При мысли об этом бывшему советнику стало хорошо. Ради мести можно было умереть. Главное, сделать это быстро, чтобы у них не было времени на пытки.

— Мне все равно! Делайте что хотите! Ой!

Он вскрикнул от неожиданности — Тара больно резанула по его щеке ножом. Девушке самой никогда не доводилось «разговаривать» захваченных грабителями купцов — это обычно делали громила Гейс или сам Чекан, — но присутствовать при допросах доводилось. Сейчас она готовилась поступить так же, как эти люди, но по неопытности немного не рассчитала силу удара и едва не выколола пленнику глаз.

— Ах ты!..

Времени на полноценное заклинание не оставалось, и лорд Лоредар, пользуясь тем, что вроде как может двигать левой рукой, быстро сунул ее в мешочек на боку, выхватил первый попавшийся пузырек с эликсиром и метнул его в девушку.

Тара вскрикнула, отшатываясь и закрываясь руками. Пузырек упал, разбился, и сине-зеленая жидкость выплеснулась на пол, превращаясь в темный едкий дым. Пол начал трещать и гнить.

— Твою-то мать! — Девушка поскорее отпихнула лужицу от себя. — Какая гадость!

— Получай! — Карадор от души пнул бывшего советника. — Гад!

— Вы можете меня избить, но я вам ничего не скажу! — воскликнул тот. — Не видать тебе своей искры, Фро. Ты всю жизнь был слугой — слугой и подохнешь. Как девка твоя…

Карадор успел только вякнуть — отброшенный взмахом руки драура, он отлетел к двери, едва не вывалившись в коридор. Рычащий от ярости Фрозинтар, как перышко, вздернул с пола своего хозяина, ненавистью дыша ему в лицо.

— Т-ты, — прохрипел он. — Ты убил Седону… Ты хотел убить меня…

— Прикончишь тебя, как же, — сплюнув кровь из прокушенной губы, промолвил лорд Лоредар. — Ты живучий, как не знаю кто. Даже из иномирья ухитрился выбраться. И нас всех переживешь! Без искры…

— Ты. Мне. Ее. Отдашь! — процедил задыхающийся от гнева драур, борясь с желанием разорвать своего бывшего хозяина пополам.

— Нет! Никогда! Ни за что!

Фрозинтар внезапно разжал руки, отступая на шаг. Ладонь с растопыренными пальцами скользнула по груди советника, и тот в волнении схватился за нее руками. Сердце вдруг замерло, а разум затопила волна животного ужаса, когда он увидел тоненькую ниточку, протянувшуюся от его груди к ладони драура. Ниточка задрожала, как паутинка на ветру, — и оборвалась.

На ладони Фрозинтара лежала искра.

Еще секунду или две лорд Лоредар остановившимся взором смотрел на свою жизнь, а потом бездыханное тело рухнуло к ногам драура.

Все было кончено. Долгий путь подошел к концу.

Крошечная искорка билась на ладони, трепетала, как язычок пламени на ветру. Фрозинтар смотрел на нее и ловил себя на мысли, что боится. Ему достаточно лишь сжать кулак посильнее, раздавить в пальцах этот крошечный огонек — и он обретет жизнь. Почему-то не было сомнений в том, что чужая искра отлично ему подойдет — год назад подошла же Карадорова. Осталось сделать последний шаг — и одним драуром на земле станет меньше. И он вернется к своей Фейнирель. И они будут счастливы, и проживут вместе две тысячи лет, в любви и согласии. А в день, когда его возлюбленная уйдет к Покровителям, он отправится вслед за нею — туда, где его ждет неоплаченный долг.

«Там нет времени и пространства. Там ничего нет. Но место Покровителя Тало не должно пустовать!»

Друзья оставили его одного. Очистив кошелек мертвеца, Тара без зазрения совести завладела его нехитрым богатством, и сейчас она вместе с Карадором спустилась в трактир, чтобы перекусить. С ним остался только Льор — тревога была написана на лице юного эльфа крупными буквами. Он ни за что не желал даже вставать с постели, отговариваясь слабостью и больными ногами, и в глубине души Фрозинтар был ему благодарен. Даже жаль, что у них разные стихии. Можно было бы…

Нет, нельзя! Даже в мыслях нельзя, ибо это будет изменой Фейнирель.

