Хаджар вынырнул из воспоминаний. Он повернулся, чтобы поблагодарить старца, но того там не оказалось. На месте Харлима лежал небольшой, простой кожаный мешочек.

Желтый песок потихоньку чернел, а солнце скрывалось за плотными тучами. У подножия бархана песок жадно поглощал тушу дракона. Та все глубже и глубже погружалась в его недра. Хаджар с отвращением смотрел на то, как песчаные жгуты срывали целые куски плоти с костей, а затем перемалывали и их.

Азрея, чья мордочка из белой окрасилось в бордовый цвет, недовольно фыркнула и засеменила в сторону Хаджара.

Добравшись до “двуногого транспорта”, она потерлась о его ноги, а затем взмыла на плечо, а оттуда уже в тюрбан.

Через пять минут ничего в округе не напоминало о недавнем присутствии бессмертного. Ни титанического лица посередине пустыни, но тела дракона, но солнца, ни желтого песка.

Все то же нелюдимое, жутковатое Сердце Демона с его красными молниями и черными землей и небом.

Лишь небольшой кожаный мешочек.

Хаджар поднял его и развязал тесемки. Внутри, как он и предполагал, лежали сушеные листья табака, свернутые в несколько тугих пачек. От их запаха у Хаджара слегка закружилась голова, а в груди неприятно сперло. Видимо, помимо душистости, эта дрянь была покрепче всего, что доводилось курить Хаджару.

Убрав подарок за пояс, он поднялся и посмотрел на ладонь. Тонкий шрам свидетельствовал о принесенной клятве.

Сжав кулак, Хаджар направился к отряду. Все это время остальные Охотники оставались все в тех же позах, в которых их накрыло силой Харлима. Почему-то Хаджар сомневался, что старик применял хоть какую-то технику. Скорее он просто… пожелал, чтобы так случилось и так оно и произошло.

Власть, не поддающаяся разуму, но пугающая воображение.

Улегшись рядом со своим верблюдом, Хаджар стал ждать. Спустя полчаса народ пришел в себя. Так же резко, как впал в оцепенение.

– Что за шутки, чужаки?! – тут же зарычала вскочившая на ноги Тилис. – грома испугались?!

Видимо старик не стал убирать воспоминания о реве дракона.

– Объяснись, Северянин, – глаза Рамухана опасно сверкали.

– Не стоит зря бросаться обвинениями, – вместо Хаджара слово взял Эйнен. – если бы вы пережили то, что пережили мы с Хаджаром, то тоже бы стали бояться грома. Видят Вечерние Звезды, даже вам я не желаю встречи с Хозяином Небес.

Произнесенные островитянином слова пусть не сразу, но подействовали. ХАджар же с удивлением смотрел на то, что песок, мгновенно сожравший дракона, еле-еле втягивал в себя туши Опаленного Сокола и змеи. Было ли это связано с местными аномалиями или тоже являлось результатом действий бессмертного – кто его знает.

- “А я не тороплюсь им стать”, - вспомнил Хаджар.

Что имел ввиду Харлим? Что Бессмертный может стать богом или это как-то связано с религией его страны. Может просто такая же фигура речи, как Вечерние Звезды или Великая Черепаха?

– Если не поторопитесь, Сердце Демона отнимет вашу добычу, – пробухтел Рамухан, недовольно отряхивавший карту от песчаной пыли.

Первым к трупам рванул Глен. На ходу обнажая разделочный кинжал, он буквально излучал жадность и ажиотаж. Его можно было понять – Ядро зверя Короля, к тому же столь необычного, это добыча не “на каждый день”.

– Я тут вспомнил…

– Не до твоих воспоминаний, Северянин, – отмахнулся Рахаим, подозвавший Салифа. – уже на вспоминался.

– Не забывайся, Рамухан, – рядом с Хаджаром встала Кариса. – мы все здесь на равных порах. И тот факт, что мы негласно позволили тебе командовать, не ставит тебя выше кого-либо.

Буквально секунду они играли в глядели, пока Рамухан не повернулся обратно к Хаджару.

– Что? – процедил он.

– Я вспомнил планы, которыми делился Рахаим. Учитель Санкеша и шейха Курхадана. Он планировал начать поиск с оазиса Каменных Деревьев.

Салиф вздрогнул.

