Травес же так и остался лежать на земле. Он знал, что если использует слишком много силы, то вызванный диссонанс может причинить вред Хаджару. Этого он допустить не мог.

И вовсе не потому, что юноша еще не выполнил своей части сделки…

– Знай свое место, червь, – прокаркала черная птица.

Давление исчезло и Травес, тяжело дыша, смог подняться и вернуть к валуну. Смотря на птицу, он понимал, как огромен был этот мир. Оказавшись здесь – на границе его и Хаджара души, он не сразу заметил чужое присутствие.

Прошли годы от того момента, как черная искра обрела сознание. Потом еще годы до того, как она смогла освободиться от оков законов Неба и Земли. Травес, в те времена, не обращал на неё внимания.

Но все изменилось в тот момент, когда Хаджар прошел испытание Древа Жизни и принял его дар. Принял этот клятые черный меч… Тогда Травес не поверил. Его мама пугала в детстве этими старым, глупыми страшилками. И вот, только после смерти, Травес узнал, что страшилки были вовсе не глупыми.

Как же силен был Враг тогда, миллиарды лет назад, если даже сейчас, после своей смерти, не то что тень, а мириадная от мельчайшей крупицы его силы способна влиять на чужую душу.

– Почему ты не убьешь меня? – спросил Травес.

– Ты и так мертв

– Ты понял о чем я.

Птица вытащила клюв из-под крыла и посмотрела на собеседника.

– Ты уже достаточно окреп, чтобы избавиться от меня, – продолжил Травес. – и тогда Хаджару не придется выполнять свою часть нашей сделки. А ты сможешь напрямую влиять на него. Ковать то, что собирался выковать из мальчика.

– Мальчика, – повторила птица. – неужели ты, проникся к нему симпатией, свирепый Хозяин Неба.

Последние слова черных дух в облике неизвестного пернатого произнес с явной усмешкой.

– А ты нет? Он ведь кровь от крови твоей. Плоть от плоти.

– Плоть от плоти, – засмеялась птица. – по всему этому миру ходят тысячи таких же, как и он. Тех, в ком льется моя кровь и в ком спит мой дух.

– Но только в нем он проснулся.

– Пока – только в нем. Но даже сейчас, будучи мертвым, ты чувствуешь, как начинают дуть ветра перемен. Открывается Город Магов, Магистрат Седьмого совершает все больше ошибок, смертные воюют все больше, звери переселяются с места на места… даже твоих, змей, жалких сил должно хватать, чтобы почувствовать, что все это связано.

Травес ничего не ответил. Он действительно чувствовал, что что-то происходило во внешнем мире. Вряд ли среди живых кто-то, кроме Великих Бессмертных мог тоже заметить эти веяния. Так что в близости к Врагу и состоянии не жизни и не смерти находились и свои плюсы.

– А что до этого комка плоти, – было ясно, что птица имеет ввиду Хаджара. – как ты недавно выразился – ребенку нельзя давать настоящего оружия. Пусть он играет с стобой в своей песочнице. Вы стоите друг друга, жалкие ничтожества.

– Он умрет, пытаясь отдать мне долг.

– Значит слишком слаб! – птица лишь слегка повысила голос, а по небу засверкали черные молнии. – а если выполнит – станет сильнее. Может, в таком случае, я обращу на него свое внимание.

Травес наблюдал за тем, как пару раз сверкнувшие молнии, тут же исчезли.

– Тогда зачем ты так старательно сдерживаешь себя, Враг? Давай же, прими свой истинный облик, разорви оковы границы души и выйди в реальный мир.

Красные глаза-бусинки вновь сверкнули.

– Не подначивай, червь. Стоит мне это сделать и от твоего драгоценного куска плоти не останется и воспоминания.

– Так же, как и от тебя, Враг, – голос Травеса вновь стал походить на рычание. – и, возможно, Хаджар сочтет за честь умереть, заперев тебя еще на несколько миллиардов лет.

– Я проснусь в других.

– Пока ты бодрствуешь здесь, то остальные твои потомки не смогут пробудить твою тень. К тому же, именно этому роду ты подарил свой меч.

– У остальных тоже есть дары.

