Грубо говоря, если ты был 91 уровня и набрал 99 % полоски опыта, то тебе остался 1 % до следующего уровня. Каждая гибель будет отнимать по 30 % от максимального количества опыта, пока опыта будет хватать, конечно. Затем, когда опыта останется мало, очередные 30 % не просто снимут весь остаток опыта, но ещё и снимут уровень, понизив до 90-го. Такая фигня начиналась только с 90-го уровня, тогда как до него опыт нельзя было опустить ниже 0 % — полоска просто опустошалась и уровни это не отбирало. Из-за этого дойти до сотого было невероятно трудно.

Однако те, кто всё же достиг сотого, навсегда лишался потери уровней при смерти и обретал невероятное могущество. И тому доказательство тот Паладин Тьмы, Арнгейр, в одиночку прибивший моего дракона одним ударом.

Тяжело вздохнув, я привалился к крепостной стене. Правильной ли дорогой я иду? Что я делаю вообще? Если уж на то пошло, получается, что мы буквально образовали некий Анклав Тьмы в Землях Теней. Вот что называется «дать игрокам свободу». Пожалуйста. Было три мирных города, а теперь это три ТЕМНЫХ города, населенных вампирами, убийцами и некромантами. И то ли ещё будет, учитывая внутриигровую справку и огромные надписи, а-ля «Внимание», от игры.

Мне кажется, где-то я свернул не туда…

Онтор негодовал. Мастер «Драконорожденных» буквально рвал и метал, непрерывно меряя шагами комнату переговоров внутри своего же клан холла. И если его супруга, Бригитта, отнеслась к этому с пониманием и лишь лениво потягивала чаек, откинувшись на спинку кресла, то Терраформу и остальным — ещё двум офицерам, один из которых был паладином, возглавлявшим нападение на Ламию — доставалось по полной.

По сути, они буквально потеряли два своих города и едва не потеряли третий, стоящий на границе.

— Ну почему я всё должен делать сам?! Почему вы на столько бесполезны, мать вашу?! Если бы я не пришел вовремя, вы бы и УбийЧам отдали город, а потом вовсе потеряли всё остальное! Вы бесхребетные, бесполезные, безынициативные чмошники!! — надрывался обычно державший себя в руках Онтор.

У него были причины не держать себя в руках. Во-первых, с его бизнесом в реальной жизни начались проблемы, из-за чего он мало спал и много работал, а во-вторых, его увлечение игрой и кланом в игре переросло в настоящую зависимость, что только способствовало малому количеству сна, что привело к расшатыванию нервной системы. Сам паладин упорно избегал любых упоминаний о том, что ведет нездоровый образ жизни. Даже его супруга, Бригитта, не могла повлиять на это и лишь горестно разводила руками. Любой диалог на тему «дорогой, ты много работаешь» заканчивался скандалом. В конце концов она вовсе прекратила задевать острые темы своего супруга, лишь наблюдая и силясь помочь хоть чем-нибудь, пока могла. В тайне женщина надеялась, что клан распадется, что вынудит Онтора потерять вкус к игре и уйти из проекта — она точно знала, что он не будет играть дальше, потому как слишком привык к власти, которой добился в своём клане. Быть рядовым в любом другом клане — точно не для него. Впрочем, были и другие мысли — что бизнес накроется и он прекратит так по нему страдать. Одно из двух.

Говорят, что рыба гниет с головы. Если руководство теряет контроль, то начинает загибаться и всё, что расположено ниже. Окрыленный амбициями, Онтор железным кулаком правил гильдией. На начальных этапах его политика была весьма успешной — новички были вынуждены вступать в сильный клан, где получали много плюшек. Постоянный приток новичков, постоянный набор новых игроков и отсев неактивных.

Проблема жестокой политики и жестокого правления государством заключается в том, что все ниточки управления так или иначе концентрируются на одной, главной фигуре, а все недовольные отсеиваются, вырезаясь на корню. Нюанс в том, что когда государство под управлением жестокого диктатора разрастается, то так или иначе контроль над отдельными его частями слабеет. А вот число недовольных, отсеянных на предыдущих этапах, к этому времени уже достигает весьма внушительного количества, что выступает весомым фактором противостояния диктатору.

