Как только станция оказалась позади, я сразу же направился к себе в каюту учить базы, оставив бот на Клема, то есть на автопилот. Ничего с ним не случится. Увидит препятствие — затормозит, облетит или уничтожит. Благо лазерной выдвижной пушки под носом и двух малых ракетных установок на правом и левом крыле для проделывания дыры в астероиде или группе астероидов хватит.

В принципе, я мог бы учить базы и в фоновом режиме, но решил не напрягать мозги лишний раз. Тем более мне говорили, что базы после длительного обучения под разгоном, можно учить лишь в обычном режиме во сне, тогда как про бодрствование не говорили ни слова. Нет, конечно, может «обычный режим» подразумевает всё сразу, но… мне-то откуда знать? В том-то и дело, что пока не стану медиком — не узнаю. А медиком я стать всё же желаю. Это же так завораживающе, узнавать больше о собственном или чужом организме, знать принципы его работы… Всегда любил медицину.

Когда я уже мирно лежал в капсуле, бот перешел в гиперпространство на два дня — максимальная дальность гиперпрыжка моего бота. Это означало, что мы достаточно удалились от оживленного движения, чтобы не опасаться врезаться в кого-либо при переходе в гипер.

Через пять дней, прыгая по системам как заяц и пользуясь давно проложенными гиперпутями, я, наконец, достиг шахтерской станции, выглядящей как огромный куб, поставленный на одну из своих граней. Правда в космосе всё относительно, и «низа» как такового нет, но галактика — это такая медленно вращающаяся по спирали вокруг черной дыры система планет. И она представляет из себя плоскость, в отличие от космоса, который трехмерен. То есть все планеты находятся, если посмотреть на всю карту Содружества, в своеобразной плоскости. Какие-то выше, какие-то ниже. А вот уже сама галактика находится в трехмерном пространстве космоса, пронизывающем и её тоже. В вакууме, скажем так.

Кубообразная станция висела неподалеку от огромного скопления белых булыжников — Космический лёд. Ценный ресурс для добычи и производства, отличающийся от простого планетарного льда, но внешне похожий на него.

Всего у станции было двадцать причалов — немного, даже учитывая шахтерскую, а не гражданскую специализацию. Сама по себе станция была автоматизирована — передвигалась в космосе на специальных движителях, в то время как вокруг сновали шахтерские дроны и крупные грузовые суда.

Стоило мне выйти из гипера в этой системе, как со мной связался местный диспетчер, потребовав указать причину прилета и предупреждая о частных владениях, которые стоит немедленно покинуть. Успокоив его, я растолкал ученых, что посапывали в привезенных с собой спальных модулях. Тем временем бот на автопилоте направлялся к выделенной мне причальной площадке. Внешне причал выглядел, как круглая площадка под энергетическим куполом, располагавшаяся на этаком причальном мостике — длинном «мосте», связывавшем площадку и станцию. Мягко влетев в пределы купола, и оказавшись в гравитационном поле, мы плавно приземлились на площадку. И я направился провожать «исследователей артефактов» — такой я сделал вывод касательно их профессии.

На выходе, молчавший до сих пор второй ученый, Гарт Лот, полуобернулся и сухо бросил в пространство: «Дождитесь нашего возвращения, пилот».

Я хотел было заявить о том, что такого в уговоре не было, но вовремя прикусил язык: это же шанс заработать СВЕРХ того. Зачем тащиться назад бесплатно, если можно получить за это дополнительные деньги? То-то и оно! Две тысячи кредитов я получу, когда вернусь, ну и ещё две по возвращении запрошу у Лерана, так как уговор был «Перевезти», а не «Свозить туда и обратно». Ну а при споре — я всегда могу отправить ему вырезку из непрерывной видеорегистрации, которую ведет нейросеть. Об этой функции я узнал ещё на корабле лумиров.

Что такое две тысячи при том, что комнату можно снять за пять-десять кредитов в сутки? Если с едой, то пятнадцать — это самые низкие цены. Есть и дороже — с обедами за двадцать пять и комнатой за пятнадцать… В итоге можно жить больше трех месяцев! Весьма и весьма неплохо, я скажу вам! Вот только при моих деньгах — это довольно мало. М-да… Что-то я разошелся! Денег мне мало… Детство в заднем месте заиграло. Хотя… много денег ещё никому и никогда не вредило, пусть о таких деньгах и мечтает, наверное, половина населения станции… Чувствую себя золотым мальчиком с богатым папенькой. Противно и стыдно.

