— Он, похоже, реально меня за сопливого пацана принимает. Странно... Вроде бы тертый калач и должен понимать, что остальные тоже не дураки, — хмыкал парень, продолжая анализировать только что состоявшийся разговор с Скуратовым. — В любом случае, ясно, что здесь тоже тупик. Пока я не стану для боярина своим «в доску», он мне не откроется. Значит, нужно стать своим... Начало вроде положено. Помогу ему с аналитикой. Заодно сам погляжу, что он там задумал...
И лишь поднявшись в свою комнату, Александр вспомнил те слова, которые боярин ему бросил напоследок. Только сейчас до него дошел их смысл.
— Мать-то вашу... Я же теперь гимназист! — парень растерянно опустился на кровать. — Он же сказал, что я возвращаюсь в гимназию! Ни хрена себе!
Новость была, честно говоря, так себе. Можно сказать даже, что проблемная. Здесь не надо было быть «пяти пядей во лбу», чтобы понимать, какие охренительные проблемы его ожидают в гимназии в новом качестве. Если обыкновенного уборщика никто не замечал. Может изредка кидали презрительные взгляды, но чаще просто смотрели, как на пустое место. Теперь же, он идет туда полноправным гимназистом, фактически мишенью для зазнавшихся аристократических отпрысков. Ведь, ни для кого теперь ни секрет, что он обычный незнатный парень с улицы. Наверняка бензинчика в огонь плеснет и Салтыков-младший, наверняка, сделающий все, чтобы «утопить» парня. Сто процентов, тот ничего не забыл и ничего не простил. Такие удавятся, но отомстят рано или поздно. А сколько там еще учится таких уродов?
— Б...ь, там же все маги! Большинство, если не все, то огнем кидаются, то кислотой плюются, то могут создать маленький тайфун. Что я им в ответ, нормы из уголовного кодекса читать буду?! Илитпритащу с собой пистолет, чтобы отстреливать всех подряд?! Меня же в землю там вколотят, — сокрушался Александр, пытаясь найти приемлемый выход из той ситуации, в которую попал. — В первый же день... Хотя... Если только я...
Его мозг, работавший в форсажном режиме, все же нашел выход, поразительный в своей простоте и оригинальности. Он даже присвистнул, не понимая, почему ему это сразу же не пришло в голову.
— Магию же запрещено использовать на территории гимназии, а вот про старый добрый мордобой я ничего такого не слышал, — коварная улыбка заплясала на его губах. Перед глазами тут же предстала картинка, как он дает какого-нибудь нахалу и наглецу смачную оплеуху. — Хм, а почему оплеуху? Ха-ха-ха! Лучше прямой правой. Хороший удар в нос точно объяснит все лучше всяких слов.
Внезапно повеселев, парень вскочил с кровати и, резко выдохнув, ударил в стену. Конечно, дурачился и бил не в полную силу. Что он придурок что ли себя калечить?! Однако получившийся результат оказался совершенно не тот, на который он рассчитывал.
— Вот же бляха муха.., — Александр удивленно уставился на внушительных размеров отверстие в стене, из которой торчали раскуроченные остатки панелей из красного дерева. И где-то в самой глубине поблескивал пластобетон. — Б...ь, стену проломил!
Отряхнув с кулака пыль и остатки дерева, он поднес его к лицу и стал внимательно рассматривать. По всему, получалось, что та дополнительная доза сыворотки, которую он ввел себе еще в лаборатории Карпова, еще больше усилила эффект от прошлого приема. Укрепление его тела продолжилось, что проявлялось не сразу. Видно, он довольно быстро привыкал к своим возможностям и не сразу воспринимал их.
— Ну-ка, ну-ка.., — пробормотал он, снимая футболку и подходя к зеркалу. Естественно, он и раньше видел окрепшие мышцы, чувствовал уплотнившуюся кожу. Только сейчас Александр смотрел на все это уже совсем «другими глазами», целенаправленно выискивая произошедшие изменения. — Определённо меня постепенно разносит, — отметил разворот плеч, укрупнившиеся бицепсы, определившиеся грудные мышцы. — Нужно, как можно скорее, оценить то, что получается. Изменения явно происходят быстрее, чем нужно. Как бы это мне боком не вышло. Похоже, придется обновлять гардероб и носить более свободную одежду. Пусть на мне лучше все висит мешком...