И только он вспомнил о женщине, как откуда-то издалека до него долетел телепатический призыв.

О Покровители! Кто-нибудь! Отзовитесь!

Я здесь.

Ой, мама!

Фрозинтар невольно улыбнулся, узнав в мелькнувшем в сознании образе Видящую целительницу Серебряного Острова. Весьма немногие волшебницы владели даром протягивать нить мысленной связи на таком большом расстоянии.

Это… кто?

Я. — Бывший наемник передал ей свой мысленный образ.

Милорд Фрозинтар? Какое счастье, что удалось вас найти! У нас тут… даже не знаю, как сказать…

Что случилось?

Недоброе предчувствие сжало сердце.

Ох, милорд…

Да что случилось-то?

У нас тут беда! Леди Наместница…

Время тянулось неимоверно медленно. Иногда узнице казалось, что про нее все забыли.

Нет, дважды в день приходили две молчаливые женщины-воительницы с экранирующими амулетами на груди поверх туник. Амулеты были не слишком мощными — в другое время Видящая справилась бы с ними обоими не моргнув глазом, — но железные браслеты на запястьях, ошейник и, самое главное, условия, в которых она оказалась, нелучшим образом отразились на ее способностях. Пока одна тюремщица светила факелом, другая молча ставила на низенькую скамеечку блюдо с едой и кувшин с каким-то напитком, забирала пустую посуду и уходила. Свет узница видела именно в эти короткие минуты, все остальное время пребывая во мраке. Темнота, такая полная, что отказывало даже ночное зрение, предмет зависти людей, окружала ее и давила, как толстый слой земли и камня, что отделял ее от поверхности.

В первый раз она гордо опрокинула ногой скамеечку, вывалив хлеб, овощи и кашу на пол. Хотя в Ордене порой приходилось довольствоваться меньшим, ей было противно принимать пищу из рук врагов. Но вскоре Лаллирель пожалела о столь поспешном решении. Ибо здесь, как и везде в подземельях, водились крысы. Их глазки каким-то образом светились во мраке, нарушая законы природы. Во всяком случае, оцепеневшая от страха женщина, затаив дыхание и боясь даже закричать, наблюдала, как эти твари с писком дерутся из-за разбросанной еды. Подобрав все до крошки, зверьки убрались, а она вскоре ощутила голод. Он терзал ее еще сильнее потому, что в подземелье было холодно. Требовалась энергия, чтобы не замерзнуть.

Когда тюремщицы пришли второй раз, они ничем не выдали своего удивления по поводу разбросанной посуды. Молча собрали все, поставили новое блюдо — на сей раз там были только три лепешки и вареное яйцо — и ушли.

Голод к тому времени терзал ее так, что пленница не думала упрямиться. Она двумя руками вцепилась в лепешку, кусая и глотая огромные куски, не жуя. Торопясь, пока вдали не погасли последние отблески света, нащупала кувшин, сделала несколько жадных глотков. Явившимся вскоре крысам не досталось ничего. Зверьки некоторое время кружили возле, пищали, чем-то противно шуршали, но вскоре убрались.

И так потянулось время. Лаллирель съедала все до крошки, но холод изматывал волшебницу. Драур высосал из нее слишком много энергии. Внутренние резервы восстанавливались так медленно, что порой ее охватывало отчаяние. Она несколько раз пробовала мысленно окликать отца, но лорд Лоредар не отзывался. То ли вычеркнул из сердца попавшую в беду дочь, то ли просто до него было невозможно дотянуться.

Еще через некоторое время стало ясно, что про нее все забыли. Только два легионера продолжали приносить ей еду и питье. Кстати, в напиток явно что-то подмешивали — привкус у обычного травяного чая был какой-то странный. Ну, конечно, новая Хозяйка Острова кое-что понимает в целительской магии, она наверняка приготовила некое зелье, которым и опаивает соперницу.

«Добраться бы до тебя!» — думала иногда Лаллирель, и отчаяние охватывало ее при этих мыслях. Волшебнице было плохо. Постоянный холод, сырость, грязь, вонь и отсутствие каких-либо удобств медленно убивали ее. Теперь она начинала понимать, почему самым страшным наказанием для провинившихся сестер был именно карцер — темнота, одиночество, холод, грязь и сырость. Правда, дольше пары недель никого в нем не держали. А ее тут явно решили запереть навечно!