Через пару часов ничегонеделания, заполненных планированием своей дальнейшей жизни в новом для меня мире, я увидел по внешним камерам бота приближающихся ученых, которые на пару несли какой-то огромный сейф. Тут же со мной связался один из ученых, сделав звонок на нейросеть, запросив открытие десантной аппарели — слишком уж крупный артефакт.

Наконец артефакт оказался в «десантном» отсеке. Я заблокировал все аппарели и двери, приготовившись отчаливать.

— Отчаливаем, господа? — спросил я, вызвав на связь Керта Оука и Гарта Лота.

— Да, отчаливаем… Только артефакт поставим в комнату.

— Нет, — просто ответил я, абсолютно равнодушным тоном. Все чувства вопили: «Остановись! Что ты творишь!?» Сердце гулко бухало в груди, а руки мелко подрагивали. Что мне будет за пререкания и отказ сотрудничать с этими учеными? По правде — было страшно. Не хватало ещё проблем заполучить…

Я отправил запрос диспетчеру на отлет со станции.

— В каком смысле «нет»? Пилот, что вы творите!? — более молодой Керт Оук начал закипать, — Откройте. Дверь.

— Согласно закону, я имею полное право не допускать на корабль посторонние вещества, предметы, артефакты и прочее. Потому оставьте артефакт в отсеке. — такой закон был, спасибо инструктору, с которым проходил аттестацию на пилота — Пройти можете только вы, — произнес я максимально холодным тоном, внутренне мандражируя. Необходимо смягчить слова, чтобы не злить собеседников…

— Поймите, я не имею ничего против вас, — вставил я ещё до того, как Керт начал что-то отвечать. — Просто таковы законы, а я опасаюсь за свою жизнь. Приближать к себе, быть может радиоактивный артефакт… довольно неприятная вещь.

— Он в контейнере, — буркнул Керт, уже не так уверенно. Судя по тому, что артефакт в контейнере — он радиоактивен. Видимо, мне удалось переубедить твердолобого ученого. Он согласился с доводами.

По камерам я видел, что Гарт наклонился к уху своего напарника и что-то тихо произнес.

— Ладно, пилот, вы в своём праве. Пусть артефакт останется в отсеке, — сказал он, распрямившись.

— Хорошо, ставьте контейнер и проходите, — я разблокировал двери, а сам начал вылет, благо разрешение только-только пришло.

Как только мы вылетели за пределы искусственного гравитационного поля, на миг я ощутил невесомость. Скорее не физически, а духовно, а через миг включилась аппаратура бота, управляемая быстро реагирующим на изменение ситуации ИскИном, и гравитация пришла в норму. Только какая-то не такая. Словно давление с плеч упало, груз сбросил, который и не ощущал, когда попал в пределы этой станции. У них тут гравитация сильнее, что ли, на станции? Зачем?

Дело в том, что на моём корабле гравитационный стандарт, потому я к нему привык. Следовательно, у них, на станции, выше стандарта… Теперь в путь. Пусть не домой, но на станцию, ставшую мне почти как дом.

Путь, занявший пять дней, завершился для меня в полдень по внутрикорабельному времени. Как только я вышел возле станции «Лакура», тут же связался с работодателем, Лераном Сайтом, запросив площадку на станции, куда я мог бы причалить и сдать ученых с их артефактом.

— Здравия, — кивнул я в знак приветствия Сайту, который лично пришел встречать ученых.

Собеседник расплылся в улыбке: — Как прошел полет? Никаких накладок? Вам, кстати, причитается две тысячи…

— О… Никаких накладок, всё нормально. Я довез их до шахтерской станции… — Я сделал паузу. Мне на счет тут же пришло две тысячи кредитов. Улыбнувшись, я добавил: — и они наняли меня на новую работу, довезти их обратно. Поскольку работодатель вы, я бы хотел получить за свою работу вознаграждение от вас.