Брезень, куда мы держали путь, был стольным городом Вольного княжества Березеньского. Еще недавно оно воевало с двумя соседними Княжествами — Опольским и Латыгорским, — но несколько лет назад война переместилась на территорию соседнего с ними Дедославского Княжества, ибо тамошний князь умер, оставив двух малолетних сыновей — одному было десять, а другому семь лет. Проводив родственника в последний путь, князья как-то сразу вспомнили, что оба являются родней осиротевшим мальчикам по женской линии — в свое время князь Дедославский выдал замуж за них своих сестер, — а это значило, что они имеют полное право на часть княжества. Война за право контролировать сирот-племянников до их совершеннолетия велась именно этими двумя князьями — Опольским и Латыгорским.
Все то время, которое мы пробирались по территории охваченного войной Дедославского княжества, приходилось двигаться по бездорожью, чтобы не попасть на глаза конным отрядам, ибо мы не знали, как далеко продвинулась война и где сейчас войска князей-соперников. Вообще-то на торговые обозы не нападают — торговля слишком важна Для правителей, ведущих непрерывную войну. Однако это не значит, что какой-нибудь барон (здесь их называли боярами) не мог пожелать немного обогатиться за чужой счет.
Правда, утешал сам себя мастер Ларсус, часть захваченного обоза могут и отпустить, стребовав выкуп — если товары по каким-то причинам не понравятся боярину-налетчику.
Во время третьей ночевки в лесу я стал замечать косые взгляды, которые бросали в мою сторону полуорк и мастер Ларсус. Не то чтобы они и раньше вели себя дружелюбно, просто сейчас спутники начали и перешептываться.
— Его заметят, непременно заметят, — шептал торговец, — а у нас ничего при себе нет…
— Глупость. Нас же ограбили! — возражал полуорк.
— Ты предлагаешь мне стать…
— А почему бы и нет?
— Но в Брезене мы его…
— До Брезеня еще надо дойти. У нас впереди несколько дней, во время которых все может случиться!
— А может быть, проще его…
— Знаете что, — не выдержал я перешептываний и косых взглядов, — если вам хочется посекретничать, советую вспомнить, что у эльфов очень острый слух. А если захотелось решить мою судьбу у меня за спиной, могли бы послать меня куда-нибудь для отвода глаз. Или просто удалиться под любым предлогом. Ведь, как я понимаю, мои спутники решают, что делать со мной?
Наемник и торговец переглянулись и синхронно потупились. Меня это неожиданно умилило, настолько, что я встал и пошел прочь.
— Я буду у ручья, — бросил через плечо, — когда закончите тайное совещание, сообщите!
Краем глаза я заметил, что полукровка приподнялся и даже приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но сделал вид, что не обратил на это внимания. Подойдя к ручью, в котором мы только что напоили лошадей и напились сами, я сел на корягу, торчащую из травы, обхватил колено руками и задумался. Этот ручей как-то странно напомнил мне другой такой же ручеек, протекающий на далеком Коралловом Острове. На том зеленом берегу я был счастлив. Там меня любила женщина, которой я отдал сердце. Где она сейчас? С каждым шагом я удаляюсь дальше и дальше от нее и не знаю, удастся ли когда-нибудь увидеться с возлюбленной.
— Страдаешь?
Голос, раздавшийся совсем рядом из кустов, заставил вздрогнуть. Я даже подпрыгнул и чуть не свалился с коряги. Давно ко мне так не подкрадывались!
— Счастье, что мы не поставили тебя в дозор, ушастый, — усмехнулся полуорк, появляясь из-за раздвинувшихся веток. — Ты бы не очнулся, пока тебя не начали убивать!
— Иди ты…
— Да ладно тебе! — вдруг довольно миролюбиво откликнулся попутчик, устраиваясь рядом. — Я о тебе, дураке, забочусь.
— Спасибо. — Я постарался вложить в ответ как можно больше яда.
— Пожалуйста, — отозвалося он. — И не обижайся!
— Я не обиделся. Ты пришел сказать, что вы уже насекретничались и мне можно возвращаться к костру?
