Юстиниана восприняла ее выкрик буквально.

– Погляди, Хеля. – Она наклонилась к замочной скважине.

В щели торчал обломок ключа. Хельга на секунду задумалась и в следующий момент попыталась высадить тяжелую дверь плечом.

Юстиниана пошарила в дорожном мешке подруги и вытащила оттуда флакон с благовониями, салфетку и щипчики для ногтей.

– Хеля, ты очень дорожишь этими вещами? – спросила Юстиниана тяжело дышащую, раскрасневшуюся подругу.

– Ну как тебе сказать... – начала Хельга.

– Ясно. – Юстиниана сгребла свою добычу в кучку поближе к двери. – Если этот ключ вставили в замок, значит, он по крайней мере близок к соответствию, просто что-то помешало…

Хельга с интересом смотрела, как Юстиниана по стеклянной палочке вливает драгоценное благовонное масло в чрево замка. Затем подруга немилосердно разорвала тончайший платок на две части: одной вытерла ненужное масло с обломка ключа, а вторую намотала на него и ухватилась щипчиками, сминая их тончайшие лезвия. Юстиниана покачала ключ, и, наконец отщелкнув, тот поддался и провернулся в замке.

– Ах вот как! – проговорила Юстиниана.

– Что «как»? – переспросила ее Хельга.

– Ключ родной, просто тот, кто закрывал дверь, не знал, что у этого замка нет второго оборота. Силы у него достаточно, а вот информации об этом замке не было. Он спешил.

Хельга осторожно толкнула тяжелую дверь, и девушки замерли на пороге. Их взорам предстало ужасное зрелище.

На операционном столе в мертвенно-фиолетовом свете лежало растерзанное тело Расты. Золотым каскадом спадали белокурые волосы, а по беспомощно упавшей руке тянулась тонкая красная линия.

Лужи запекшейся крови нелепыми черными озерами окружали стол. В одну из них некто неосторожно наступил, и отпечатки подошв его обуви обозначили передвижения вероятного убийцы.

На столе, куда вели кровавые отпечатки, еще дымился дневник Расты, точнее, то, что от него осталось. Хриплым голосом Хельга пояснила:

– Заклятие… заклятие на открывание. Если посторонний захочет открыть дневник без ведома хозяйки, текст испепелится.

Юстиниана осмотрела несчастную:

– Она умирала долго.

– Ее пытали, – догадалась Хельга.

– Желанный гость, – показала на сервированный вечерний столик в углу лаборатории Юстиниана.

Девушки, как мозаику, собирали картину ночной трагедии.

– Смотри! – Юстиниана указала на кушетку и почти скинутый плед. – Гость запоздал, причем на довольно-таки большой срок. Она приготовилась к встрече, но его все не было, и Раста легла спать.

– Бедняжка! – воскликнула Хельга. – Вот откуда этот плед… Все было посвящено науке, она даже не уходила домой, чтобы не тратить время. Тут и проходила вся ее жизнь. Эта холодная кушетка...

– Чем этот гость, – продолжила Юстиниана, – мог ее так очаровать, чтобы она пустила его в святая святых – свою лабораторию?

– Только одно: знания и ум. Иначе бы они встретились в другом месте. И все-таки встреча носила романтический характер, по крайней мере, с ее стороны, – указала Хельга на обрывки халатика.

– И он имитировал личную заинтересованность с помощью весьма изысканного букета. – Юстиниана подошла к вазе с охапкой роскошных розовато-белых цветов, источающих нежнейший аромат. Аромат, который ни с чем не спутаешь.

– Эти цветы – из того, чужого мира? – предположила Хельга. – Я уже когда-то их видела…

– Эти цветы – пионы. Они родом из того мира, где Сати вершил свои дела, – пояснила Юстиниана.

После непродолжительных поисков в дальних уголках памяти Хельге удалось восстановить в памяти тот момент, когда она впервые вдохнула этот незабываемый аромат. Это был праздник летнего солнцестояния, один из немногих, которые разрешалось праздновать в стенах монастыря. Как Хельга узнала позже, он совпадал с днем рождения самой настоятельницы.

…Подруги тогда учились на младших курсах, а настоятельница всегда уделяла малышам больше внимания, отслеживая развитие их магических способностей. В тот день Хельга и Юстинна собирались сказаться больными, чтобы, пользуясь всеобщим празднованием, заняться более интересными делами. А именно: продолжить исследование подземных ходов под монастырем.

