Несмотря на то что фонтаны пышно украшены золотом и лазурью, никто не посмеет тебе даже слово сказать, будь ты хоть последний бродяга. Это священное правило оазиса – принимать всех. Иначе этот источник жизни может постигнуть горькая участь нескольких оазисов древности. Как только за воду надумывали брать деньги, источники покидали свое русло и оазисы, невзирая на все мольбы и попытки раскопать родник, исчезали. Не более чем через неделю оазисы стирались полностью, погребенные красными песками пустыни.
Тимур видел, как мимолетное счастье охватило всех его спутников. Юстиниана будто изнутри светилась и впервые с того момента, как он увидел ее, не скрывала радости, умиляясь маленьким зверушкам и благоуханным цветам. Наконец девушка купила себе большой поднос с вишней и съела ее столько, сколько не едала в целом за время их похода.
Нерк буквально летал, принося Юсте всевозможные мелочи, чтобы заслужить внимание и улыбку. То заколка, то духи, то восхитительное шелковое платье. К досаде Тимура, Нерк так умело вручал подарки, что Юстиниана не находила возможности отказаться. Вот эту замечательную заколку ему, видите ли, дали в довесок к кинжалу и перевязи, которые он покупал для себя, а платье вообще взял потому, что «у купца не нашлось сдачи». Этот нетопырь принял облик белоснежного голубя! Он ворковал, ворковал, ворковал… И оказывался знатоком буквально во всем. И духи, и музыка, и украшения. А когда он решил притащить Юстиниане пушистого белого котенка, цена которого здесь превышала стоимость трех милительских жеребцов, то соблаговолил поинтересоваться заранее, хочет ли девушка такого зверька. Предлог был невиннейше благовидным:
– Я шел сейчас мимо арыка и увидел, что какой-то мужчина собирается топить котят. Я спросил, не может ли он оставить мне одного, и вот поспешил к вам, моя прекрасная Юстиниана, узнать, не захочется ли вам приютить это милое создание.
Тимур едва не выругался, но с неменьшим изяществом предупредил:
– Не забываете ли вы, уважаемый, что именно эта порода котят предпочитает всем другим лакомствам летучих мышей? А на переходе, который нам еще предстоит, вам придется иногда принимать свой истинный облик.
Нерк задохнулся от возмущения, но этот оазис и в самом деле усыпил его восприятие реальности: он совершенно забыл о том, что им предстоит дальнейший поход. Нерк не успел ответить, как Тимур продолжил:
– Давайте все-таки обрастать кошками и прочим барахлом мы будем после того, как выполним задание.
– Но котенка же утопят! – со слезами в голосе прошептала Юстиниана.
– Не утопят! Наш благородный вампир договорится с хозяином котенка, – успокоил ее Тимур и строго посмотрел на Нерка: – И если котенок напьется воды, он на обратном пути выпьет из его хозяина всю кровь. Правда, Нерк?
Нерк, обескураженный таким натиском, неожиданно для себя самым дурацким образом подтвердил слова Тимура:
– Правда!
Но тут же спохватился и исправил свою оплошность, поспешив успокоить Юстиниану:
– Конечно, я с ним договорюсь, чтобы не топил котенка, а подержал его у себя до нашего возвращения.
А про себя с досадой подумал: «И верно из-за любви глупеют».
Тимур отдал приказ собираться, чтобы на рассвете покинуть эту пустынную жемчужину. Он знал, что хотя оазис и реальность, но счастье в нем кратковременно, как мираж. День-другой – и ты привыкаешь к его краскам. Потом начинает раздражать шум и суета бесконечной торговли, да и торговцы быстро узнают тебя и ты становишься для них помехой. Ибо то, что тебя интересовало, ты уже купил и теперь таскаешься по улицам из праздности и только заслоняешь товар от вновь прибывших. Здесь все проездом, кроме разносчиков воды. И купцы, и путешественники рано или поздно собираются в путь.
Рог, уже бывавший в этих краях, одобрил решение командира:
– И правильно. Этот оазис только расслабляет людей.
Но, видя, как расцвела Юстиниана, Нерк упросил Тимура подарить еще один день счастья. Тот нехотя согласился.
Юстиниана в сопровождении Рома и вечного добровольца Лаза пошла прогуляться, прощаясь с узкими, увитыми гроздями ярких цветов улочками города. Она остановилась у термальных бань. Был женский день. Оставив в тени стыдливой мимозы дремать разморенных воинов, девушка вошла в храм чистоты и блаженства.