— Не обижайся, — повторил полуорк, — ты все неверно понял. Мы действительно говорили о тебе, но… понимаешь… твой ошейник… Мы же не можем постоянно бродить по лесам. Ну набил я острогой рыбу, ну поймали в силок зайца, ну отыскали съедобные грибы, только этого мало. Нам обязательно придется проходить через города и деревни. Дедославское княжество, если ты не заметил, закончилось. Мы на землях Опольских, а потом окажемся в Брезеньских. Князь Брезеньский не ввязывается в чужие войны уже лет десять, его княжество богатеет и усиливается. Конечно, это вызывает зависть со стороны соседей, но не об этом речь.
— А о чем? — спросил я у замолчавшего полукровки.
— О том, что ни я, ни мастер Ларсус не знаем такой дороги, которая не проходила бы ни через один город! Нам придется либо и дальше пробираться по бездорожью, шарахаясь от каждой тени и таясь от людей, либо рискнуть и идти по дорогам.
— И дело, разумеется, во мне, — кивнул я.
— В твоем ошейнике, длинноухий. И в твоих ушах.
— На свои посмотри!
Что правда, то правда — у большинства орков, как чистокровных, так и полукровок, уши были слегка заостренными. Не настолько, как у нас, эльфов, и тем более не так, как у альфаров или троллей. Вообще у большинства нечеловеческих рас уши имели заостренные кончики — кроме гоблинов, вообще не имеющих ушей. Собственно, по ушам люди нас и отличали.
— Ты на мои уши внимания не обращай, — откликнулся полуорк. — Я в этих землях родился! По материнской линии у меня тут такая большая родня, какой тебе и не снилось, ушастый!
— Перестань называть меня ушастым! — воскликнул я. — У меня есть имя! Я — Данкор из Дома Дармира!
— Ухарь, — представился полуорк. — Ухарь аж-Табар из рода Лирха Трилистника. У меня есть еще три брата и пять сестер, так что я не одинок. И мой отец, Тракт аж-Табар, не единственный орк в Княжестве. А ты — единственный эльф. Вы же, длинноухие, Вольные Княжества игнорируете. Это в Ирматуле или Великой Паннории у вас в столицах стоят замки, а здесь — нет. Так что ты будешь бросаться в глаза, как ни крути, хоть с ошейником, хоть без. Ты — чужак, и мы с мастером Ларсусом сейчас думали, как тебя спрятать.
— Могу дать совет, — помолчав, промолвил я, — либо обрезать мне уши, либо назвать меня рабом.
— Нет бумаг, подтверждающих это, — пожал плечами Ухарь. — Хотя… если выдать тебя за пленника, которого пока еще не продали, но ошейник уже надели… Хм, — он смерил меня взглядом, от которого мне стало нехорошо, — а это идея!
С этими словами, поднявшись с коряги, Ухарь направился к поджидавшему нас мастеру Ларсусу.
На другой день мы вышли из леса и пересекли границу.
Поскольку Вольные Княжества постоянно ссорились друг с другом, точных границ не существовало. И, говоря «пересекли границу», я говорю, что мы утром еще были в землях Опольских, а заночевали в деревне, принадлежащей Брезеньскому Княжеству. Во всяком случае, пустившие нас переночевать люди сказали, что платят дань именно Дартуссу Брезеньскому, который, в отличие от своих соседей, в ближайшее время не планировал ни на кого нападать.
Все это я узнал от Ухаря — в сельский дом меня не пустили, оставили на дворе вместе с лошадьми. Полуорк такого наплел про меня хозяевам, что они даже отказались меня кормить. Полукровка вынес мне часть своего ужина и, пока я ел, сидел рядом, верхом на плетне, озираясь по сторонам.
— И чего ты такого про меня наговорил, если от меня люди шарахаются? — поинтересовался я, кивая на приоткрытую дверь дома, в которой виднелись напряженные лица хозяйских детей. Круглое окошко тоже заполонили любопытные мордашки — самые маленькие дети не решались подойти к двери. Я чувствовал их взгляды, буравившие мою спину. Но стоило обернуться — все отпрянули от окон и дверей.
— Правду, Данкор. Только правду, — пожал плечами Ухарь. — Ты — пленный воин из далекой страны, которого удалось связать только с помощью магии.
— Какой магии? — изумился я. — Какая далекая страна?
— Да не бери в голову, — отмахнулся полуорк. — Для этих простых людей любая страна за пределами их родного Княжества — далекая! Моя собственная мать не пускала меня путешествовать, уверяя, что за пределами Вольных Княжеств живут только чудовища и дикари! И это при том, что она сама вышла замуж за такого «чудовища и дикаря»!