Хельга постучала в кабинет настоятельницы, зажав в руке направление целителя.

– Войдите! – Довольство в голосе начальницы не смогла скрыть даже закрытая дверь.

Хельга вошла, и в нос тут же ударил чудесный аромат, отдаленно напоминающий розы, но совершенно неповторимый. Настоятель монастыря как раз ставил чудесный букет в огромную, соответственно букету, вазу. Хельга молча подала настоятельнице бумагу, та принялась изучать корявый почерк целителя.

– Еще раз с днем рождения, – поцеловал настоятель руку своей напарнице, управившись с букетом. – Встретимся на празднике.

Настоятельница кивнула, не отрывая взора от бумаги, отец Хельги, очень довольный собой, вышел, прикрыв дверь…

Полазить по подземельям девчонкам тогда не удалось, настоятельница быстро раскусила их авантюрную идею с мнимыми заболеваниями, но сейчас это было не главное. Хельга точно поняла, кто был ночным гостем Расты.

– Неужели это мой отец?

– Отец?

– Много лет назад меня поразил этот незнакомый аромат. В день рождения настоятельницы отец подарил ей такой же букет… Он расскажет мне все! Немедленно! – Хельга выхватила из вазы один цветок и выбежала прочь.

Юстиниана с грустью посмотрела, как два оставшихся цветка скрестили бледно-зеленые стебли, словно ставя крест на еще не отцветшей жизни, которую на мгновение озарили своей обманчивой нежностью.

Юстиниана еще раз обошла лабораторию, пытаясь понять, что именно искал гость, что он нашел и что ему помешало.

Судя по следам, это был крупный мужчина с тяжелой поступью. На столике низкокалорийные лакомства – значит, он, скорее всего, обременен лишним весом. Мало похоже на настоятеля. Незнакомец спешил… В любом случае он не стал тратить время на угощение. Вот здесь гость впервые напал на Расту. Опрокинутые штативы и горшочки с растениями указывали на место борьбы. Раста не успела воспользоваться никакой защитой. Убийца легко затащил свою жертву на стол, пристегнул ее ремнями и…

Юстиниана с ужасом осознала, как долго держалась эта хрупкая, беззащитная исследовательница, не раскрывая тайну, стоившую ей жизни.

Ее терзал опытный садист, терзал, не оставляя шанса выжить. Но не было ни одного умерщвляющего повреждения. Значит, смерть Расты была также внезапной и для убийцы. Значит, она не сказала ему того, что он у нее выпытывал. Сердце бедняжки остановилось, прервав жестокие пытки.

Вот он, судя по кровавым отпечаткам ладоней, даже попытался ее реанимировать. Ладони широкие. Нет, это не руки настоятеля. У того узкая аристократичная кисть.

Убийца, потеряв допрашиваемую, занервничал, его движения стали торопливы и хаотичны. Пытаясь вернуть Расту к жизни, отвлекшись, он, вероятно, и наступил в кровавую лужу. С этого момента его следы стали визуально очерчены.

Вот он у полок с книгами. Там ничто не привлекло его внимания. Он даже ничего не тронул. И, находясь здесь, он заметил лежащий буквально на виду дневник. Открыл его. Наверняка сам себя ругал за спешку... Мог бы догадаться, что такие вещи вряд ли оставят без защиты. Вспышка на мгновение его ослепила. Судя по нагару, даже могла обжечь. Вот полудуги от места, куда он поставил ладони. Обе ладони…

Юстиниана на секунду задумалась.

Значит, текст на двух страницах он все же успел увидеть. И если память у него достаточно хорошая, кое-что мог ухватить. Вопрос: что? Судя по обгоревшему корешку, это середина тетради. Юстиниана наморщила лоб, припоминая, как вчера сидела Раста, фиксируя события, описываемые Хельгой.

Да, пожалуй, дневник был раскрыт на середине. Значит, интерес гостя может иметь непосредственное отношение к Хельге и Юстинне.

– Он ушел, потому что уже светало, – заключила девушка.

Гость пришел поздно и натолкнулся на непреклонность и стойкость Расты, которой от нее не ожидал. Он надеялся, что исследовательница сама похвастается удачей с перемещением Хельги. Там, у стойки с растениями, когда еще не были скинуты маски, он спросил Расту об эксперименте и получил категоричный отказ поделиться информацией. Это буквально взбесило его…