-//-//-
Этот учебный день начался, как и обычно. Все было совершенно спокойно, буднично. Не происходило никаких эксцессов и конфликтов. Все занимались своим делом: гимназисты учились, педагоги учили, техники убирались и следили за порядком.
Именно так все продолжалось до того самого момента, когда у старшего управляющего Императорской Николаевской Московской гимназией завибрировал коммуникатор. Он едва только бросил взгляд на руку, как тут же окаменел. Высветившийся там номер бы явно не из простых.
— Так... Так..., — мужчина, потирая внезапно заколовшую грудину, тут же понесся в свой кабинет. Благо был не далеко. Разговор с такими серьезный людьми никак нельзя проводить где попало. А звонивший, боярин Салтыков, имперский министр тяжелой промышленности и один из главных меценатов гимназии, как раз и был из этой самой когорты серьезных людей. С таким нужно было не просто разговаривать, а слушать и слушать очень внимательно. — Да, да, я вас слушаю Еремей Ефграфович! Добрый день! Очень рад, очень, вас слышать... Что, что говорите, конечно рад?
Лицо Рудольфа Альбертовича за время разговора менялось не единожды: оно то краснело, то бледнело, то приобретало какой-то странный сероватый оттенок. Честно говоря, разговор больше напоминал монолог, во время которого старший управляющий больше поддакивал в нужных местах или издавал звук, некоторым образом напоминающий одобрение.
— Вы что, Еремей Ефграфович?! Как вы можете так говорить? Какие могут возникнуть проблемы?! — наконец, подал он голос, в котором можно было даже уловить нотки возмущения. Конечно, степень возмущения была ровно такой, чтобы никоим разом не обидеть очень уважаемого собеседника. — Все будет в полном порядке! Мы обязательно примем нашего нового гимназиста! Абсолютно уверен, что никаких проблем не возникнет! — мужчина вытянулся во весь рост, представая едва не солдатом на плацу. — Можете быть спокойны! Все будет хорошо! Мы очень рады... Я очень рад... Благодарю вас... Конечно, взаимно...
Голос боярина в коммуникаторе уже давно затих, но Рудольф Альбертович все еще продолжал стоять по «стойке смирно». Наконец, он отмер. Осторожно снял коммуникатор с руки и положил его на край стола, держа его так, словно это была очень и очень опасная вещь. Затем нажал кнопку на селекторе, вызывая своего секретаря.
— Анна Петровна... гм..., — голос его неожиданно «дал петуха». — Вы слышите? Да, да, это я. Все у меня хорошо с голосом. Так... Подготовьте, пожалуйста, документы на нового ученика. Это Соколов Максим Александрович. Что? Кто наш уборщик?! Вы оглохли там? Забудьте это слово навсегда! Это не уборщик, а наш новый ученик! Вам ясно! Ваше дело готовить документы, а не рот раскрывать! — рявкнул покрасневший мужнина, стукнув по столу кулаком. — Ясно вам?
Накричав на секретаршу, он плюхнулся на стул. Дрожащими руками сначала ослабил галстук, а через мгновение и вовсе снял его. Так немного посидев, вроде пришел в себя.
— Дерьм..., — он попытался было выругаться, но сразу же умолк. Нервно задергал по сторонам головой. Не дай Бог, кто-то услышал! Стыда потом не оберешься. Он ведь старший управляющий Николаевской Императорской Московской гимназии! — Что это я... Все нормально. Все будет нормально. У нас же все подготовлено, все отработано. Или нет?
Задумавшись ненадолго, мужчина некоторое время рассматривал противоположную стенку. Прикидывал, что он мог ещё предпринять.
— ...Подумать только, в нашей гимназии будет учиться чистильщик сортиров. Ой, -встревоженно ёкнул он, вновь оглядевшись по сторонам. Нехорошее у него вырвалось слово, очень опасное. Ведь, теперь нет никакого уборщика, а есть новоиспеченный боярыч из очень древнего рода. Забудь нужно эту историю, как страшный сон. Мужчина даже несколько раз стукнул себя по губам, словно наказывал за нехорошее слово. — Да уж, приватности судьбы.... Сегодня ты чистишь боярские сортиры, а завтра туда ходишь на полном основании.
