Хель мрачно кивнула.

— Более того, все оказалось настолько серьезно, что были задеты несколько соседних реальностей. Алив заблокировала мир, и теперь мы пытаемся исправить то, что наворотили.

Крис, уловив подтекст, тут же уточнил:

— И в чем проблема?

— Три времени — опорные точки. Три создания, для которых эта реальность родная и которые сделали нечто важное для нее. Одно место — сердце мира, куда они должны прийти и сделать выбор. Видите ли, есть только два пути: либо оставить все, как есть, и заняться срочной эвакуацией. Либо разрезать нити, которыми были сшиты повторяющиеся отрезки, и позволить Времени самому заполнить пробелы.

— Разве выбор не однозначен? — усомнилась Юля.

Ответил почему-то Лад.

— Насколько я понял, все петли связаны с вами… кто-то может просто не родиться на свет. Кто-то — не встретиться. И еще сотни затронутых и измененных судеб. А что самое отвратительное: память-то Время, может, скорректирует, но сердце все равно будет болеть. Всю жизнь идти, оглядываясь и понимая, что должно быть иначе, что рядом не хватает кого-то очень важного, что ты уже проживал это. Не оставляющее чувство дежавю. Врагу бы не пожелал.

— А еще неизвестно, где сердце мира, — глухо произнесла Хель. — Не мы с Алив его творцы. Еще одна ложь… Рыжая кое-что не поделила с теми, кто жил здесь раньше, и их приговорили к уничтожению. Уже после, когда дома и дороги превратились в пыль и песок, деревья проросли сквозь камни, а память ушла в землю, мы привели сюда новых людей.

Все замолчали.

Юля, прикусив губу, едва удерживалась от крика. Судя по тому, как Крис рядом сжал кулаки, он тоже был на грани. Даже Бриан побледнел. Он ведь также оказался привязан к одной из временных петель. И хуже всего было понимание, что Хель бы так и молчала, выжидая удобного момента и решения, которое было бы выгодно ей. Если бы не Лад — они узнали бы обо всем в последний момент, когда времени выбирать и думать уже не осталось бы.

— Оррен? — уточнил Кристиан.

— О-да, ему предстоит самое сложное — направить Время по выбранному пути. Так уж получилось, что целый мир оказался в зависимости от одного простого человека.

— Маришка? — только спросила Юльтиниэль.

Убийца кивнула.

— Она в будущем. И знаешь, мне жаль ее. Но именно эта девочка вернула древнюю магию, заговорив со стихией. Пусть пока это умеет только Маришка, но если реальность удастся сохранить, многие новые поколения магов услышат голоса огня, ветра, камнепада… Это было бы прекрасно.

— Я? — Юля приготовилась к еще одному кивку, но Хель криво улыбнувшись, указала на императора:

— Он. Для тебя этот мир родной лишь наполовину.

— И что делать? — Бриан перешел к практической части их проблемы.

— Искать сердце мира и надеяться, что Алив также расскажет Оррену правду, чуть раньше, чем мы запланировали, — сухо сообщила Убийца.

Лад уже открыл рот, чтобы резюмировать все выше сказанное, как из ниоткуда, едва не наступив на Хель, вышла молодая женщина с рюкзаком за спиной и с большой спортивной сумкой через плечо, которую неизвестная тут же бухнула на пол.

— Ого! — удивилась гостья, с удивлением разглядывая собравшуюся компанию. — День добрый! А я… это…

Юлька, всмотревшись в лицо женщины и увидев знакомые черты, подскочила как ужаленная и бросилась к ней, пока Хель не успела что-нибудь натворить.

— Юлия! Дочь Василия, верно?

Гостья широко улыбнулась.

— Вы знаете папу? Значит, я по адресу! А где он?

Итак, их мир умирал.

Эта мысль была проста и понятна. С ней Маришка смирилась достаточно быстро и теперь уже более обстоятельно обдумывала, почему жители, вместо того, чтобы, объединившись, спасти свой дом, старательно его разваливали.