Диктатура является невероятно сильным средством в начальный период развития — тиран огнем и мечом буквально взлетает наверх, прорубая себе дорогу сквозь зажравшихся боровов, прямо через мясные туши. На фоне застоявшихся, мирных и не особо воинственных оппонентов, диктатор выглядит сильной фигурой, таковой, в общем-то, и являясь. Но когда диктатор взлетает наверх, на самый пик, количество отсеянных, противников, оппонентов, становится таковым, что дальнейший взлет уже просто невозможен — так начинается период, на графе развития государства выглядящий как прямая горизонтальная линия. Затем эта линия начинает заваливаться вправо и вниз графика, с каждым днем, месяцем и годом набирая обороты. Пока государство не падет, а на графике не будет изображена парабола.

Так или иначе, с самых древних и незапамятных времен государства, управляемые деспотами, разрушались столь же стремительно, как и взлетали. В общем-то из-за этих самых деспотов и их амбиций. Тоже самое происходило в рядах «Драконорожденных». В целом это был неплохой клан. Только вот недовольных его политикой было много. Из-за этого росло и число желающих перейти к «соседям», у которых и пряники слаще и условия вкуснее. Как итог — в один из моментов, про «Драконов» знали практически все побережье континента. Кланы, воюющие за города на побережье, почти целиком состояли из «обиженных» «Драконами». Стоило молодому и крепкому клану «Теней» вдруг напасть, как этим неприменули воспользоваться остальные. В частности — УбийЧы. Однако, то ли ещё будет — скоро и другие кланы присоединятся, уж в этом Бригитта не сомневалась.

С каждым разом, с каждым поражением, вместо того, чтобы что-то изменить, Онтор всё больше давил на подчиненных, загоняя их в жесткие рамки. И этим всё больше уничтожал свой собственный клан. Начало его поражения уже началось.

Прямо перед Клаустрофобией стояла женщина. Темные длинные волосы, кроваво-красная радужка глаз, чуть заметные скулы, аккуратные губы и заостренный подбородок. Она была облачена в длинную, до середины бедра, красную куртку с черными вставками на рукавах, локтях, плечах и груди. Под распахнутой курткой была поддета явно хорошего качества белоснежная свободная рубашка, оставляющая простор для воображения. Для удобства, девушка заправила её в черные кожаные штаны, элегантно обтягивающие её бёдра. Талию опоясывал тонкий коричневый ремешок с крепившейся на нем округлой фляжкой. Изящные ножки оказались затянуты в темные сапожки до середины голени.

Клаустрофобия поморщилась. Пришла какая-то незнакомка, буквально выловила её во время социального квеста — так назывались задания, направленные на улучшение отношений с определенной социальной группой, в данном случае с вампирами, и заключавшиеся в «сходи-передай-сообщи-донеси-принеси». Наградой в таких квестах обычно выступала репутация, капля опыта и возможно немного золота. Репутация, в свою очередь, открывала доступ к более жирным заданиям, которые, опять же, в свою очередь, приводили к жирным наградам и открывали доступ к торговцам с особыми фракционными товарами — в данном случае вампирскими.

— Зачем тебе Мастер? — женщина холодно поинтересовалась у НПС.

И этот НПС был убийце знаком. Она видела эту девушку, когда они сражались за Крайвенскар. Тогда она выступала в роли управляющей замком, помогала Мастеру взаимодействовать с замковыми постройками. На этом, как думала Клаустрофобия, её функции и заканчивались! Она уж точно не подозревала, что Леди Нирида не только не простой замковый НПС, привязанный к своей локации, но ещё и непосредственно придет к их Мастеру, явно желая всучить какой-то уникальный квест!

— На самом деле, он мой Господин, за которым я неотступно следую вот уже несколько лет. К сожалению, мне никак не удавалось отыскать его, а после сражения за Крайвенскар он вовсе пропал, — Нирида продемонстрировала, что является отнюдь не простым болванчиком, с которым можно общаться лишь на примитивные темы. — Так или иначе, я привязана к нему кровью и отдам за него жизнь. Это моё предназначение.