И, видят боги и Вечерние Звезды, была готова и Игнес. Вот только сперва её связал не озвученный контракт.

Хаджар Дархан помог ей, а она, в свою очередь, должна была помочь ему. Благо Нареченный оказался самым настоящим варваром. Он никак не воспользовался случаем, выпадающим раз в жизни – сделкой с духом.

В обмен на помощь, он помог попросить все что угодно. От несметных богатств, до самой Игнес в его личное услужение. Так что, легко откупившись мечом из чужой сокровищницы, Игнес сорвала с себя путы контракта.

Вот только нужно же было Умару прогонять спасителя города из этого самого города! Согласно древним законам, власть и сила Игнес не распространялась дальше границы Курхадана. Так что, все что она могла сделать в данной ситуации, с бессильной злобой наблюдать за тем, как ХАджар сражается с внутренним Зверем.

Не узнать ритуал принятия Наследия было невозможно.

Сжимая кровавый камень, Игнес молилась всем, кто мог бы её услышать:

– Пусть он умрет. Такой страшной смертью, какая только может быть под Вечерними Звездами.

Внутри своего сна, так похожего на реальность, сквозь безумное сопротивление ветра. Сквозь боль, кровь и слезы, Хаджар продвигался по спине дракона. На победу у него имелся всего один шанс и он собирался им воспользоваться…

Хаджар продолжал свое медленное, но неуклонное продвижение. Раз за разом он втыкал клинок в сочленения между чешуйками. Пережидая очередной рывок дракона, Хаджар делал собственный.

Левая барабанная перепонка не выдержала перегрузок и лопнула. Горячая кровь неприятно щекотала шею. На эту сторону Хаджар оглох, но и одного уха хватало, чтобы слышать завывания ветра.

Травес летел так быстро, что пространство постепенно вытягивалось узким тоннелем. Белая крышка облаков выравнивалась, становясь похожей на чистое полотно художника. Падение с такой высоты и скоростью, означало верную смерть даже для Рыцарей Духа. Но это нисколько не смущало Хаджара.

Свистели от натуги жилы. Стонали мышцы. На коже то и дело появлялись раны, похожие на порванную ткань. Как если бы кто-то невидимый взялся с двух сторон за плоть Хаджара и потянул, раздирая в клочья.

Кости скрипели подобно старым, несмазанным петлям. От перегрузок Хаджар часто терял сознание, но возвращал себя в “реальность” очередным усилием воли. Собственно, последние несколько минут он только благодаря ей и двигался.

Уже давно позади остался предел возможностей даже такого практикующего, как Хаджар. Он не щадил ни тела, ни своего ядра энергии.

Опустошенное, оно вырабатывал собственную структуру. Истончалось исчезало, причиняя такую боль, что даже у самого опытного палача потекли бы слезы жалости.

Все эти чувства, пусть и принесенные сном, Хаджар ощущал как на яву. От этого в реальности у него уже давно текла кровь из всех отверстий на лице и даже пор на коже.

Наконец, впереди показались огромные скалы – рога дракона. Понятие времени для Хаджара уже давно исчезло. Он не знал, сколько времени провел в безумной скачке на спине Травеса. Может секунду, может тысячелетие.

С болью он был на ты почти всю свою жизнь. Она его не пугала. Порой, он был ей рад. Так что неудивительно, что несмотря ни на что, вскоре он оставил позади и рога.

Уплывающее сознание крепко держала стальная воля. Не даром одному запертому в темнице дракону одна лишь она показалось достаточным основанием, чтобы отдать свою жизнь…

Хаджар воткнул меч в темечко дракона и застыл. Травес набирал высоту. Он стрелой повернулся к белому покрову. Пронзив его, он вылетел над уровнем горизонта.

Внизу – кучевые облака, потревоженные и разорванные битвой. Наверху – бесконечная мгла, прореженная холодным светом прекрасных звезд. Теперь Хаджар любил смотреть на них. Он слышал там свое имя и смех детей празднующих бедуинов. Второе место, где он был по-настоящему свободен и счастлив.

Перед тем, как дракон начал свое падение, Хаджар вытащил меч из сочленения. Подкинутые инерцией еще выше, Хаджар развернулся, чтобы упасть вниз. Как совсем недавно – Травес, он вытянулся по струнке, выставляя впереди клинок.