Первая причина была очевидна: самых перспективных и праведных творцы забрали с собой, оставив здесь тех, кто не представлял никакого интереса. Увы, на восемьдесят процентов получившийся контингент состоял из личностей преступных и асоциальных. Они не умели работать коллективно, жили по принципу «умирать так с музыкой», а потому плевали на грядущий конец света с высокой колокольни.

Вторую причину подсказал Лад. Магия уходила; утекала сквозь пробоины в Хаос. Те, кто обладали даром, понимали, что на всех оставшихся волшебства не хватит, и пытались устранить менее удачливых сородичей, будто пауки в банке.

В общем и целом, это было логично…

Третью причину озвучил Крис: мир разрушался в прямом смысле. От некогда большой планеты сейчас оставались жалкие гектары северо-западной части Лирии. Все остальное уже исчезло. А вот тех самых — ненужных — личностей оставалось чуть больше, чем мог вместить в себя кусочек реальности. По прогнозам существовать ему оставалось два — три века (для Множественной Вселенной — ничтожные секунды, для обычных людей — целая жизнь). Так что каждый надеялся дожить свой срок в уютном домике, а не раствориться в Хаосе.

В итоге картина вырисовывалась удручающая.

Кристиан вместе со своими людьми кое-как защищал остатки земель. С севера наступали сбившиеся в стаю маги, которые считали, что последний Лит (со своим чудовищным резервом) забирает себе столько силы, сколько хватило бы паре десятков полноценных магов. А потому императора необходимо как можно быстрее устранить.

С юга подбирались остатки эольцев и беглецов из других стран. В их числе даже парочка шаманов с соседнего континента.

— И какой план? — опасливо уточнила девушка, устраиваясь на ночлег в палатке Криса и Лада.

Собственно, ночевки с императором были делом привычным. Хотя обычно компания состояла из большего количества друзей, а сам Кристиан шел бесплатным приложением к Юльке. Бывшего творца девушка слегка опасалась, не зная, что от него ждать. Правда, если Крис ему доверял, то и ей полагалось расслабиться, но все равно девушке было неуютно и стыдно.

Кстати, в самом лагере, что удивительно, появление более юной версии Маришки восприняли вполне благосклонно. Хотя, скорее, люди настолько устали сражаться за свои жизни, что уже не было сил удивляться.

Повозившись и плотнее закутавшись в тонкое покрывало, Маришка уставилась в темный тканевый полог.

— Выживать, — посоветовал Лад, — по возможности, конечно.

— Не слушай его, — Крис, кажется, усмехнулся: — Эта возня касается только нас. У тебя есть более важная задача — понять, как не допустить всего…

Мужчина сделал паузу, пытаясь подобрать цензурный аналог чуть не сорвавшегося с языка определения, и тут же переключился на следующую мысль.

— Так что лучше ты говори, что нужно делать, а мы как-нибудь подстроимся.

— И то верно, — неловко заворочался Лад, пихнув Маришку локтем в бок и поспешно извинившись.

— Еще бы я знала, — вздохнула девушка. — Как это по-творцовски: закинуть непонятно куда и непонятно зачем, но обязательно срочно и важно!

Император злорадно рассмеялся. Лад, наоборот, обиженно фыркнул, словно огромный кот:

— Как это по-человечески: считать, что высшая сила должна сделать за тебя всю работу, а потом еще и обвиняете ее в жестокости и равнодушии.

— А почему нет? — искренне изумилась девушка. — Мы же не заставляем младенцев с первых минут жизни говорить или выполнять тяжелый физический труд? Они просто не способны на это. И, к тому же, то, что займет у ребенка не один час, взрослый может сделать за несколько минут.

— Логично, — легко согласился Лад: — только вы не дети, а творцы не взрослые. Мы два совершенно разных вида. И любое прямое вмешательство разрушило бы ваш мир вернее, чем прорыв Хаоса. Поверь, Риш, если тебя сюда закинули, значит, Хель и Алив заинтересованы в том, чтобы вытащить наши задницы из этого болота и спасти мир. Шанс есть.

Маришка, зная, что в темноте ее лица никто не видит, скорчила рожу, выразив весь скептицизм относительно планов Хель и Алив, однако спорить не стала: