Он не знал сколько времени провел в глубочайшей медитации. Не знал, сколько раз выходил из неё, брал в руки меч и пытался нанести удар. Иногда у него… не выходило ровным счетом ничего. Такие попытки уже считались прогрессом. Потому как в остальных случаях нанесенный удар вредил вовсе не камню, а самому Хаджару.

Доходило даже до того, что один раз он отсек себе руку. Опять же – если бы не иллюзорность мира, созданного швом между двух душ, то хаджар бы уже давно отправился к праотцам.

Порой Травес давал советы. Зачастую Хаджар мечтал, чтобы учитель этого не делал. Все же, чтобы быть Учителем, настоящим наставником на Пути Развития, мало обладать огромными силой и знаниями, надо еще и иметь талант к обучению других.

Увы, Травес к последнему оказался холоден. Всего его советы, за исключением парочки (видимо, по чистой случайности) скорее запутывали, нежели помогали.

– Оставь эти попытки, ученик, – после очередной неудачи советовал Травес. – твоих знаний и сил еще недостаточно, чтобы соединить технику внутренней энергии и знания о Духе Меча.

Что такое “техника внутренний энергии” Хаджар не знал. И, судя по уклончивым ответам Травеса, отчего-то отказавшегося вдаваться в подробности, это понятие не имело никакого отношения к “внутренним” и “внешним” техникам.

Но именно этот совет и стал тем, что столкнуло Хаджара с мертвой точки. Столь откровенное указание на его беспомощность, на фоне живости воспоминаний о стене тумана и Санкеше, привело Хаджара в бешенство. И именно эта ярость разожгла огонь озарения, вспыхнувший в разуме Хаджара.

Ему ведь и не требовалось сливать воедино энергию и знания о мече. Не требовалось хотя бы потому, что Дух Меча и так уже в ней присутствовал. Как и во всем, что окружало Хаджара. И если бы не ступень Владения мечом, он бы никогда этого не понял.

После сотен неудачных попыток, Хаджар вновь поднялся на ноги. В глазах Травеса плескался ничем не прикрытый скептицизм.

– Может я переоценил его талант, – себе под нос бормотал дракон. – даже самому бездарному из учеников школ меча в Дарнасе, потребовалось бы всего сто попыток, чтобы слить подобные, простейшие, стойки, а этому потре…

Он так и не смог договорить.

Вокруг Хаджара закружились потоки ветра. Они трепали полы его поношенных одежд и бренчали фенечками, вплетенными в длинные волосы.

Движение меча была плавнее движения крыла аиста. Плавнее плывущей по воздуху пушинки. Казалось, что Хаджар и вовсе старается мечом приласкать чье-то нежную щеку. Но в то же время, оно было быстрым и резким. Таким же, как если бы на самом деле ласка оказалась стремительным, смертоносным режущим ударом.

– Шелест в кроне!

Хаджар закончил выполнение пятой стойки. И, к удивлению Травеса, ни на одном из камней не появилось ни единого пореза. Но при этом дракон явно ощущал изменения в потоках энергии Реки Мира. Эти легкие, незаметные изменения, были недоступны для восприятия даже Повелителей, не то что Рыцарей Духа, но именно они помогли понять Травесу что что-то изменилось.

Но вот что именно – он не понимал. Это одновременно радовало его и… пугало.

– Учитель, – Хаджар, уставший, но счастливый, повернулся к Травесу. – прошу, попытайтесь меня ударить.

Не вставая с валуна, Травес направил волю Владеющего мечом на Хаджара. Перед ним, в воздухе, сформировался клинок из ветра. Он, быстрый и стремительный, направился прямо на Хаджара. Но, примерно на растоянии в двенадцать шагов от противника, застыл. Будучи не в силах двигаться дальше, он слегка вибрировал, а вокруг него материализовался силуэт черно-синего дракона, вцепившегося когтями в лезвие.

Хаджар, все так же улыбаясь, слегка повернул рукоятью меча. В ту же секунду дракон-удар разбил вражеский клинок и исчез.

– Весенний Ветер, Спокойный Ветер и Падающий Лист, – тут же понял Травес.

Хаджар кивнул.

– Зачем мне отбивать удар, если я уже его отбил? – спросил Хаджар.