Лучи солнца переливались по разноцветным стеклышкам витражей, и радужные зайчики дрожали на голубой воде и мозаичном полу. Юстиниана лежала на теплых плитках, выложенных смальтой. Она в задумчивости водила пальцем по витиеватому узору орнамента. Тончайшие трубочки внутри плит несли по ним горячую термальную воду. В центре бассейна бил небольшой фонтан – это из глубин земли поднималась минеральная вода, создавшая это удивительное животворное тепло. Когда Юстиниана погрузилась в бассейн, ее кожа покрылась мельчайшими пузырьками и засияла серебряным свечением. Девушки, служившие в банях, прошли вокруг бассейна с большими подносами, осыпая пол и воду розовыми лепестками. Насладившись чудом омовения, Юстиниана вышла из воды и обернулась мохнатой простыней. Она села на край бассейна, погрузила ступни в воду и, почувствовав себя счастливой, закрыла глаза.
Зато наверху, под самым потолком, прижавшись друг к дружке, как нахохлившиеся воробушки, во все глаза глядели на купающихся женщин мальчишки.
Они смотрели через щелочки разноцветных стеклышек, затаив дыхание, но кто-то вспугнул их. Вмиг встрепенувшись, воробышки слетели со своих жердочек. Сердито чирикая, они покинули наблюдательный пост, уступив место свирепому дядьке, который беззастенчиво занял их наблюдательный пункт. Его острый взгляд был устремлен к ничего не подозревающей, нежащейся в благодатном паре Юстиниане.
К разомлевшей девушке подошла одна из служанок, теперь в ее руках тоже был поднос, но не с лепестками, а с высоким кувшином и маленькой чашечкой.
– Вы желаете бодрящий напиток, госпожа?
– Да, хорошо, – томно потянулась Юста.
Девушка налила из кувшина в чашечку темную жидкость и оставила поднос перед гостьей.
– Если хотите, – предложила она, – я позову мастерицу, она снимет усталость и наполнит вас силой и красотой.
– Да, пожалуй, – ответила Юстиниана, не открывая глаз.
Девушка легко поднялась и вышла из зала. Она двигалась бесшумно и быстро, словно не касалась земли. Ей на смену вышла женщина, обернутая в легкую ткань, заколотую на плече несложной заколкой, села рядом с Юстинианой и откинула с нее простыню.
Юстиниана вздрогнула и открыла глаза. Но женщина положила ей на плечи ладони и сказала тихим, умиротворяющим голосом:
– Все хорошо, моя госпожа. Расслабьтесь. Я сделаю ваше тело податливым, как воск. Оно отдаст мне всю тяжесть, всю боль и усталость. Я сниму их с вашей кожи, как старую одежду, и омою руки в горячем источнике. Останется лишь первородное совершенство, в которое я волью силу этой воды...
Юстиниана потянулась, и казалось, что она заснула, слегка улыбаясь во сне.
Не отрывая полного ненависти взгляда, смотрел на обнаженную девушку Лим. Сколько раз он мог бы метнуть нож в ее спину. Вот как раз сюда, под лопатку. Гонец почувствовал, как вспотели его ладони и во рту появился ржавый привкус крови.
Сколько раз он видел ее такой беспомощной, и каждый раз он был не властен над ней: Юстинианой – теперь, Изольдой – тогда.
– Какие ужасные шрамы. – Рука женщины коснулась бока Юстинианы.
Только сейчас Лим понял, что массажистка – слепая. Благодаря недугу, видимо, ее руки приобрели необычайную чувствительность и исцеляющую силу. Вот почему она заметила шрамы Юстинианы, только «увидев» их руками.
– М-да… – Юстиниана не знала, что ей ответить, но слепая не ждала ответа, она все знала сама.
– Твои раны давно зажили, ты сама бередишь их.
– Возможно, – задумчиво отвечала Юстиниана.
– Я уберу их с тебя. – Руки женщины скользили по коже девушки, как танцующая ритуальный танец пара.
Лим хорошо знал каждый шрам на ее теле, сколько раз он сам залечивал эти раны. Особенно когда Сата увлекался... Почему она так нужна им? Сате, а теперь Мо Ши. Она нужна им живой. Она им всем нужна. Особенно Тимуру. Злой огонь разливался в глазах Лима. Тимур. Он готов отдать все, лишь бы увидеть страх в его глазах.