Дракон все еще рвался ввысь, а Хаджар падал тому навстречу. Кажется, он что-то кричал, но не мог сказать со стопроцентной уверенность. Банально не слышал собственного крика. Вторая перепонка тоже лопнула. Может давно, может только что…

В самый последний миг перед столкновением, Хаджар перегруппировался и, используя остатки сущности ядра, оттолкнулся от воздуха. Происходи это в реальности, если бы Хаджар не умер от боли, то на всю жизнь остался бы калекой, не способным к путешествию по пути развития.

Но, даже несмотря на нереальность происходящего, в этот момент в реальности Хаджар, сидящей в позе лотоса, закашлялся. На песок, копье и одежду Эйнена полилась густая, темная кровь.

– Держись, Северянин, – прошептал Эйнен и вернулся молитвами к Великой Черепахе.

Хаджар, пронесясь мимо бритвенно острых усов дракона, вонзил клинок прямо в центр огромного янтарного глаза.

Как бы ни была мала блоха, но когда она кусает пса в глаз, тот еще долго бьется головой от боли. Дракон, пусть и не был псом, но и Хаджар далеко ушел от блохи.

Травес взвыл. Впервые за тысячелетия, могущественный дракон испытывал подобную боль. И еще больше времени прошло с тех пор, как кто-либо сумел ранить его в бою.

Вертясь и извиваясь, он падал вниз. Следом за ним и сам Хаджар. Они, кружась по спирали, летели к земле. Каждый, едва не теряя сознание от боли. Каждый, сделавший в это битве то, чего никогда еще не делал раньше.

От падение сотряслась земля. По ней расползались длинные, глубокие трещины, превращаясь в бездонные кратеры и ущелья. В море, находившемся рядом, поднялись километровые волны. Они захлестывали холмы и леса.

Звери закричали в панике. Где-то далеко, в каком-то забытом богами королевстве, люди похватались за стены. Им казалось, что началось землетрясение.

Треснул горные пик, где и начиналось сражение.

Хаджар лежал на дне огромной впадины. Он не знал, почему еще не умер. Может, перед самым столкновением, успел оттолкнуться от воздуха, подкинув себя немного вверх. Так или иначе – он не мог пошевелить ни единым мускулом. Даже моргать и то – не получалось.

Забытое, но такое родное чувство.

Исполинский дракон, качая головой, поднимался на лапы. Из его глаза текла розовая кровь. Заслонив собой солнце, он запрокинул морду к небу и открыл пасть. Наверное, победно рычал.

Хаджар улыбался – он этого не слышал. Он все еще пытался, молча проклиная свое тело, дотянуться до клинка. Даже если его вновь лишат тела и силы, он не остановиться. Не остановиться, пока вновь не услышит:

- “Псих в дырявых лаптях!”

И не ответит:

- “Принц доморощенный!”.

Дракон повернулся обратно к назойливой, маленькой букашке. Янтарные глаза вновь встретились с голубыми. Распахнулась огромная пасть, где каждый клык – горный пик.

От рыка, которого Хаджар не слышал, треснула земля. Когти оставляли в ней немыслимые борозды. Но все застыло.

Дракон вглядывался в эти глаза и не видел в них человека. Кого угодно, но не слабую, безвольную букашку из плоти и крови. Эти синие глаза… они были как два несгибаемых клинка. Как два острых алмаза. Как две падающие, горящие звезды. Обжигающие, яростные и яркие.

Даже разбитый и сломленный, неспособный двигаться, никак не могущий победить, он не сдавался. Пусть пальцы и руки не двигались, но дракон едва ли не видел, как двигалась воля его противника. Все его “я” было устремлено к вонзившемуся рядом клинку.

Дух битвы так и не покинул тела маленького воина.

– Ты не изменился, Хаджар Дархан, – произнес дракон.

Хаджар не сразу понял, что произошло. Но исчезла долина, пропал огромный монстр.

Как и прежде, хаджар стоял среди высокой травы на бескрайнем поле. Рядом, на каменном валуне, сидел Травес. Не тот, что с посохом и в одежде-броне, а Учитель. Мудрый и слегка грустный. В изумрудном одеянии и с длинными волосами.