— Я согласен, — повторил пленник. — Мир велик. Жить можно везде.

Он и знатный эльф с двух сторон смотрели на Каспара, и тот взялся за Жезл. Несколько секунд смотрел на лицо замершего человека, а потом осторожно дотронулся одним концом до его лба. На загорелой коже тут же ярко проступили синие линии, слагающиеся в рисунок, — несколько рун, понятных только эльфам.

Из замка они вышли вместе.

Миновав ворота, Каспар остановился, запрокидывая голову в светлое весеннее небо и жадно ловя ртом воздух. Он задыхался, как выловленная из воды рыба. Прилетевший со стороны моря ветерок оказался полон самых разных запахов. Он был вкусным и свежим, его хотелось пить маленькими глотками, растягивая удовольствие. Мог ли он прежде поверить, что в мире существует ветер свободы и что однажды он подует ему в лицо?

Рядом стояли люди — бородатые, загорелые, обветренные фьордеры. Чуть в стороне с потерянным видом топтался кабан, ныне изгнанник. Отстранив тех, кто тянулся похлопать магри по плечам и спине, Каспар шагнул к нему. Изгнанник даже побледнел, когда увидел протянутую руку с раскрытой ладонью.

— Т-ты…

— Надеюсь, тебе есть куда идти? — поинтересовался Каспар.

— Мир велик. Где-нибудь пристроюсь… Но что тебе с того?

— Мы, магри, тоже раса изгоев, — объяснил Каспар. — Я знаю, каково это. Может быть, я смогу тебе чем-то помочь?

— Ты мне уже и так помог, — криво усмехнулся кабан. — Меч береги.

— Что?

— Меч, говорю, береги. Мой это был меч…

— Правда? — Каспар почувствовал себя неловко и принялся торопливо снимать перевязь. И был остановлен сильной рукой.

— Оставь себе. Мечей на свете много. А вот жизнь… Как тебя зовут?

— Каспар Каур.

— Что я смогу сделать для тебя, Каспар Каур? У тебя есть родные?

— Нет. — Магри прикусил губу. — Родители давно умерли. Жена… мы расстались много лет назад, и я не знаю, где она сейчас… Была дочь, Сорка, но она… тоже далеко… Так что один я на свете.

— Ну, теперь-то не совсем. — Кабан кивнул куда-то ему за спину и, повернувшись, зашагал прочь по улице.

Прохожие, видевшие его клеймо, оборачивались ему вслед. А на магри по-прежнему никто не обращал внимания.

Проститутка была хороша, особенно ее груди, соблазнительно выглядывавшие из декольте. Было непонятно: то ли так задумано, то ли это случайность. По сравнению с грудью все остальное меркло безоглядно и терялось, не заслуживая внимания: и чуть оплывшая талия, и слишком мягкие, какие-то рыхлые бедра, и цвет лица, выдававший возраст (женщине было под тридцать, что при ее профессии уже перебор). Но грудь… Женщина уже третий или четвертый раз прошла мимо сидевшего за столом орка, но взгляд мужчины оставался равнодушен.

Не спеша пережевывая мясо, орк тем же взором скользил по залу. Народа в таверне было много: к вечеру сюда всегда набиваются люди. Практически все скамьи за широкими деревянными столами и табуреты у барной стойки были заняты. В воздухе плавали клубы сизого гномьего табака, смешанного с каким-то сладковато-приторным зельем: здесь из-под полы приторговывали травкой, которая была официально запрещена во многих странах. Но власти Геронты — если таковые вообще были! — на многое смотрели сквозь пальцы и даже поощряли некоторые пороки.

Вместе с дымом в воздухе висели гул голосов, смесь едких запахов с кухни и от десятков мужских тел, большая часть которых была знакома с гигиеной лишь понаслышке. Здесь пили, играли в карты, тискали девок, ссорились и спорили, заключали договоры и срезали чужие кошельки — все сразу.

Проститутка прошлась мимо в очередной раз. Сейчас она немного задержалась, делая вид, что пропускает спешащую к клиентам подавальщицу, волокущую в двух руках сразу шесть кружек, доверху наполненных пивом. При этом она как бы невзначай облокотилась на стол, выгнувшись так, что ее груди опять возжелали покинуть слишком тесное платье.

