Ибо сам Атикус не считал, что имеет право решать дальнейшую судьбу государства. Чего уж там, он уже вообще не верил, что судьбу можно решать. Навсегда его сердце ранил кинжал, так и не сумевший оборвать его собственную жизнь.

Слова феи убили в нем того решительного и могучего генерала. Они оставили лишь несчастного воина, лишенного всякого направления в своем подобии жизни.

– Это ничего не меняет, Атикус, – Хадажр отвернулся от людей и обнажил клинок.

Сверкнуло лезвие Лунного Лезвия. Едва ли не молнией стальной свет пролился по поляне, рассекая мириады снежинок и поднимая вокруг густой буран. Когда все успокоилось, с поляны пропали двое.

Полмиллиона людей вглядывались в глубь леса. Они прекрасно знали, что где-то там кипит жаркая битва между Несчастным и Безумным Генералами. Они не желали смерти Атикусу, собравшему их здесь, подарившему надежду, обучившему и вселившему жажду свободы в их сердца.

Но они верили в победу их принца. В победу того, кто поведет их за собой. Кто, наконец, подарит им выполнения их кровных клятв, принесенных в этом вечно холодном лесу.

Они стояли посреди высокого, но не густого бора.

– Не думаю, что для морального духа армии будет полезна сцена битва старого и нового предводителя, – прокомментировал Атикус.

– Согласен, – кивнул Хаджар.

Его рука была спокойна. Меч не дрожал. Чего не скажешь о ярких, синих глазах. В них плясала ярость, сравнимая разве что с гневом Хозяина Небес, чей тысячелетний покой потревожили глупые и жадные смертные.

Один из тех, кто был напрямую ответственен за смерть его родителей стоял перед Хаджаром. И какие бы слова он не говорил, как бы истории не рассказывал, но даже если сюда спустятся боги и мириады фей попытаются остановить Лунный Стебель – Атикус умрет.

– Я не собираюсь сдерживаться, мой принц, – Атикус обнажил свой меч.

От этого простого движения согнулись мощные стволы ближайших деревьев. От ног бывшего генерала, обнажая промерзшую землю, разошлись метровые волны снега.

Теперь перед Хаджаром стоял не сухой старик, лишенный всякой воли продолжать бесконечную борьбу за место под Бескрайним Небом. Нет. Это был тот самый, легендарный генерал из далекого детства.

Тот, чьего клинка боялись все воины окрестных королевств. Тот, чьей образ был идолом для маленького принца, пытавшего понять – куда направлен его собственный путь.

– Я был бы сильно разочарован, будь это иначе.

Они стояли и смотрели друг на друга. Мир успокоился. Снег вновь свободно падал на их плечи. Скрипели кроны деревьев. Где-то далеко выли волки, приветствия скорое наступление ночи. А где-то вокруг, спрятанные от взглядов, за начинающимся сражением следили Снежные Люди. Те, кого боги поставили в роли судей над судьбами двух людей.

От первого же обмена ударов даже самые опасные звери этого леса решили попрятаться по норам. И не потому, что боялись пасть жертвами отголосков далекого сражения. Просто даже они не могли вытерпеть той ярости, что была заключена в одном клинке, и той отчаянной, самоубийственной решительности, что звенела во втором.

Хаджар с легкостью перышко проскользил в сторону, пропуская мимо себя удар Атикуса. Черный серп, сорвавшийся с клинка бывшего генерала, рассек несколько деревьев и врезался в валун, оставленный древним ледником. С грохотом падали огромные стволы, и плавно разъехались две идеально ровные половинки некогда единого камня.

Нанесенный на расстоянии почти в пятьдесят шагов, этот удар мог сделал славу любому воину. Чего уж там, Хаджар не был уверен, что без помощи стойки Весеннего Ветра смог бы повторить подобное.

Оставалось только радоваться тому, что и Атикус использовал технику “Удара, рассекающего небо”.

Увернувшись от техники, Хаджар развернулся на пятках. Юлой он закружился вокруг собственной оси. И с каждым новым поворотом в сторону Атикуса устремлялся поток призрачных клинков. Они превращали камни и деревья в растерзанную псом мочалку. Те с треском падали, крошились и исчезали в сотнях мелких отверстий.

