– Прямо апокалипсис какой-то, – все так же испуганно сказал Иванушка, одновременно с ужасом и отвращением обозревая черные, оплывшие от жара автомобильные останки и горелые куски человеческой плоти.

– Ладно, ладно, возьми себя в руки! – прикрикнул на него Дружников, сжимавший в объятиях беспомощного, стонущего Вальку. – Нам выбираться надо отсюда. А Вальку надо в больницу… Черт, и как назло на дороге ну ни одной машины! – Дружников в сердцах выругался матерно и длинно.

Валька болел долго. Без малого месяц. Лежал он не в больнице, а дома, на Комсомольском проспекте. Над ним хлопотали мама и беспокойный Барсуков, подробностей Валька им не сообщил и другим запретил распространяться на эту тему. Произошла авария и довольно. От врачебной помощи Валька тоже отказался, еще по дороге в Каляев объяснив через силу Дружникову, что это бесполезно.

Дружников, когда был в Москве, навещал его ежедневно, то и дело звонила Аня, и дважды заходила, преодолев явную неблагожелательность со стороны Людмилы Ростиславовны. Зачастил к ложу страждущего и Зуля, ему Валька ничего пересказывать не стал, Матвеев и не имел в том нужды. Сразу дал понять, что знает, в чем дело, подробности он слышал, об остальном догадался сам. Вид у Матвеева был скорбный и сочувствующий, но для Вальки необременительный. Все же хорошо, что есть на свете человек, который ведает о твоих тайных делах, но лично не имеет к ним ровно никакого отношения. Кроме того, Матвеев как бы случайно обмолвился в разговоре, что Валька, на его взгляд, поступил единственно правильно. Но, уже выздоравливая, основные беседы Валька вел совсем не с ним, а с Дружниковым.

Тот чувствовал – Вальку гложет некий червь, ищущий выхода, и охотно помогал червю выбраться наружу. К тому же Дружникову было и любопытно и важно собрать как можно больше сокровенных знаний о своем дорогом и опасном друге.

Пока Валька мучительно долго приходил в себя, заседание совета директоров на заводе уже прошло. «Дом будущего» получил обещанные три места, но из-за Валькиного вынужденного отсутствия, в совет его избрать заочно не смогли. Так, кроме Дружникова, временно в правление вошли господа Каркуша и Квитницкий. Но Дружников клятвенно заверил Вальку, что весьма скоро он, как новый генеральный, Вальку введет в совет. Валька лишь отмахнулся, проворчав, что все это его волнует мало.

– Ну, не скажи. Пара мест в совете нам бы не помешала. И хорошо бы акций выкупить побольше, хотя бы блокирующий пакет. Вот поправишься, тогда займемся вместе, – определил свои будущие планы Дружников.

– Скорей бы, – вздохнул Валька, – в этот раз что-то особенно больно и тяжело.

– А раньше как было? – осторожно поинтересовался Дружников.

– Раньше? Тоже приходилось несладко. Да ведь стену-то я никогда еще так резко не проходил. Может, поэтому мне настолько плохо. Смешно, но раскаяния я почти не чувствую, хотя и должен.

– Брось, какое там раскаяние. Между прочим, спасибо, ты мне жизнь спас. И от Каркуши спасибо. Хотя он, само собой, не знает, кому обязан. Но, думаю, если б знал, то тоже бы благодарил.

Они немного помолчали. Потом Дружников сказал, уже о другом:

– Знаешь, это и в самом деле был метеорит. Все кругом считают, нам неслыханно повезло. Одни шанс из миллиарда. А мента-то ты за что угробил? Он, конечно, ссыкливый козел, но все же…

– Это не совсем я. Видишь ли, черный вихрь, он действует самостоятельно, хотя и в рамках. Я ведь уже рассказывал: он намеренно старается захватить и погубить как можно больше живого. Просто попросить обезвредить их я не мог. Стену возможно пройти только со смертоубийственными пожеланиями. И никаких полумер. А тот сержант? Я, знаешь ли, просил уничтожить «подонков с оружием». Не уточняя. Сам понимаешь, времени не было. Вот вихрь и исполнил все нарочно и буквально. У сержанта был пистолет…И все мы в чем-то подонки.