— Что, нравлюсь? — чуть хрипловатым голосом осведомилась она. — Всего одна серебряная монета и…

Орк спокойно покачал головой.

— Пойдем отсюда, — обратился он к прячущемуся за его плечом худенькому юноше (или, скорее всего, переодетой девчонке — уж больно свежее и красивое личико). — Нам пора!

— Неужели не нравится? — сделала проститутка последнюю попытку.

— Нет, — сухо отрезал орк.

— Вы только посмотрите на него! — Женщина повысила голос, в котором прорезались визгливые нотки. — Всем нравится, а ему нет!

За соседним столиком загоготали.

— Нужны ему твои потасканные прелести, Занна, когда у него такая свеженькая штучка под боком! — воскликнул какой-то выпивоха. — Небось еще нетронутая!

Юноша побледнел, потом покраснел, окончательно уверив всех в том, что на самом деле перед ними переодетая девушка.

— А ты, видимо, желаешь быть первым? — нехорошо оскалился орк. — Силенок хватит?

— Да ты… — Пьяному оказалось достаточно, чтобы разозлиться. — Да я…

— Что — ты? — продолжал скалиться орк. — Ты даже встать сам не можешь, не то чтобы свой крысиный хвостик заставить держаться!

— Это кто тут крыса? — взвился выпивоха. — Да за такие слова…

— Что? Заползешь ко мне в штанины и защекочешь до смерти?

Юноша, на лице которого (тьфу ты, ведь ясно же, что не парень, а девка!) явно проступил испуг, попытался остановить орка, но тот одним напряжением мускулов сорвал с локтя его руки.

Противник уже вывалился из-за стола, где отдыхал в компании таких же, как он, забулдыг самого подозрительного вида. В его руке сверкнул нож.

Проститутка быстро сообразила, чем пахнет дело, и слиняла к соседнему столику, где какой-то относительно трезвый мореход тут же предложил несчастной женщине покровительство.

Орк не шевельнул и пальцем, но, когда пьяница рванулся к нему, с быстротой молнии выбросил наперехват руку. Послышался хруст и стук выпавшего ножа.

— А-а-а! — взвыл пьяница, хватая искалеченную руку здоровой. — Он мне пальцы сломал!

— Ты чего?.. Ты тут чего, а?.. — зашевелились остальные, приподнимаясь из-за стола. — Ты чего пришел? Людей калечить?

— Да в вашем вонючем клоповнике людей отродясь не было, — фыркнул орк, сапогом наступив на нож и сломав лезвие. — Так, барахло полудохлое, дерьмо…

— Ты кого дерьмом назвал, выродок вонючий? — заорал один из собутыльников покалеченного. — Да я тебя…

— Брехт, не надо! — вскрикнула переодетая девчонка, но орк пошел в атаку.

Ногой свалив лавку, он ловко наподдал ее так, что она отлетела навстречу нападавшим. Пока они преодолевали неожиданное препятствие, он подхватил другую лавку, попутно опрокинув на пол тех, кто на ней сидел, и запустил ее в полет чуть ли не через весь зал.

Поднялась суматоха. На разные голоса завизжали женщины: одни яростно требовали прекратить драку, другие не менее рьяно призывали мужчин разобраться с дебоширом. Но на того и так уже лезла целая толпа — не только собутыльники того, первого, но и те, кого он лишил места для сидения. Последним на подмогу спешили энтузиасты из числа тех, до кого та лавка долетела.

Переодетая девчонка с визгом прижалась к стене, но когда ее под шумок кто-то попытался схватить, стремительно ушла от захвата и врезала обидчику кулачком в солнечное сплетение так, что тот согнулся пополам. В следующий миг в тонкой руке сверкнул боевой нож длиной с локоть, и сразу несколько человек решили, что безопаснее сначала справиться с ее безоружным приятелем, а потом добраться и до девки.

Тот крутился волчком, отбивая сыплющиеся со всех сторон удары и раздавая ответные тычки и плюхи с такой силой и скоростью, что оставалось лишь дивиться. Еще несколько человек вышли из строя с переломанными или вывихнутыми руками. Один пошел в атаку с ножом, причем со спины, но резко передумал, получив пяткой в пах. Упав к ногам девчонки с саксом и оценив длину и остроту клинка, он счел за благо притвориться потерявшим сознание. Впрочем, остальных это не остановило — наоборот, раззадорило.