Травес смотрел на ученика, продолжавшего тренировать свою собственную стойку.

Высокое Небо! Как же он был не прав! Кровавыми слезами умоются ученики школ меча Дарнаса… Хаджар Дарнас – за этим именем скрывался монстр, способный на жалкой стадии практикующего осознать такую стойку, которая смогла остановить волю Травеса.

Хаджар не видел, но одобрительная улыбка на лице Травеса стала хищной, звериной.

Хаджар ощущал, как проходит время, которое он мог находиться на границе душ. Удивительное – раньше он просто “просыпался”, по-первости полагая, что вокруг не более, чем сон.

– Ты становишься сильнее, мой ученик.

Они вновь сидели на вершине холма. Хаджар смотрел на Травеса, а тот – куда-то в высь. Странно, но в его голосе звучала легкая грусть.

– Это плохо? – спросил Хаджар.

Дракон ответил не сразу.

– Чем сильнее ты, тем ближе тот час, когда я назову цену своего сердца.

Хаджар вновь склонился в поклоне. Он коснулся лбом холодной земли и произнес:

– Какое бы задание вы мне не дали, Учитель, я выполню его. Ибо все, что я имею, что буду иметь – это лишь благодаря вашей жертве.

– Жертве, – хмыкнул Травес. – сотни тысяч лет я лежал в пещере не буду в силах даже пошевелиться. Ты помог мне сбежать, ученик. Из моей же клетки. А я за это назначил тебе цену… В этом поступке не было чести.

– Вы умерли ради этого, Учитель.

– Порой смерть, лучше жизни, – ветер подул сильнее, растрепав волосы и полы одежд дракона. – твое время пришло, ученик. Иди. Сражения ждут.

Хаджар не успел что-то ответить или спросить.

Травес смотрел на то, как следующий, более сильный порыв ветра превратил юношу в туман, а затем унес его куда-то к небесам. Травес остался на холме один. Он наслаждался ветром и запахом травы.

Сотни тысяч лет… Маленькая ложь, дабы не пугать Ученика. За те миллионы лет, что Травес лежал в пещере, он успевал сходить сума, возвращаться в трезвый разум и так десятки раз. Он придумывал целые миры внутри сознания, чтобы затем их разрушить. Он разговаривал сам с собой, порождая целый сомн разнообразных личностей.

Он раз за разом проживал свою жизнь, приходя к одному и тому же итогу.

Он уже и не жил. Был мертв. И за свободу наградил человека судьбой, которая приведет его к смерти. Ни один смертный, как бы гениален он не был, не справится с подобным…

– Не спеши хоронить его раньше времени, змей.

Небо, до этого синее и высокое, словно опустилось. Оно посерело, облака превратились в тучи. Ветер из приятного бриза обернулся леденящим. Прямо перед Травесом, хлопая крыльями, опустилась черная птица. Похожая одновременно на сокола и ворона, она чистила острые перья. Ни немного напоминали лезвия клинков.

– А ты осмелел, Враг, – прорычал Травес.

– Осмелел? – раздавшийся голос гремел набатным колоколом. – ты здесь лишь гость, не более. Уймись, змей. То, что я позволяю тебе учить его, не значит, что буду терпеть дерзости.

Глаза дракона сверкнули яростью. Он медленно поднималась и по мере движений его внешний вид изменялся. Зеленые одежды оборачивались броней вида столь устрашающего, что один взгляд простого смертного на неё привел бы к смерти последнего. Рога свивались в шлем. Ногти обращались в когти, а в руках появилась тяжелая алебарда.

– Убирайся, Враг! – губы Травеса не шевелились, но от его рева едва не раскололось небо.

Птица издала звук, больше всего похожий на каркающий смех.

– Жалкий Повелитель смеет приказывать мне?

Птица не сделала ровным счетом ничего. Лишь только вспыхнули её алые глаза-бусинки, как Травес согнулся под давлением невероятной силы. Его броня раскололась. Его рога обломались, а алебарда отлетела в сторону. Он, восставший против Императора Драконов, лежал расплоставшись на земле и не был способен даже пошевелиться.

Быть может, если бы он принял свою истинную форму, то смог бы спросить оковы чужой силы. Но…

– Давай, рычи, зверь. Рви когтями землю. Прими свой истинный облик, – подначивала птица.