– Тогда понятно. Значит, если бы у нас было оружие…

– Если бы у Каркуши было оружие! – перебил его Валька. – Я же объяснял уже, что лично ты никаким вихрям не доступен. Ты можешь пострадать только в естественном ходе событий, но и тут тебя прикрывает твоя паутина удачи. И, насколько могу, я. Пока паутина не окрепнет совсем, а дальше ты все сможешь и без меня. Да ты и сам знаешь.

– Без тебя мне ничего не нужно, – на всякий случай патетично возразил Дружников. – Но вдруг бы вихрь уничтожил и тебя?

– Этого я точно знать не могу. Но, думаю, что нет. Видишь ли, ему это невыгодно. Лишь я могу выпустить его на волю. Так зачем рубить сук, на котором сидишь?

Они еще обсудили многое. Дружников описывал Вальке торжество в заводоуправлении Мухогорска по поводу выборов и его собственного назначения Генеральным директором ГОКа, кто приезжал, да что говорил. Рассказал, что мероприятие посетил и Вербицкий, но положение свое не афишировал, однако, с Беляевыми он каким-то образом связан и даже очень. Сам же Геннадий Петрович как тайный и основной пайщик одного из крупнейших сталелитейных заводов в области теперь, можно сказать, им сосед. И по-соседски же советует Дружникову и Вальке первым делом организовать выборы мэра Мухогорска, чтобы посадить в кресло городничего непременно своего конфидента. Он, Дружников, уже и человечка присмотрел. Некоего Извозчикова Аскольда Вадимовича, отставного подполковника армейского спецназа, народного героя не у дел, не особо мозговитого, но, к счастью, сильно пьющего. Правда, с выборами спешки нет, вот поправится Валька, только тогда, чтоб излишне не тратиться на подкуп и устранение конкурентов.

– Дел невпроворот. Мотаюсь, как стекляшка в калейдоскопе. От Мухогорска до Москвы и обратно. Кажется, кругом одни самолеты и аэровокзалы, а больше и нету ничего. Как у Райкина: сел, встал, Новый Год, – устало жаловался Вальке похудевший и еще более пострашневший от недосыпания Дружников. – Да ты лежи, лежи, я не в том смысле. И вообще, в следующую пятницу рано утречком мы с тобой улетаем в Милан, врач разрешил. Я уж и визы получил.

– Зачем это? – удивился Валька и сел в кровати.

– Зачем, зачем. Затем! Для поправки здоровья. Ты когда-нибудь на горных лыжах катался? Нет? Вот и я нет. От Милана на машине доедем до Кортина-д'Ампеццо, курорт такой в Альпах, там и отдохнем. Я с тобой, правда, лишь до понедельника побуду, и назад. А твой тур на две недели оплачен, хочешь, катайся, хочешь, так ходи. Смотри на горы, воздухом дыши.

– Да у меня и лыж-то нет. Ни горных, никаких. Старые, школьные, мама давно на свалку снесла, – посетовал с сожалением Валька.

– Дурья башка, там все напрокат дают. И лыжи, и ботинки. А не желаешь напрокат, так там и магазины есть. Не то, что в Москве. Захочешь, купишь лыжи, а захочешь – санки. Хоть вертолет. Европа-а, – заключил Дружников с протяжным уважением.

В Кортина и в самом деле поехали. Вальке было досадно только, что с ними нет Ани, но он и понимал, что лететь на пару дней для Валькиного устройства ей бессмысленно, а оставаться на две недели никак невозможно, пускай из лучших побуждений. Она ведь давно не его девушка.

В горах Вальке сразу понравилось. За границей до сих пор он ни разу не был. Даже на пресловутый Кипр не удосужился выбраться. И теперь предавался новым для себя впечатлениям. На Альпы Валька взирал с восторгом, на иностранцев с любопытством.

Лыжи и впрямь давали напрокат и какие угодно. Хоть самые престижные и дорогие марки. Зато пришлось прикупить очки, комбинезоны и куртки. Но и покупки были Вальке в удовольствие. До сих пор он, мало сознававший свое материальное благополучие, не очень-то и представлял насколько оно велико. А оказывается он, Валька, может купить, не задумываясь все, что угодно, даже на дорогостоящем, европейском курорте. И Вальке, как обычно, от собственного достатка стало стыдно. Но тут же он вспомнил, что они с Дружниковым почти достигли своей цели и вот-вот начнут благодетельствовать стране и населению хотя бы в возможностях Мухогорского завода, и Валька очень скоро отработает все, что сверх меры истратит на собственную персону.