильсон, здравствуйте, — поприветствовали они женщину.

— Добрый день, мальчики. Как вы тут? Пленница спокойно себя ведет?

— Да, она тиха, как мышь, госпожа. Видимо, понимает, что деваться ей некуда.

— Еще бы, с такой-то охраной. Я вам угощение принесла в знак благодарности за вашу хорошую службу.

Эллинор вытащила из сумочки бутылку лучшего виски, что нашлось в их доме.

— Да вы что, графиня, нам на работе пить нельзя, граф вышвырнет нас, если узнает, — испуганно отозвался один из мужчин.

— Да вы же совсем чуть-чуть, и я, кстати, никому не скажу, — улыбнулась женщина. — Поймите, эта девушка очень нужна моей семье. Она нужна мне. И я хочу, чтобы вы делали свою работу по высшему разряду. Но я прекрасно понимаю, что любая работа может встать поперек горла, если не разбавлять ее чем-то приятным хоть иногда.

— Ну, если вы не скажете графу… — начал второй охранник, но запнулся, получив тычок от своего более боязливого коллеги.

— Конечно, не скажу. — Графиня великодушно улыбнулась и откупорила бутылку. — Есть у вас куда налить?

— Конечно!

— Ну, держите. А я проведаю нашу пленницу.

Эллинор открыли открыли дверь и пропустили внутрь.

Подвальная комната в этом доме была благоустроена. Не то, чтобы в ней стало уютно, но жить можно. Каменный пол устлан толстым ковром, так что ногам не холодно. Стены отделаны, как в обычной жилой комнате. Простая, но добротная мебель.

На широкой кровати сидела Эйва, обхватив колени руками. Увидев вошедшую Эллинор, она вскочила и вжалась в стену.

— Не бойся, я сегодня одна, — попыталась успокоить ее графиня Нильсон.

— Я не боюсь, но не желаю видеть вас, — с вызовом ответила девушка.

— Однако тебе придется потерпеть мое присутствие, — улыбнулась Эллинор и, приложив палец к губам, продолжила шепотом: — Я тебе кое-что покажу, а ты веди себя тихо и делай вид, что мы просто ведем будничную беседу, договорились?

Эйва с подозрением кивнула.

Эллинор вытащила из сумочки лист бумаги и дала прочитать Эйве план побега. Чем дальше по строкам продвигался взгляд графини Берг, тем шире раскрывались ее глаза от изумления.

— Ну что, милая, как ты тут? Не болит ничего? — спросила как ни в чем не бывало Эллинор.

— Все хорошо, кроме того, что я в плену, — ответила Эйва, не отрывая взгляда от листа бумаги.

— Мне очень жаль, дорогая, но так нужно. Ты сегодня ела? Ты должна хорошо питаться.

— Ела. Я хочу, чтобы мне дали возможность позвонить мужу.

— Боюсь, это невозможно, дорогая. Тебе остается только смириться с тем, что ты больше никогда не увидишься и не поговоришь с ним.

Эллинор еще около получаса поддерживала с Эйвой разговор, который не внушал охране никаких подозрений. А затем графиня поднялась и позвала Эйву с собой.

— Вы уверены, что они уже уснули? — спросила Эйва шепотом.

— Вне всякого сомнения.

Они подошли к двери, подождали с минуту, набираясь духу. Эйва отошла за дверь. Эллинор отворила ее и, выглянув наружу, с ужасом обнаружила одного из охранников бодрствующим. Два других мирно посапывали, прислонившись к стене. Между ними стояли стаканы и пустая бутылка из-под виски. Несколько секунд понадобилось госпоже Нильсон, чтобы заставить страх отступить в глубину сердца. Она вышла, прикрыла дверь и с улыбкой обратилась к мужчине:

— Что же это они, уснули, что ли?

Охранник — самый молодой и мускулистый из мужчин, с лицом простака — с мольбой взглянул на графиню.

— Умоляю, госпожа Нильсон, не говорите графу! Я уж уговаривал этих придурков остановиться, но они вылакали всю бутылку, дебилы! А мне теперь отдуваться за них! Госпожа, прошу, не выдавайте их, а то меня вместе с ними уволят!

— Ну что ты, что ты, я и не собиралась вас выдавать, я же сама угостила твоих друзей. И знаешь что, друг мой?

— Что? — с тревогой спросил мужчина, все так же с мольбой глядя на Эллинор.

— Лучше бы ты не был таким добросовестным работником и выпил вместе с товарищами, — с улыбкой произнесла графиня, а затем, наблюдая, как удивленно приподнимаются брови охранника, подошла к нему и, быстро вытащив из кармана маникюрные ножницы, воткнула ему в шею.

Охранник с хрипом стал сползать по стене на пол. Эллинор тихонько позвала Эйву, и они пошли по коридору. Поднявшись по ступеням, Нильсон приложила палец к губам и знаком напомнила, что Эйва должна подождать здесь.

Выйдя за дверь, Эллинор с улыбкой прошла на кухню. Нола — так звали любовницу ее мужа — сидела за столом, попивая кофе и листая журнал. Она так и не потрудилась сменить непристойный ночной наряд на что-то более подходящее для нынешнего времени суток.

— Надеюсь, ты пришла сказать, что уходишь, — не поднимая головы, сказала Нола.

— Да, ухожу. Пришла сказать тебе, что давно мечтала это сделать. — Графиня подошла к столу.

— Сделать что? — Шатенка непонимающе подняла взгляд.

Эллинор схватила кухонный нож и, не успела Нола ничего понять, вонзила в ее грудь.

— Вот это, — ответила Эллинор Нильсон. — Посмотрим, как ты в таком виде понравишься моему дорогому супругу. Ах, пеньюар испачкался, как жаль. Дорогая, наверное, вещь. Ведь мой муж других и не дарит.

Улыбка все это время не сходила с ее лица.

Эйва Берг томилась в заточении, изнемогая от страха за жизнь и будущее своего ребенка, за безопасность мужа. За собственную судьбу графиня так же переживала, но куда меньше, чем за тех, кому даровала свое сердце и любовь.