– Но не меч! – Травес вновь поднялся. Его волосы качались, то и дело принимая очертания чешую. – так что не делай вид, что тебе безразлична его судьба. Ты зависишь от него так же сильно, как он от моего сердца! И я повторю еще раз, Враг, и на этот раз – в последний. Убирайся! И не появляйся здесь!

Птица расправила крылья и закаркала, но все же сделала первый взмах, затем второй, а потом и вовсе скрылась где-то за облаками, вновь становясь похожей на далекую черную точку.

Травес уже собирался погрузиться в медитацию, из которой мог наблюдать за жизнью Хаджара (о небольших отрывках он соврал Ученику. Но то была благая ложь), как ветер донес до него.

– Твой час уже близок, змей.

И раскатистый смех. Горячий, словно недавно побывавшая в бою сталь.

Травес вновь посмотрел на небо. Тучи оборачивались облаками, исчезала серость, возвращая лазурь. Ветер стал прежним легким бризом. Видят Высокие Небеса, с каждым визитом в это место, с каждым новым шагом по пути развития Хаджар лишь приближался к смерти.

– Он никогда не будет твои рабом, Враг.

Птица ничего не ответила и Травес, наконец, погрузился в медитацию.

Хаджар открыл глаза. На душе было как-то неожиданно погано. Прежде, после посещения Учителя, он не ощущал подобных последствий. А сейчас возникало впечатление, будто его левая рука, за время “сна”, весьма успешно дралась с правой. Причем делали они это внутри своего “хозяина”.

Покачав головой, Хаджар скинул наваждение и посмотрел на небо. По звездам он определил их приблизительное местоположение, а уже по нему, сделав нехитрые рассчеты, понял, что спал он…

– Три дня здорового, крепкого сна, – прошептал Салиф, помогая Хаджару сесть. – лучшее, на мой взгляд, лекарство.

Ну да. Три дня. Не восемь…. Эх, как же, порой, не хватало нейросети.

Поблагодарив старика, Хаджар поднялся и с наслаждением потянулся. После трехдневного сна он чувствовал себя вполне отдохнувшим, но вот тело затекло. Мышцы, лишенные нагрузок, успели “облениться” и “расслабиться”.

– А где все? – спросил Хаджар.

Мерно трещал костер. По краям их стоянки мерцали иероглифы, возведшие очередную пелену. Но кроме него самого, старика и мальчишки слуги больше никого не было.

– Ушли искать твое озеро, – ответил Салиф, советую мальчику как лучше варить кашу.

– Ну да, конечно, – кивнул Хаджар. – именно что мое.

Вспомнив наставления Южного Ветра о том, что со старостью может спорить разве что еще большая старость, Хаджар огляделся еще раз. На этот раз – внимательнее. Впрочем, никаких разительных изменений в окружающей обстановке за ти дни не произошло.

Все тот же лес со странной, неизвестной Хаджару растительностью. Некая помесь пальм, берез и елок. Жутковато на вид, но вполне безобидно. Если, конечно, не спутать лиану или ветку с ядовитой змеей. Тогда веселого мало.

Неподалеку от костра лежал валун. Высотой сантиметров сорок и шириной в половину руки, он идеально подходил для задумки.

Подойдя, Хаджар присел на корточки, обхватил камень и, с рывка, вытянул его из земли. Целиком камень оказался примерно в два раза больше, но это даже лучше.

Двумя ударами меча Хаджар рассек валун на ровные половинки. Положив их на бок, он подкатился под них и, водрузив на спину, принялся отжиматься. Каждый из импровизированных снарядов весил не меньше четырех сотен килограмм. Подобный суммарный вес стал бы немалым испытанием для Небесного Солдата начальной стадии, но не для Хаджар.

Тот, пусть и обливаясь потом и едва не закусывая губу, к моменту возвращения отряда делал уже пятый подход. Каждый – по двадцать повторений.

– Рад, что тебе уже лучше, – Эйнен пожал товарищу руку и похлопал по плечу. – и, вижу, как и всегда, после столь глубоко сна ты вернулся чуть сильнее.

Последнюю фразу он произнес на языке островов. Причем на весьма редком диалекте, которому и обучал Хаджара последние месяцы. Их не очень радовал тот факт, что Кариса могла вникать в разговоры, не предназначенные для всех.

– У всех свои секрет, – подмигнул Хаджар.