– Парис говорил, что это один из самых опасных регионов Сердца Демона…

Рамухан задумался и кивнул Хадажару.

– Твоя добыча пропадает, Северянин.

Поняв, что его больше не будут слушать, Хаджар развернулся и отправился к умерщвленной птице. По дороге к нему присоединился Эйнен. Видимо добычу ядра он всецело доверял Глену.

– Что за демоновщина, варвар? – прошептал ему на ухо Эйнен.

– О чем ты? – интонация Хаджара подчеркивала его максимальное непонимание.

– Не делай вид, что не понимаешь меня, – Эйнен обернулся, убедился в том, что на них никто не обращает внимания. Глен уже возвращался (ковылял, сильно прихрамывая) с ядром к отряду, а остальные сгрудились над картой. Даже Тилис – и та была все целостно поглощена обсуждением плана. – одной из особенностей моего Наследия является то, что в мой разум очень сложно залезть. А я чувствую, что кто-то это сделал. Настолько тонко и искусно, что кровь предка не справилась.

Хаджар забрался на спину гигантского сокола и, достав из-за пояса потрепанный нож-кинжал, принялся за разделку. Эйнен стоял рядом. Некоторые обычаи были схожи у всех народов. Например то, что разделкой добычи занимается тот, кому эта добыча принадлежала.

Первого своего зверя Хаджар разделал в четыре года. Тогда, на королевской охоте, он камнем зашиб зайца. Отец был горд. Королева сетовала на испорченный охотничий костюм, а Хаджар едва не битый час стоял над не дышащем пушистиком.

Душевная травма, сказал бы кто-то и был бы не прав. Такой эпизод присутствовал в жизни каждого, кто шел по Пути Развития.

– Здесь был бессмертный, – Хаджар не видел никакого смысла во лжи единственному человеку, из ныне живущих, которого он мог бы назвать своим другом. Теперь мог бы…

– Бессмертный, – повторил Эйнен. Он покачнулся и оперся на шест-копье. – Великая Черепаха, это звучит настолько абсурдно, что просто не может не быть правдой.

– Почему?

– Потому что если бы ты захотел соврать, придумал бы что-то, во что можно поверить. А теперь, мой северный друг – рассказывай.

Повернувшись спиной к отряду, занимаясь разделкой туши, Хаджар пересказывал Эйнену последние два часа. Островитянин слушал молча. Только по ходу рассказа все больше и больше бледнел. В конце же он грязно выругался.

Сперва Хаджар не понял причину такого “красноречия”, так что его сильно удивил тот факт, что Эйнен сетовал на потерю двух часов из совей жизни.

– Этот Харлим попросту украл кусочек мой жизни! – шипел островитянин.

– Два часа.

– Не важно! Жизнью Эйнена, с острова Радужного Моста управляет только Эйнен, с острова Радужного Моста!

Подобное жизненное кредо внушало уважение.

Ядро Опаленного Сокола оказалось небольшим камнем рыжего цвета. Размером не больше фаланги указательного пальца, оно отправилось в тот же мешочек, где лежал Камень Энергии и слезы феи. Что делать с последними, Хаджар даже не представлял. Но, если ему повезет и он доберется до Империи, обязательно выяснит.

Спрыгнув обратно на песок, Хаджар не успел посокрушаться над тем, что ценные жилы и перья пропадут, как песок тут же начал с жадностью пожирать тело Соколо.

Вот и разгадка. Видимо, пустыня не особо питалась существами, внутри которых находились Ядра. Может именно поэтому огромные песчаные валы еще не перетерли кости Охотникам.

– Если оазис посоветовал бессмертный, то, – Эйнен вздохнул и посмотрел на черное небо. – слышит Великая Черепаха – мы найдем там свою смерть.

– Откуда такие упаднические настроения? – Хаджар, вытерев меч Горного Ветра о перья исчезающей в песке туши, отправился обратно к отряду.

Следом за ним шел и островитянин. Он все так же смотрел куда-то в черную высь. Фиолетовые глаза были слегка приоткрыты.

– Потому что это либо извращенная ловушка, либо глупый юмор, либо, что еще хуже – правда. И, честно, Северянин, я надеюсь на первые два варианта. Потому что иначе мы рискуем столкнуться с огромным количеством искателей приключений и самим Санкешем.

– Кто-то еще недавно говорил, что отправился в это путешествие потому, что отправился его друг.