Атикус, постоянно отступая, отражал один выпад за другим. Его меч порхал черной тенью, отбивая каждый из клинков. Его тело извивалось весенним ручьем, и там, где не успевал клинок бывшего генерала, спасала его реакция и владение собственным телом.

Ни один клинок так и не смог задеть даже края одежд, не то что ранить Атикуса. Даже когда Хаджар, зарычав, резко остановился и пару раз крутанул запястьем, посылая двойной поток призрачных клинков – это не смутило Атикуса.

Тот оттолкнулся от земли, юлой прокрутился между двумя потоками и, еще до того, как приземлился, отправил в полет очередной черный серп.

Хаджару не хватало времени, чтобы увернуться. Он взмахнул клинком, используя стойку “Спокойного ветра”. Техника противника ударила по занавесу из спокойно кружившего ветра. На этот раз техника, благодаря поднятому ей снегу, была видима даже взгляду простого смертного.

Черный удар, мощный, источающий вокруг себя ауру давления и титанической силы, пытался продавиться сквозь завесу. И, когда у него это почти получилось, Хаджар нырнул в сторону.

На том месте, где он стоял мгновение назад, в земле образовался глубокий кратер. С треском и громом в небо посыпались рассеченные, стоявшие неподалеку деревья.

Прежде, лишь Патриарху секты Черных Врат удавалось силой пробиться сквозь завесу “Спокойного ветра”.

– Не бойтесь оказаться в воздухе, мой принц, – с одышкой говорил Атикус. – но помните, что в этот момент вы должны не обороняться, а атаковать.

Хаджар вновь зарычал. Его выводила из себя мысль о том, что предатель поучает его прямо в процессе их битвы.

Хаджар схватился за рукоять Лунного Стебля обеими руками. Вокруг него закружило торнадо стальной энергии. Высоко над головой он поднял клинок, а затем с силой опустил его в рубящем ударе. Стойка “Весеннего ветра”, объединенная со знаниями и мистериями Пути Меча, породила один из сильнейших ударов Хаджара.

Десятиметровое лезвие клинка, внутри которого рычал призрачный дракон, опускалось на голову Атикусу. Этим ударом можно было, без сомнения, отсечь целый горный пик или ненадолго разделить на двое некрупное озеро.

Но Атикус встречал эту технику с предвкушающей улыбкой и без капли страха. Давно он уже не бился с достойным противником и давно уже его сердце не ускоряло свой бег, чувствуя приближения смерти.

Бывший генерал резко выдохнул и направил свой клинок вертикально вверх. Вспыхнул вихрь черной энергии, и та лентой взвилась с меча. Раскрывшись ночным куполом, она приняла на себя удар драконьего меча.

Хаджар давил изо всех сил вниз, чувствуя, как ему сопротивляется защита Атикуса. Сам бывший генерал стоял на одном колене и двумя руками держал над головой меч, который и создавал купол черной энергии.

С криком, под проливным дождем из черной энергии, он пытался удержать всю ярость и мощь Хаджара. Вокруг него по снегу ползли длинные, глубокие порезы. Снежинки вокруг разрезало на мириады мельчайших кристалликов. Деревья превращались в щепки, а те, в свою очередь, в мелкую труху, но Атикус держал.

Его одежды рассекало эхом мощного удара. По телу ползли кровавые линии, но генерал все еще был жив.

Чувствуя, что вскоре не сможет удерживать весь вес титанического клинка, Атикус изо всех сил, помогая себе громким ревом, рванул вперед. Используя инерцию, силу ног и крепкую опору, он сумел на миг оттолкнуть технику Хаджара в сторону. Этого хватило, чтобы отпрыгивая назад, подальше от радиуса поражения, успеть взмахнуть собственным мечом.

Купол, еще недавно защищавший генерала, обернулся острым диском. Он, крутясь, полетел к Хаджару. Тот не успевал развеять свою технику, а потому оказался беззащитен перед лицом удара Атикуса. Диск летел с такой скоростью, что оставлял за собой черный, туманный след. От скорости вращения к нему начали клониться кроны немногих, самых крепких, уцелевших деревьев.